А другого - запасного - я не приготовил.
Альтернативного.
Георг тем временем вошел во вкус.
- Разрази меня гром, послушай, брат, что я еще придумал. Я смогу стать папой европейским. Как по-твоему, отец будет рад?
- Еще бы! Не сомневайся.
Я готов разбить вдребезги эти чертовы часы.
Чего - о! - он ждет, этот болван, кретин, недоумок, почему - у! - опаздывает?
Вот он.
Наконец-то.
На полковнике Энее новая - с иголочки - форма. (Думаю, они выбрасывают по два комбинезона в день. Армия всегда была отличным потребителем за счет государственного бюджета.)
Эней отдает мне честь.
- Явился! На две десятых секунды раньше, раз такое дело.
О!
- Браво, Эней. Из тебя получится прекрасный генерал.
- А Ахилл?
- Я позабочусь, чтобы он получил по заслугам. Теперь твой черед.
Он вытягивается по стойке "смирно". Э, это уже лишнее, если учесть, что мы старые друзья.
О’кей. Я тороплю Анну:
- Идем, Анна. Двум соратникам нужно о многом поговорить.
Георг складывает губы - у! - трубочкой.
- Поцелуемся, жена.
- Ура.
Он шлет ей воздушный поцелуй.
Последний поцелуй. Э-хе-хе.
Трогательно. А?
19
У выхода со двора - ах! - я расстаюсь с Анной.
Она собралась за покупками.
Я бегу (ковыляю, ползу, лечу) в свою каморку. Ух!
Боюсь пропустить сцену встречи.
Эней дал мне время включить телекамеру, нацеленную во двор.
Камера - на инфракрасных лучах.
Поэтому ей нипочем дым. Пар, туман, газ.
О! А!
Э! Эней обращается к страже:
- Можете идти. Со мной охрана не нужна.
Стражники - у! - улетучиваются. Как ветром сдуло.
Георг замечает (угадывает в дыму) товарища по оружию.
- Йес, молодец, полковник, что пришел меня навестить. Как там наша армия?
- Солдаты вернулись на работу, раз такое дело.
- На производство, ясно. Мне их здорово не хватает. Ну и задали мы жару этим дуракам европейцам! Разрази меня гром, кампания прошла отменно. Знаешь, что я тебе скажу, полковник? Думаю, нам не помешает небольшая военная прогулка в Китай. Это где-то по соседству с бывшей Японией. Тебе не кажется, что эти желтомордые чересчур уверенно держатся? Несколько бомбочек P - и мы приструним и китайцев, если они только еще есть. У меня руки чешутся, пальцы так и просятся к пусковым кнопкам ракетных установок. С тобой этого не бывает? Как по-твоему, Китай начинается сразу за Европой - или между ними есть какое-нибудь чертово море? Йес, ты бы проверил, полковник. Может, китайцам нужен король. Вот бы здорово! По моим подсчетам, десяток наших бомб, не больше, сделает их голодранцами. В полном смысле слова. Будут срам прикрывать руками. И-хи-хи. О-хо-хо.
Ого!
Ага, у, ага!
Эней щелкает каблуками.
Георг делает то же самое. По-уставному. У, устав!
- Э! - говорит Эней ("Георг, аббат Гаррисбергский!").
- А? ("Йес, это ты мне?")
- У! ("Сожалею. Время вышло".)
- Ну! ("Я рад, разрази меня гром!")
- О! ("Прощай, командир, раз такое дело".)
Георг поворачивается спиной к древнему мусоросборнику. Эге.
Энею достаточно слегка его подтолкнуть.
Георг зарывается в мусор.
У! Не успев опомниться.
О! Даже не охнув.
Эх! Эхехе!
Еще одним меньше.
Люди! В данный момент я не могу вспомнить, что меня заставило, шантажируя и улещая Энея, (у!) убрать моего брата.
Представлял ли он серьезную опасность для моих планов?
Нисколечко. Потому-то отец и поручил ему командование армией. И никогда бы не сделал его кардиналом.
И все же мне казалось, причина у меня была. Притом серьезная.
Я вижу во дворе разноцветные мантии.
Вот и кардиналы.
Подходят к Энею.
Очки кардинала Марка тут же запотели (от дыма).
Полковник Эней уже здесь. Так сказать, заблаговременно. Военная дисциплина!
Сигара у Матфея погасла, конец ее смотрит в землю.
- О’кей, можем начинать. Поторопимся.
Лука подстриг бородку. Теперь она у него все равно как нарисованная.
- Ты готов дать показания, полковник?
- Готов, великий инквизитор.
Марк снял очки.
- Так сказать, за или против обвиняемого?
Матфей, как я и ожидал, сдвигает шляпу (недовольным движением). Интересно, что она у него не пачкается - всегда белая.
- Опять двадцать пять. Этот вопрос должен задавать я. Защитник культа.
- А я государственный секретарь, так сказать, - парирует Марк.
Матфей не собирается тратить время на препирательства.
- О’кей, - выпаливает он, обращаясь к Энею. - Ты за обвиняемого или против? Отвечай.
- Против, раз такое дело.
Очередь за Лукой.
- Значит, как ты утверждаешь, командующий армией вступил в сговор с европейцами, чтобы стать королем.
- И свергнуть нашу церковь, - возмущенно подсказывает Матфей.
Полковник на секунду - у! - медлит, после чего подтверждает догадку Матфея.
Эге, Эней все больше запутывается в моей паутине. О, он сделает все, что я захочу.
Любую гнусность совершит.
А, кстати. Вспомнил, почему - у! - мне пришлось убрать Георга. Ведь он был женат на Анне.
Эхехе, сверхвеская причина. Ах, Анна!
- Полковник, это очень серьезное обвинение, - признает Марк. - Чем ты его, так сказать, докажешь?
Лука оглядывается по сторонам.
- А где арестованный?
- Какая тебе разница? - ворчит Матфей. - Сперва нужно вынести ему приговор.
Эй, Эней, смелее, чего ты ждешь?
- Я уже вынес, раз такое дело. И привел в исполнение. Он на меня напал - хотел бежать. Вот лучшее доказательство его виновности.
Марк - у! - удивлен.
- Бежать?
Это и впрямь бессмысленно. У нас не бывает побегов, Все равно от нашего правосудия не уйти.
Чего ж тут бегать?
- Следствие окончено, - объявляет Лука.
Матфей явно доволен.
- О’кей. Церковь спасена.
Марк отпускает Энея. Предварительно поблагодарив:
- Полковник, так сказать! Нация тебе этого не забудет.
Эней щелкает каблуками и - ух! - уходит. Его шансы стать генералом повысились. Теперь у кардиналов он на лучшем счету, нежели раньше.
А эти-то почему не уходят? Стали посреди двора и стоят.
Гм.
Матфей пытается зажечь сигару, но - у! - у него ничего не получается: от влажного дыма (пара) отсырели спички.
- Отличный малый этот полковник.
- Если бы все были такие, как он! - подхватывает Лука. - Преданные душой и телом.
Что это они? Ведь их ждут государственные дела.
А-а-а. Кажется, я догадываюсь.
Наконец Марк решается. Наверное, считает, что, как государственный секретарь, этот разговор должен начать он.
- Матфей, я хочу тебе сказать одну вещь. С некоторых пор я замечаю странную вещь, которой, так сказать, не нахожу объяснения.
- Ты тоже? - выпаливает Лука.
- А что? - удивляется Марк. - И ты, Лука?
Матфей снял шляпу и скребет лысину. У!
- По-моему, мы все трое говорим об одном и том же факте. О’кей, послушаем Марка.
Марк понижает голос - ага! - а я прибавляю звук.
- Так сказать, дело вот в чем. Последнее время кто-то придумал себе развлечение - охотиться за моим мусором.
- И за моим, - шепчет Лука.
- И за моим, - хрипит Матфей. - Как раз сегодня утром дочка опять жаловалась. Та, что продавщицей работает.
Ну-ну.
Лука нервно трет худые (впалые) щеки.
- Кто это может быть?
- Но главное, так сказать, зачем он это делает? - недоумевает Марк.
Матфей снова водружает шляпу на голову. Боком. Так что загнутые кверху поля оказываются спереди и сзади.
- О’кей, это ужасно. Неслыханное кощунство.
О-хо-хо. И-хи-хи. Люди, потом я вам все расскажу. У, объясню.
- Тут пахнет провокацией, как пить дать, - пыхтит Марк.
- Оскорблением, - шипит Лука.
Матфей сжимает кулаки, ишь ты. Они у него явно чешутся.
- Кто-то пользуется мусором. О’кей, если это явление распространится, оно будет иметь непредвиденные последствия. Губительные. Страшно подумать, что может произойти.
- Но почему берут именно наш мусор? - не унимается Марк. - Что-то я не слышал, чтобы это происходило с другими.
- Ясно почему, - отвечает Лука. - Акция против властей. Против верхов.
Матфей вкладывает свое возмущение в смачный плевок на несколько метров.
- Это угроза для веры.
- Для производства, - подчеркивает Марк.
- Для потребления, - подхватывает Лука.
Матфей становится в боксерскую стойку. Молотит кулаками воздух - ух! эх! ух! эх!
- То, что выброшено, - священно и неприкосновенно. Война еретикам! Если бы в нашей Стране сохранились красные, которых у нас давно и в помине нет, о, мы бы по крайней мере знали, кого прижать!
Марк ходит взад-вперед. Нервы.
- Кто же это такие, так сказать?
Лука, размахивая руками, высвобождает (выпрастывает) их из-под голубой мантии.
- Будем надеяться, что еретиков пока немного. Единицы. Надо предупредить папу.
Матфей перестает боксировать (тузить) воздух, и его кулаки исчезают под мантией. Зеленой.
- Эдуарда? Бьюсь об заклад, ему все известно.
- Ему всегда все известно, - вздохнув, признает Марк. Который не прочь спрятать голову под красную мантию.
- В то время как мы никогда не знаем, что у него на уме.