– Парни, атас!
– Не на-а-а-адаа-а!
Артур бежит, карабкается на плато, вот, блин, встрял… Пришёл бы этот сейчас, тощий этот, который тогда Артура вытащил, да где его взять, он у себя там сидит, в хреноскопы смотрит…
Артурка выбирается на плато, ну всё, тут можно и дух перевести, сюда дядьки уже не доберутся…
Как же, щас-с, не доберутся, вот они, лезут на плато, да куда лезете, не ваша это земля, не ва-ша…
– Малой, ты чего такой? Да не боись, ты нас не так по…
Ага, держите карман шире, не так понял… всё так понял…
К дому бежит Артур, к дому, бли-ин, мимо полиции пробежал, надо было в полицию юркнуть, там бы точно не достали… Бегом-бегом, домой, чипсы рассыпал, голубям на радость, и в дом, к папке, папка всё может, он защитит…
Щёлк-щёлк, дядьки замок открывают, откуда у них ключ от дома… и папка из кухни выходит, кофе размешивает, ну уж папка-то дядькам задаст жару…
Входят дядьки злые. Смотрят на папку.
На Артура.
– Борис Борисович, вот… нарушитель.
– Чего нарушил?
– Ну как… видел… как мы…
– Ясно всё с вами… молодцы, молодцы, ребята… идите, работайте… всем премию. А с нарушителем разберусь…
– Па, а чего они там?
– А того они там…. Вертолёт хотел?
– Ага…
– Айда, выберем тебе… Только это, чур, сам за штурвал не сядешь, нос не дорос… Лётчика тебе какого выищем, счас один хрен в аэрофлоте сокращают всех…
Артурка так на месте и прыгает, вот, блин, офигеть не встать, это у всех в классе эти, фитюльки пластмассовые, которые по коридору летают, а у Артурки настоящий будет… вааще…
Зашибись…
Между строк…
2.3 Дорогие наши ученики, в этом разделе мы рассмотрим очень сложную структуру времени – трёхмерное шарообразное время, на поверхности которого расположены события. Они могут переходить одно в другое, пересекаться, замыкаться сами на себя. Более подробно трёхмерное время вы будете изучать в пятом классе, здесь мы рассмотрим только основы…
7
Корабли Колумба…
Войска Тамерлана…
Джордано Бруно…
Орфей…
Первый полёт первого человека в космос…
Архимед основывает Фейсбук…
Всё смешалось в бешеном переплетении событий…
VII
– А можно, я вам на этаж подниму?
Миленький, а ты мне шторочки не повесишь?
– А у вас хлебнуть чего не найдётся, жара такая…
Да ты меня не любишь, не любишь, я тебя ненавижу!
– Да после первой встречи нехорошо…
А вам Ирочку? А Ирочка…
Глава 6. А это точно не я
Вон пшли, ком-му сказал…
Ага, щ-щас. Пойдут они вон. Разбежались. Бегут и падают…
Не уйдут. Знаю, не уйдут, если уж вломились в дом, ворвались, так чёрта с два я от них избавлюсь, чёрта с два. И так уже давненько они у меня не были, то соседа сверху пугали, то соседа снизу, то соседа ещё где-нибудь, мало ли их…
А теперь до меня добрались.
А?
Кто?
Да сны.
Какие?
Да эти… самые. Нехорошие. Тревожные. Нет, не эти, после которых проснёшься с криком, сердце колотится, и как маленький, свет в комнате зажжёшь, потому что в темноте оставаться боишься… Это-то ещё полбеды, хотя тоже ничего хорошего. А такие сны, после которых ещё не сразу проснёшься, выволакиваешь себя из сна, по кусочку, выныриваешь, и как будто держит тебя кто-то снизу, тянет. Как бывает на речке, когда запутается за ногу дрянь какая-нибудь…
Ладно, не о том речь. Так вот. Сны. Дрянные сны. Конечно, если так посмотреть, ничего дрянного, только…
Это даже не мои сны. Сны каких-то предков, откуда-то из ниоткуда, как поднимаемся, идём по склону, по горе, вверх, вверх. Через войны, через революции, через крестовые походы и костры инквизиций, через безумные бойни и гекатомбы жертв, через колючие проволоки и газовые камеры.
Идём, поднимаемся, выше, выше, высылаем разведчиков – самых отчаянных, самых беспокойных, они уходят вперёд, возвращаются израненные, измученные, измождённые, рассказывают про паровые котлы и самолёты, адронные коллайдеры и плоские экраны.
Их выслушивают.
Обвиняют в ереси.
Жгут на кострах.
Идут дальше. Через холод и тьму, через битвы и заговоры, иногда – своими глазами во сне видел – так заблудятся в тумане, что повернут назад по оси времени, отсюда и появляются легенды про оживших мертвецов и яблоки, падающие вверх…
Сны…
Нехорошие сны…
Снится плато, наше плато, великое, светлое, блаженное, лучший из миров, чёрт бы его драл. Вижу в земле под плато что-то чёрное, клокочущее, оно тает, его всё меньше, меньше, и плато – чёрт бы его драл – медленно-медленно скользит вниз.
Оседает.
Проваливается само в себя…
…просыпаюсь – с бешено бьющимся сердцем, выволакиваю себя из сна, пусти-пусти-пусти, сон не пускает, держит зубами за ногу, штаны пижамные порвал, тварь…
Просыпаюсь, оглядываюсь: а я где, а я кто, а я что, а что тут качки борисовские делают, кто их сюда приглашал, а никто их сюда не приглашал, чего встали…
– Проснулся? – здоровый бычара смотрит на меня. – Айда с нами.
– Не-е.
– Чего не-е, хозяин велел, не-е…
– Не пойду.
– Ты чего, а?
– Чего-чего, три часа ночи, вот чего, так и скажите господину вашему и повелителю…
– Мужик, как тя там… вопрос жизни и смерти, чесслово… – бычара смотрит на меня умоляюще. Задним числом догадываюсь, что трогать меня хозяин не велел, а если головорезы меня не доставят, Борисов с них шкуры спустит и у камина своего положит…
Хочу сказать: плевать я хотел на вашего хозяина, не говорю. Одеться дайте, гады, выдумали, тоже… вообще жаловаться буду, выдумали… нобелевского лауреата… вот так…
Меня ведут в машину, кто-то бормочет, вон, в машине доспишь, аг-га, щас-с, сон как рукой сняло…
– Парень… как тя там… а это точно не ты? – шепчет бычара.
– Что не я?
– Ну… не ты же его?
– Кого его?
– Ну его… не ты же?
– Не я. Конечно, не я.
Ещё не знаю, что к чему, каким-то седьмым-тридесятым чувством понимаю: лучше говорить не я. Мало ли…
Машина скользит по улицам, понять бы ещё, куда везут, а то может, мы не на Плато уже, а где-нибудь в параллельном времени, и вообще…
Выбираемся перед борисовским домом, подбираю какие-то фразы, уместные, если тебя вытащили из постели в три часа ночи, знаю, что никогда эти фразы не скажу.
Борисов выходит, при параде, видно, спать и не собирается. Протягиваю руку, рука повисает в пустоте, мда-а, руки пожимать здесь не принято…
– Ну… что скажешь, парень?
Что-то прорывает внутри.
– Это вы мне… что скажете?
– Это не ты?
– Что не я?
– Не ты же… его?
– Нет, конечно.
– А не знаешь, где он?
Фыркаю:
– Откуда же мне знать.
– Тоже верно… Я почему-то думал, ты чего-то знаешь… А вдруг. Ты извини, что среди ночи вот так… Ну, сам понимаешь, дело такое… тут уже и не знаешь, чего думать…
Молчу. Не знаешь, так и не думай. Как будто ты вообще думать умеешь… кошелёк вместо мозгов и кредитка вместо сердца…
– Он же всё к тебе хаживал… – Борисов фыркает, – то телескоп тебе кокнет, то ещё чего…
Спохватываюсь. Понимаю, что случилось.
– Артур?
С перепугу вспоминаю имя, вылетели из головы все Димки-Сашки-Петьки…
– Ну…
Осторожно предлагаю:
– В полицию…
– Парень, ты сам хоть знаешь, что у нас за полиция? Такая полиция, что лучше бы никакой… эти вон… только умеют на дороге стоять, палочкой махать…
Киваю. Не к ночи будь помянуты эти, с волшебными палочками.
– Вот чего… ты, может, чего знаешь…
Мотаю головой. Ничего я не знаю, я его сынуленьке в няньки не нанимался, если бы я его сынуленьке в няньки нанялся, я бы в обсерватории не работал, я бы вообще не работал, я бы уже дворец себе построил… с павлинами и райскими гуриями…
А что…
Мысль…
– Тебе вроде как деньги нужны… на науку твою всякую…
Фыркаю. Всякую-такую-эдакую…
– За находку миллиард зелёными. Без обмана…
Сегодня в 18:30 по местному времени на территории начала двадцать первого века найден труп тринадцатилетнего подростка. В настоящее время эксперты пытаются опознать тело, что затруднено тем, что тело сильно изуродовано, буквально изрублено на куски. Предположительно, труп принадлежит кому-нибудь из современных подростков. Как это часто случается, дети, начитавшись книжек о военной романтике прошлых лет, отправляются на поиски приключений…
ОСТАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ
$@$@ Давно пора уже эти романы про попаданцев запретить… Вот так начитаются всяких рыцарей печального образа…
Integral_is_0 Давайте уж вообще литературу запретим, один вред от неё…
#0P@ Ученье – вот чума, учёность – вот причина, правильно Пушкин сказал…
Integral_is_0 Это Гоголь, балда…
$@$@ Сам ты Гоголь, это вообще Грибоедов…
Отворачиваюсь. Смотреть на растерзанное тело не хочется, какого чёрта я вообще привёл сюда Борисова, он сейчас вообще озвереет, когда увидит… Или расплачется… почему-то не могу себе представить Борисова плачущим, но почему-то кажется, он заплачет…
– Не… не мой сорванец.
Перевожу дух.
– На вот, – в руку мне ложится пачка банкнот. Не миллион, но и не маленькая.
– Да… за что… я же ещё…