- Значит, хочешь остудить парочку натуристов? - поинтересовался он. - Знаешь, иногда они выбирают смерть… Это тебя не пугает?
- Пожалуй, нет.
- Как ты сам сказал, Вилли, с точки зрения нашей фирмы в игре появляется некоторый риск, - говоря это, Баренбойм снова взглянул на Плита. - Однако, с другой стороны, благодаря этому ты на несколько месяцев исчезнешь из поля зрения, что было бы совсем неплохо. С момента подачи патента вопрос обеспечения безопасности станет еще более трудным. Как ты считаешь, Мэнни?
Плит улыбался своим мыслям.
- В этом много правды, но я не уверен, понимает ли наш молодой коллега, во что хочет влезть. Навязывание кому-то бессмертия против его воли является худшим видом насилия над человеком.
- Вздор! - резко запротестовал Баренбойм. - Я убежден, что Вилли продержится в бригаде антинатуристов несколько месяцев. Правда, сынок?
В первый момент Карев не знал, что ответить, но потом вспомнил Афину и понял, что должен немедленно отправиться в далекое путешествие, на случай если бы простил ее, охваченный слабостью или безумием.
- Я справлюсь, - с горечью ответил он.
Часом позже он спускался на скоростном лифте вниз, имея в саквояже официальный перевод в группу "Фармы" в бригаде антинатуристов. Поскольку несколько минут назад кончился рабочий день, внизу было еще полно людей. Он с интересом смотрел на проходящих мимо техников и служащих, задумываясь, почему факт, что он отправляется в Африку, делает всех какими-то странными. Я, наверное, сплю, подумал он. Слишком легко все это получилось…
- Привет, Вилли, - раздался за его спиной чей-то голос. - Я не ослышался? Говорят, ты вырываешься в мир из-под опекунских крыльев "Фармы". Не могу в это поверить. Скажи, что это не так.
Повернувшись, Карев заметил заросшее лицо Рона Ритчи, высокого блондина, исправного двадцатидвухлетнего парня, работавшего в отделе биопоэзы на должности младшего координатора продажи.
- Все это правда, - ответил он. - Я не мог больше выдержать на одном месте.
Ритчи сморщил нос и улыбнулся.
- Я горжусь тобой, парень. Другие в твоем возрасте, те, что только что закрепились, начинают изучать философию, а ты, прыгая от радости, едешь в Бразилию.
- В Африку.
- Во всяком случае куда-то далеко. Пойдем отметим это, выпьем, покурим.
- Но… - Карев умолк, поскольку только сейчас до него дошло, что он потерял жену и дом, в котором мог бы провести вечер. - Последнее время я много пил и теперь хочу ограничиться.
- Да брось ты! - Ритчи обнял Карева за плечи. - А ты подумал, что, может, я уже никогда тебя не увижу? Для одного из нас это стоит нескольких тостов.
- Пожалуй, да.
Карев всегда считал, что его ничто не связывает с Ритчи, но выбирать приходилось либо его общество, либо вечер в одиночку. Еще недавно он ждал, что Баренбойм пригласит его на ужин или потратит несколько часов, чтобы обговорить уход из конторы, однако формальности уладили с фантастической быстротой, после чего Баренбойм и Плит покинули его, отправляясь на какую-то встречу. И хотя выезд в Африку был исключительно его мыслью, он, непонятно почему, чувствовал себя так, будто от него избавляются.
- Вообще-то я охотно бы выпил, - сказал он.
- Это я понимаю. - Ритчи потер руки, открыв в улыбке узкий ряд зубов. - Куда отправимся?
- К Бемонту, - ответил Карев, мысленно видя перед собой стены цвета табака, глубокие кресла и десятилетнее виски.
- В рай такие идеи. Пойдем, я отвезу тебя в местечко получше. - Ритчи открыл дверь и торопливо зашагал, как будто его тянула вперед какая-то невидимая сила. На своих худых мускулистых ногах он в несколько шагов пересек холл под аккомпанемент смеха группы девушек, которые только что вынырнули из бокового коридора. Среди них была Марианна.
- Марианна, у меня еще не было случая сказать тебе, - заговорил с ней Карев. - Я здесь сегодня последний день…
- Я тоже, - оборвала она его, глядя на удаляющегося Ритчи. - Прощай, Вилли.
Она равнодушно повернулась, а Карев машинально коснулся рукой лишенного щетины лица. Разозленный, он некоторое время провожал ее взглядом, а потом быстро двинулся к двери, чтобы догнать Ритчи. Его молодой коллега жил недалеко, а потому ездил на автомобиле с низкой подвеской, который казался странным в сравнении с комфортабельным, более стабильным болидом. Карев плюхнулся на пассажирское кресло возле Ритчи и стал мрачно смотреть в боковое окно. Он был потрясен реакцией Марианны, которая вдруг перестала видеть в нем человека. В душе он задавал себе вопрос, задело бы это его так сильно, если бы он действительно остыл? Афина была его женой, и он скорее от нее ждал именно такой перемены, зато Марианна была простой женщиной, которая когда-то регулярно давала ему понять, что пойдет за ним, если он позовет, и по каким-то необъяснимым причинам был уверен, что его мнимое закрепление не повлияет на их дружбу.
- Вот мы и прибыли, - сказал Ритчи, въезжая на стоянку.
- Прибыли? А куда?
- В "Святыню Астарты".
- Езжай дальше, - буркнул Карев. - Даже когда я был исправен, меня никогда не тянуло в бордели, а…
- Не волнуйся, Вилл, - прервал его Ритчи и выключил двигатель. - Никто не заставляет тебя подниматься наверх, и, надеюсь, ты не против, чтобы я немного заработал.
Кареву снова показалось, что им манипулируют, что его водят за нос, но он вышел из машины и пошел ко входу в "Святыню". К ним подошла стройная девушка, одетая блеском, испускаемым голубовато-фиолетовым световым ожерельем, и протянула кассету для денег. Окинув взглядом гладко выбритый подбородок Карева, она тут же перестала интересоваться им и повернулась к Ритчи, который вынул из сумки стодолларовую банкноту и бросил ее в кассету.
- Астарта приглашает вас в свое жилище, - прошептала девушка и провела их в большой бар, занимавший весь первый этаж здания.
- Не понимаю, - сказал Карев. - Мне казалось, что деятельность этих заведений заключается в том, что девушки платят вам, а не наоборот.
Ритчи тяжело вздохнул.
- Неужели все бухгалтеры такие непрактичные? Конечно, они нам платят, но и заведение должно иметь с этого какой-то доход. Эти сто долларов за вход обеспечивают ему избранность и покрывают расходы на содержание, а люди вроде меня все равно зарабатывают, получая плату от девушек.
- О! И сколько же составляет эта плата?
Ритчи пожал плечами, проталкиваясь сквозь толпу к бару.
- Двадцать новых долларов за успокоение.
- Теперь я понимаю, почему это заведение приносит доход, - насмешливо сказал Карев.
- Что это за намеки, ты, яйцо из холодильника? - резко спросил Ритчи. - Думаешь, что я не верну этой сотни? Подожди - и увидишь сам. Что ты пьешь?
- Виски.
Ритчи добрался до зеркальной стойки и приложил к глазу автобармена свой кредиск.
- Одно шотландское и одно заправленное, - сказал он в зарешеченное отверстие.
Из другого отверстия показались два запотевших стакана. Край одного из них светился нежным розовым светом, показывая, что он содержит что-то еще, кроме алкоголя. Карев взял ничем не выделяющийся стакан и, хлебнув слегка успокаивающий напиток, критически осмотрелся. Большинство присутствующих были исправными разного возраста. Девушки, одетые в световые ожерелья, кружили между столиками и кабинами как колонны застывшего огня. В зале находились и несколько остывших, одетых, как он с облегчением заметил, совершенно обычно и разговаривающих с приятелями самым обычным образом.
- Будь спокоен, Вилли, - сказал Ритчи, как будто читая в мыслях Карева. - Это нормальное заведение, и никто не будет на тебя наговаривать.
Сомнения, охватившие Карева при мысли о проведении всего вечера в обществе Ритчи, вдруг усилились.
- Я не особый любитель запретов, - равнодушно сказал он, - но разве ты не знаешь, что остывшие мужчины не любят, когда их причисляют к потенциальным гомосексуалистам?
- Прошу прощения, профессор. А что я такого сказал?
- Почему кто-то должен на меня наговаривать?
- Я уже сказал, что прошу прощения. - Ритчи одним глотком выпил содержимое стакана и улыбнулся. - Не горячись так, парень. Я считаю, что все запреты нужно нарушать. Это единственный интеллигентный образ жизни.
- Все запреты?
- Точно.
- Ты в этом уверен?
- Абсолютно. - Ритчи отставил стакан. - Выпьем еще по одной, - предложил он.
- На, попробуй это, я едва пригубил.
Сказав это, Карев оттянул в поясе брюки Ритча и вылил туда содержимое своего стакана, после чего отпустил эластичный материал, который с треском вернулся на место.
- Что ты… - выдавил Ритчи, у которого слова застряли в горле. - Что ты делаешь?
- Нарушаю запрет, касающийся вливания алкоголя кому-нибудь в брюки. Я тоже хочу жить интеллигентно.
- Ты что, спятил? - Ритчи посмотрел на мокрое пятно, спускающееся вниз по его брюкам, потом с растущим гневом, сжимая кулаки, поднял взгляд на Карева. - За то, что ты сделал, я тебя в отбивную превращу.
- Попробуй, - серьезно ответил Карев. - Но помни, что тогда ты потеряешь сто долларов, которые заплатил за вход сюда.
- Значит, ребята не ошибались относительно тебя.
- В каком смысле?
- В таком. Что ты такой же подозрительный, как часы за два доллара. - Ритчи резко придвинул свое лицо к лицу Карева. - Мы все знаем, почему Баренбойм так тащит тебя вверх. Куда это вы пропали, когда уехали якобы в Пуэбло?