Наваливалась тьма. Вдали, едва просвечивая сквозь водянистую муть, затеплились окна пропадающих домов. Завывая так, что слыхать было за километр, под тусклый фонарь подкатил гнойно светящийся изнутри, почти пустой троллейбус и остановился. Всю кашу из него сцедило на предыдущих остановках; здесь, в этой болотистой тундре, он отложил лишь пару яиц и, дергаясь, раскачиваясь, вновь пустился в странствие.
Вечеровский настороженно провожал вышедших взглядом, покуда те не исчезли во мгле. Тогда он перевел взгляд на Малянова. Настороженность осталась.
- Чем дальше я продвигался, тем интенсивнее становилось противодействие. К этому я был готов - но полной неожиданностью оказалось то, что оно было столь целенаправленным… буквально осмысленным. Словно кто-то нарочно издевался. Постепенно я пришел к выводу, что мне сознательно пытается противодействовать некто, продвинувшийся по крайней мере не меньше меня. Я долго гнал эту мысль, но в конце концов играть в страуса оказалось более невозможно.
Пауза. Вечеровский перевел дух. Поразмыслил.
- И вот я хочу спросить тебя, Димка… Нет ли у тебя каких-то соображений относительно того, кто именно это может быть?
- Сознательное и осмысленное противодействие тебе? - спросил Малянов и против воли улыбнулся. - Нет. Нет у меня таких соображений.
- По тону твоему я чувствую, что у тебя есть какие-то иные соображения. Потом расскажешь, если время останется…
- Фил, если бы ты поподробнее рассказал, что уж ты такое там понял и чего добился, я мог бы, наверное, более осмысленно и сознательно отвечать на твои вопросы.
Вечеровский опять долго всматривался в лицо Малянова, покусывая губы. Так человек мог бы смотреть на жука, на бабочку, оценивая: подойдет для коллекции или нет; накалывать на булавку - или просто придавить… Потом сказал:
- Обойдешься. Это ни к чему.
Малянов пожал плечами. Вечеровский не оттаивал. Это было ужасно. И очень неприятно.
- Что ты знаешь о наших? - спросил Вечеровский.
Малянов опять пожал плечами.
- О Захаре ничего. С Глуховым все в порядке, мы встречаемся довольно часто…
- Я так и знал. Достойная компания.
- Да, вполне. То в шахматишки поиграем, то водочки попьем…
Вечеровский трескуче рассмеялся.
- Валька звонил сегодня из Америки. Как раз сегодня, представляешь? Но он никому не противодействует, можешь быть спокоен. Он вполне упоен собой. Добил, представь, свою ревертазу. И никаких препон ему, по его словам, не чинили.
- Вайнгартен? - омерзительно насторожился Вечеровский. - Ревертазу?
- Говорит, да. Говорит, на Нобелевку его выдвигать собираются. Может, и прихвастнул слегка - что ты, Вальку, что ли, не знаешь…
- Да уж знаю! - с непонятной интонацией сказал Вечеровский. - И ему не мешали?
- Говорит, нет.
- Это невозможно.
- Ну, Фил… за что купил, за то продаю.
- Не ты купил! - резко сказал Вечеровский. - Тебя купили! Как дурачка!
Малянов смолчал.
- Если Вайнгартен сумел закончить работу, которая была остановлена давлением Мироздания, значит, он сумел как-то освободиться от давления Мироздания. Значит, он как-то научился управлять этим давлением! Ах, Валька, Валька… Такой, понимаешь, анфан террибль… себе на уме!
- Фил, научиться освобождаться от давления и научиться управлять давлением - это совсем не одно и то же.
- Что такое?
Малянов смотрел в его рыжие глаза и вспоминал, как Вечеровский - изящный, умный, чистый - мягко и уверенно говорит, не сомневаясь в правоте своей ни секунды: может быть, со временем мы научимся отводить это давление в безопасные области, а может быть, даже использовать в своих целях… Вспоминал, как, восхищаясь другом, он записывал потом: вполне возможно, Вечеровский обнаружит ключик к пониманию этой зловещей механики, а может быть, и ключик к управлению ею…
- Мы слишком привыкли, - сказал Малянов, - что всякий очередной уровень понимания мира - это очередной уровень его использования в наших целях. А если в данном случае это не так, Фил? Тебе не приходило в голову? Понять можно - а использовать нельзя? Только определиться относительно этого нового понимания. Только выбрать позицию. Больше - ничего.
- Ты повторяешь мне мои собственные слова, которыми я пытался вас образумить тогда, - сказал Вечеровский. - Надо идти дальше. На нынешнем уровне то, о чем ты разглагольствуешь, - чуть подслащенная капитуляция, не более того.
Малянов помолчал, собираясь с мыслями. И вдруг вспомнил, что хотел только убедиться - и молчать, не произносить ни слова. Но я же, в сущности, молчу, успокоил он себя.
- Можно ли назвать капитуляцией то, что человек смиряется с необходимостью дышать? - спросил он. - Вызвал бы у тебя уважение безумец… гордец… который восстал бы против этой необходимости с криком: хватит! надо идти дальше!
- Софистика, - дернул щекой Вечеровский. - Все зависит от ситуации. Когда человеку захотелось проникнуть в миры, где дышать невозможно, человек, чтобы избавиться от необходимости дышать, придумал скафандр, акваланг…
- Как раз наоборот, - мягко ответил Малянов. - Он придумал все это, чтобы взять с собою в эти миры необходимость дышать.
- Прости, но это чушь. Очевидно, что если бы был найден способ ликвидировать потребность в дыхании, это существеннейшим образом увеличило бы возможности человека.
- Этак и от человека ничего не останется, а, Фил?
- Мне все это не интересно. Мне гораздо интереснее, что еще ты знаешь о Вайнгартене.
Малянов пожал плечами.
- Ничего. Он обещал мне позвонить через пару дней… хотя, может, и не позвонит. Он хочет меня перетащить туда, в Штаты… работать.
Вечеровский опять покусал черную корку на губе.
- Собирает всех вовлеченных в процесс под свое крыло… Что ж, логично… Ты поедешь?
- Рано говорить… вряд ли что-то из этого выйдет… - Малянов сам почувствовал, что отвратительно мямлит, и тряхнул головой. - Ах, да Фил! Да никуда я не поеду, что ты, в самом деле!
- Смотри, - строго сказал Вечеровский. - Я тебе пока верю. Но в то же время мне было бы крайне, крайне интересно и важно узнать… Неужели это действительно Вайнгартен? А Глухов? - вдруг вспомнил он.
- Что - Глухов? - устало спросил Малянов.
- У тебя не создавалось впечатления, что он знает больше, чем говорит?
- Фил, ты не в КГБ теперь работаешь?
- Дурак ты, Митька…
На секунду прозвучал голос прежнего Фила. И Малянов тут же размяк.
- Ну прости. Просто очень странные… нелепые вопросы ты задаешь… О чем знает? О чем говорит?
- Ну неужели непонятно? - повысил голос Вечеровский. - Обо всех наших заморочках.
- Мы вчера весь вечер говорили о наших заморочках. Он говорил в основном. Я помалкивал.
- Почему?
- Потому что я трус.
- Вот как? А тебе есть, что сказать?
- Есть.
- Ах вот как? Ну, говори.
У Малянова потемнело в глазах; на миг пропали и фонарь на остановке, и далекие, расплывающиеся огоньки окон.
Фил смотрел выжидательно и строго. И чуть насмешливо. И, безусловно, свысока.
Зачем я только поехал.
Не могу, не могу, не могу!! Нельзя!
Как он исхудал. И этот рваный воротник - у него-то, который всегда был будто вот только сейчас с файв-о-клока у британской королевы. А плащ - с чужого плеча, велик, болтается как на вешалке… Что он выдумал, какое сознательное противодействие. Врагов ищет, рыжий. Ведь с ума сойдет.
А может, уже…
Неужели благородное желание постигнуть настолько, чтобы уметь использовать, - лишь одна из ипостасей стремления подчинять? И когда подчинить не получается - раз не получается, два, три, четыре не получается, - но в то же время никаких сомнений в самой возможности подчинить все-таки не возникает, мозг, сам того не замечая, принимается себе в оправдание измышлять тех, кто успел подчинить первым и теперь злобно строит козни?
Какая жуткая ловушка… Бедный Фил.
Надо объяснить. Обязательно надо объяснить. Он поймет.
- Я, наверное, буду долго говорить, Фил.
- Постарайся покороче. Не знаю, как тебе, а мне время дорого.
- Постараюсь, - Малянов совсем не был уверен, что у него получится. Они ни разу не говорил об этом, ни разу даже не пытался продумать так, чтобы сформулировать последовательно и логично. - Сначала две маленькие леммы. Ты веришь в телепатию?
На утлом лице Вечеровского мгновенно проступило насмешливое пренебрежение.
- Видишь ли, Дима, - сказал он с утрированной вежливостью. - Я, видишь ли, ученый. Оперировать категориями веры и неверия оставим кликушам.
- Хорошо. Скажем иначе. Ты исключаешь возможность существования телепатии?
- Я не думал над этим. Но, честное слово, Дима, все эти летающие блюдца, столоверчение, полтергейст…
- Не исключаешь. Хорошо. Я тоже не занимался специально, но исключать со стопроцентной уверенностью не могу. Существует ряд фактов, которые невозможно с ходу отмести. Но если некий не известный и не подвластный нашему сознанию тип восприятия сигналов существует, то почему, скажи на милость, мы должны исходить из того, что лишь наши собственные мозги в состоянии генерировать эти сигналы? Если во Вселенной происходит некое движение информации…
- Так. Полный набор банальностей. Телепатия, пришельцы… что у тебя еще в золотом фонде?