Я знал Алонсо лично и по его недовольным гримаскам сразу понял, что нашего рыцаря высокой оперативно-штабной культуры раздражает каждое второе слово штатской обезьяны. И обращение "адмирал" (к контр-адмиралу!), и безграмотное "подпространство", и газетный штамп "уничтожить все живое".
Впрочем, Алонсо давал это интервью по высочайшему приказу главкома, то есть был вынужден воспринимать его как боевое задание. Поэтому он справился с раздражением и довольно дружелюбным, чуть снисходительным тоном объяснил:
– Все дело в блок-крепостях, расположенных на поверхности четырехмерной сферы в пространстве Аль-Фараби или, как вы выражаетесь, в подпространстве. Все нелинейные подходы к Солнечной системе, все Ячейки, Ребра и Лопасти Аль-Фараби контролируются этими сооружениями. Любое возмущение в нелинейных структурах заблаговременно обнаруживается автоматикой блок-крепостей. А интерференц-генераторы крепостей вырабатывают пучок встречных, противофазных возмущений...
Контр-адмирал выдавал военные тайны пачками. Я уже ничему не удивлялся и слушал Алонсо вполуха. Я-то по долгу своей былой службы в силовой и общей разведке примерно представлял себе, как устроена наша нелинейная космическая оборона. Но неужели в благоприятном для нас исходе всегалактической бойни не осталось ни малейших сомнений? И накануне штурма Эрруака было решено выставить на потребу публике святая святых нашей военной технологии?
– Позволю себе перебить вас, адмирал, и напомнить нашему гостю, что любой корабль – например, дредноут тойлангов – представляет собой в подпространстве волну, бегущую по Лопасти Аль-Фараби...
– Не волну, а пучок волн, – поправил Алонсо. – Но упрощенно, конечно, можно говорить о волне. Соответственно, интерференц-генераторы крепостей делают так, чтобы летящий в пространстве Аль-Фараби дредноут тойлангов попросту сгинул без следа, уничтоженный аналогичной встречной волной, идущей в противофазе.
– Как просто! Как красиво! – Бершов довольно убедительно симулировал энтузиазм любознательного полузнайки при встрече с новым чудом технологии.
– Это не так-то просто, – контр-адмирал самодовольно ухмыльнулся. – Это, я бы сказал, чертовски сложно. И адски дорого. На каждый запуск интерференц-генератора для уничтожения объекта в нелинейном пространстве уходит примерно столько же энергии, сколько и на изготовление этого же объекта с нуля. Хочешь уничтожить крейсер – затрать те же гигаватты, которые требуются на его постройку.
– С натурфилософской точки зрения, – ввернул Бершов, – это легко понять. Уже Лукрецию было ясно: "из ничего – ничто", то есть законы сохранения энергии и материи...
– Лукреций? В моем штабе нет такого офицера! – рявкнул Алонсо.
Это была допотопная шутка из малого типового набора, который кадровые военные используют, чтобы поднять свой рейтинг в глазах развитых школьников и молодых мичманов.
После секундной паузы репортер и контр-адмирал на пару залились взаимопонимающим смехом.
– А позволите задать неудобный вопрос? – спросил Бершов, когда оба отсмеялись. При этом репортер заговорщически подмигнул мне – пожалуй, чересчур фривольно.
– Спрашивайте, – со вздохом разрешил Алонсо.
– Эта система нелинейной обороны, которая, насколько я понимаю, и называется "Поясом Аваллона", она... надежна?
Контр-адмирал построжел.
– Ваш Лукреций, случайно, не писал, что абсолютно надежных систем не бывает? Так вот: их не бывает. Вероятность уничтожения целей нашими блок-крепостями – восемьдесят процентов. Это значит, что на учениях бесследно исчезали каждые четыре корабля-мишени из пяти...
Алонсо помолчал немножко, давая психозрителям время осознать эту статистику, и продолжил:
– Но какой адмирал, хоть землянин, хоть тойланг, отважится атаковать, когда знает, что еще до выхода из пространства Аль-Фараби, то есть до начала линейного сражения, он потеряет восемьдесят кораблей из ста? Кто согласится дать противнику такую фору? А ведь в Солнечной системе уцелевшие корабли будут встречены сорока пятью вымпелами Флота Метрополии! К этому следует добавить, что блок-крепости работают и как посты дальнего обнаружения. На расстоянии в несколько часов реального хода корабль засекается по вторичным возмущениям на Ребрах Аль-Фараби. Информация мгновенно передается в штаб и сразу же доводится до всех флотов, разбросанных по галактике. На случай массового вторжения предусмотрена тревога "Красный Смерч", по которой производится экстренный отзыв сотен боевых кораблей в Метрополию.
– Как я понимаю, "Красный Смерч" не объявлялся ни разу?
– Не объявлялся. А жаль – тойланги остались бы без всего флота и война была бы выиграна в один день. Но они не настолько глупы... Вот "Белый Смерч", то есть попытки одиночного проникновения вражеских разведчиков, случался трижды. И все три раза разведывательные рейдеры тойлангов бесследно растворялись в нелинейном пространстве, уничтоженные блок-крепостями. После этого тойланги перестали появляться в окрестностях Метрополии. Тойланги выяснили границы нашего могущества и больше рисковать не решаются.
– Тем более, что в последнее время им все больше приходится думать об обороне собственной планеты, верно?
– Именно так. А теперь – не обессудьте, мое время вышло. Я должен вернуться к своим прямым обязанностям: рисованию больших красных стрелок на штабных картах.
Бершов вежливо улыбнулся.
– Так что, адмирал, следующее интервью будет уже на Эрруаке?
– Следующее интервью будет на Земле. Правительство напомнило Ставке, что главная задача боевого планирования высадки – сбережение жизней наших солдат. Если сохранность биосферы и физическая целостность Эрруака войдут в противоречие с минимизацией наших потерь...
Тут наконец проявились следы деятельности цензуры, о которой я уже и думать забыл. Контр-адмирал заткнулся на полуслове, стены кают-компании исчезли и, после второй порции рекламы, моя высшая нервная деятельность вернулась в накатанное русло.
Я вновь обнаружил себя на ходовом мостике "Бетховена". Согласно часам, я пребывал в бессознательном состоянии двадцать семь секунд.
Норма. Обычная секунда равна примерно минуте психовремени, которое является мерой информационного обмена в наведенных новостных галлюцинациях. Это, кстати, в прошлом веке считалось главным аргументом в пользу перехода на новостные пилюли: экономия времени в пятьдесят и более раз!
Ясно, что за полминуты в большом мире мало что изменилось. "Бетховен" от Паллады отползал, "Симитэр" к ней подползал...
Все произошло быстро.
"Пояс Аваллона" был одновременно прорван в трех секторах.
Р-раз! –
вокруг Паллады с интервалом в пару секунд одна за другой вспыхнули сорок звездочек;
операторы батарей ПКО в полнейшем непонимании констатировали, что визуально наблюдаемые звездочки по данным радаров и грависканеров являются боевыми кораблями первого класса;
ответ на запрос "свой-чужой" – отрицательный;
"Боевая тревога! "Красный Смерч"! Нет, Семь Бездн Аль-Фараби под вашей задницей, повторяю: боевая тревога!!!"
Два! –
плотные клинья торпедных стай, паника, вспышки квантовых установок ближней обороны;
огонь, океаны лилового и оранжевого пламени, красный смерч, грохот захлопывающихся дверей;
компьютеры опережают наводчиков, хриплое "урра" – это рассыпался на молекулы первый крейсер тойлангов, вслед за ним исчезают в громоздящихся разрывах торпед еще три;
на входе в боевой пост кто-то орет не своим голосом – автоматическая переборка перебила бедолаге голень.
Три! –
тойлангов все больше;
вслед за первой штурмовой волной, составленной из устаревших типов кораблей и предназначенной на заклание нашей ПКО, из подпространства выходят линейные силы флота – стройные, изящные красавцы, похожие на алмазные сосульки, источенные черными прожилками батарей ближней обороны и закутанные в призрачное дрожание защитных полей;
ясно: тойланги уже выбросили в районе Паллады больше сотни кораблей первого класса;
против них выходят лишь семнадцать вымпелов Флота Метрополии.
Где же остальные!?
– Сир, только что приняты сообщения из сектора Трансплутона и из Пятого Октанта: Красный Смерч.
– К дьяволу, без них все ясно. Сколько нам еще болтаться на джамп-траектории?
– Три минуты восемнадцать секунд. Но, сир, мы числимся в основных списках флота и считаемся боевой единицей. Мы не имеем права покинуть сферу боя без приказа вышестоящего начальника.
Не знаю, что думал по поводу бредней своего старпома капитан Гриффин ап Гриффин, но в этот момент противник атаковал наш несчастный док. Нам очень повезло, что вся мощь удара сосредоточилась на Палладе и кораблях Флота Метрополии, а нам достались лишь несколько торпед. К тому же, нас поддержали огнем корветы.
Только две "бешеных торпеды" смогли прорваться через заградительный огонь и лопнули в нескольких километрах от мобил-дока, выбросив тучи мелких реактивных снарядов с кассетными боеголовками. Обычно такие штуки используют для экологичного уничтожения площадных планетарных целей вроде солнечных энергоустановок или антенн дальней связи. В нас их выпустили явно по недосмотру.
Основную массу снарядов приняло наше непомерно раздутое чрево, в котором могли вольготно разместиться четыре корвета или суперкрейсер. Но несколько штук задели и кое-что жизненно важное.
Первоклассная док-камера мгновенно превратилась в решето, заполненное вакуумом, а боевой пост, в котором я вел бесплодное общение со старпомом – в угольно-черную пещеру, где воцарились безмолвие и безвременье.
Наконец кто-то тихонько рассмеялся. Весьма нервно, замечу.