Скользя в темноте, Мари добралась до развилки. Впереди светлело, но сбоку… Мари могла поклясться, что из бокового прохода…
- Чего застыла? Давай вперед! - в голосе послышались панические нотки. - Бе-ги!
- Подожди, - прислушалась Мари. - Я что-то чувствую.
Касаясь рукой влажной, сырой стены, девушка осторожно пробралась в большой коридор, выскользнув через такую же потайную дверь. Сердце кольнуло: а вдруг отсюда она не откроется?
"Дура!" - заорал голос.
Но Мари его уже не слушала. Там, впереди, за решеткой, она скорее почувствовала, чем увидела сутану инквизитора. Мари замерла, как вкопанная. Что за… И Сезар, кажется, удивился, увидев Мари.
- Либо ты святая, либо и вправду ведьма, - пробормотал он.
- Сезар! Погоди, надо найти ключи…
- Что ты мелешь! Немедленно убирайся отсюда, услышат стражники! Где ты собираешься искать ключи?!
- Не знаю… - прошептала девушка.
Мари стиснула пальцы на решетке, с отчаянием глядя на гордого инквизитора. Он и здесь не потерял осанки и властного взгляда. Только показалось в неверном свете факелов, или и правда серебро блеснуло не только на груди, но и в волосах?
Сезар отошел вглубь камеры и посмотрел исподлобья.
- Именем Господа нашего, повелеваю тебе: иди!
- Сезар?..
- Изыди, ведьма! Уйди, идиотка!
Мари с обидой взглянула на инквизитора. В коридоре раздались шаги. Сезар быстро подошел к решетке и резко оторвал от нее побелевшие пальцы девушки, молча указав в темноту. И было в его взгляде столько власти, что Мари, глотая слезы, поплелась к потайному ходу.
VI
Он словно сам бежал по этому тайному ходу. Тело вспоминало сладкое ощущение ужаса, тело помнило этот коридор, и память помнила… Сердце колотилось как бешеное, и перед глазами сияло: Портмод! Портмод! Вспомнились детские годы, счастливые годы, годы до эпидемии - их, школьников, возили на Капицу, планетку с остатками памятников средневекового уклада регрессировавших колонистов. Впрочем, к тому времени, когда на Капицу начали возить экскурсии, средневековье осталось там только в музеях. Юный Станислав выбрал экскурсию по старой тюрьме, и этот ход… он назывался "ход ведьмы". По другим источникам, говорил экскурсовод, из каменного мешка сбежала не ведьма, а святая. Бренан уже не помнил точно, кто там сбежал, но вот теперь, из глубин подсознания выплыл этот ход, и услышанная когда-то история обрела жизнь в героях его книги…
А может, и не в героях книги. Станислав до корней волос был материалистом. Но… Нет, он властен над сюжетом, решил Бренар. Он приложит все усилия, чтобы его герои поступали так, как он желает! И на это была очень веская причина.
Та, сбежавшая из реальных подземелий Портмода, тоже была Мария. Но она погибла сразу после побега.
И, если все это была настоящая история… Зарычав в бессильной ярости, Бренар, сжав кулаки, рухнул на кровать. Обессиленный, издерганный, все нервы сжегший на этой сумасшедшей гонке по подземельям, он заснул сразу, коснувшись подушки. Ему снился больной с участка Мориса, потом казненный контрабандист, а больше ничего не снилось.
* * *
Мари, сидя у бабушкиного очага, лихо уписывала лепешки с медом, с маслом, с сыром… с чем накладывали, с тем и уписывала. Бабушка - та, которая не к ночи будь помянута, ворчала:
- Чем тебе оруженосец плох?
- Да не люблю я его!
- А рыцаря этого, подлеца-предателя, любишь, значит?
- А он не специально! У него другого выхода не было!
- Ой, дура, дура… неужели ж и я… - бабушка задумалась о чем-то, и в хижине понесло паленым.
- Ох, матушки! Горят!..
- Кто горит? Где? - встрепенулась Мари, и тут же обмякла, расслабившись: лепешки горят. Всего лишь лепешки.
Но есть больше не хотелось. Зато Мари вспомнила вопрос, который давно хотела задать бабуле:
- Бабушка, а может так быть, что один человек другого на расстоянии чувствует, и все мысли его знает, и разговаривать с ним может?
- Может, - вздохнула бабушка и опять о чем-то задумалась. - Вот, помнится, все мы с дедом твоим, упокой Господь его душеньку, как отлучится он из дома, в город ли, на охоту… подстрелили-таки браконьера! так я все чую, что с ним случается… и как сгинул он, сразу почуяла: словно мне в сердце, вот тут, кольнуло. Это когда люди сильно-сильно душой друг на друга похожи, как две половинки яблока, бывает. И найти такую половинку - большое счастье, небывалое…
- А если человек этот на небе живет?
- Ангел штоль? - удивилась бабушка.
- Ну вот и не ангел вроде, а иногда как даже и бес, но человек. И так далеко живет, что никогда, говорит, не встретиться нам…
- Лучше думай о своем рыцаре, - неожиданно оборвала бабушка, и отвернулась к лепешкам.
Стук в дверь раздался неожиданно, и у Мари упало сердце. В такой глуши… На пороге появились воины и незнакомый инквизитор. Незнакомый?..
Мари бросилась с Сезару, обхватила ладонями обезображенное лицо. Пол-лица как не бывало - жгли, собаки, железом, и глаз выплыл, и обнажилась кость. Инквизитор застонал. Бабка, всплеснув руками, бросилась к травам.
- Да залечили уже, месяца три как, - отмахнулся было Сезар, но уйти от тисков старой знахарки было не так-то легко. - Мари, как я рад…
- А Арнольда отпустили, тоже?
Сезар скрежетнул зубами.
- Не поминай при мне эту мразь, - бросил коротко. - Пусть получает королевскую награду за спасение города.
- Принцессу? - спросила Мари, но Сезар ничего не ответил.
А потом они пили кислое молоко и ели лепешки. Кто-то из воинов шепнул Сезару:
- Это не та ли самая ведьма, которую сожгли заочно лет тридцать назад, да все ищут, чтобы сжечь взаправду?..
- Где? Не вижу никакой ведьмы, - отрезал Сезар.
- Да я что, я ничего, - смутился воин, пряча глаза.
Ощутимый тычок заставил мечника прикусить язык. Сзади стоял Генрих, оруженосец:
- Господин граф велел по чащобам зря не рыскать, а оставить здесь отца Сезара на выздоровление, а дорогу забыть крепко-накрепко. А потому и наобратно глаза я вам завяжу. Ну, поднимайтесь, пошли!
Нехотя отрываясь от еды, воины начали подниматься из-за стола.
- Господин граф лично поедет к королю, - добавил Генрих, глядя на Мари. - Но тебе не следует появляться там, где тебя знают… некоторое время.
- Почему? - спросила Мари.
- Если спасительница столицы умрет - появится новая святая, - вместо Генриха разъяснил Сезар. - А если останется в живых - будет ведьма.
…Вечером Мари тихонько подошла к инквизитору.
- Могу я спросить… о душе?
Сезар кивнул. Страшную полумаску скрывала темнота, и в профиль он по-прежнему был прекрасен.
- Если голос внутри меня говорит: не делай этого, не рискуй, живи, не иди к чумным, ты молода, тебе надо жить - это называется дьявольский искус?
- Это называется житейская мудрость, - ровно ответил Сезар, и в голосе звучала бесконечная усталость, и немного грусть.
- А если я думаю, отчего звезды на небе, и как достать до солнца, и как будут люди жить через тысячу лет - это…
- А это пора замуж, - отвернулся Сезар, и больше сегодня не говорил.
VII
Станислав стоял у посадочного модуля, и дрожал, хотя в зале было тепло. Полированная поверхность отразила силуэт, и Бренар подумал, что вот он весь: мутная тень, и больше ничего.
В груди росла тревога, хотя отпуск был рассчитан по правилам, и никто его ни о чем не спрашивал; по-бюрократически безразлично оформили документы и выписали билет. Но сердце колотилось как сумасшедшее, и Станислав знал, почему. Очень не нравилась ему прощальная улыбка Яра. "Счастливой дороги, Бренар". Вроде бы и нет в этих словах ничего плохого. Вроде бы все, как должно быть. Счастливой дороги.
Мориса взяли в тот же день, забрали из бара, где он приставал к посетителям. Был ли к этому причастен Яр - Бренар не знал. Что теперь станет с женой и детьми Мориса, Бренар не хотел думать. Его-то сестре, по крайней мере, ничего не грозит: у нее хорошая должность.
Объявили посадку, но до самого взлета Станиславу казалось, что придут - и снимут. Слишком многое он знал, и слишком многое хотел сказать. Не сняли.
Самый дорогой билет до Земли съел почти все его сбережения. Зато лететь пришлось всего двое суток - но и их Бренар провел, как на иголках. В груди росло ощущение беспричинной тревоги.
Но ничего не происходило. Он вышел в космопорту Найроби, на подземке добрался до Женевы, взял такси до Судебной Комиссии, заполнил в вестибюле бланк и сел ожидать на белый кожаный диванчик. Сердце стучало, хотя, если подумать - все уже кончилось. Но в спину словно глядел сквозь прицел снайпер.
- Вы с Ваторы? - с непонятным выражением спросил служитель. - Пройдемте…
Бренар шел по коридору и поглядывал на сопровождающих. Казалось, они неосознанно сторонятся ваторца. "Сволочи, трусы! Да ведь проблемы-то наши не от эпидемии вовсе", - думал Бренар.
Ему предложили кресло, но, нервничая, Станислав остался стоять. За стеклом разместилось несколько человек. Впереди сидел немолодой сухощавый мужчина с белыми волосами, и крутил в руках старинные очки. "Заразиться боятся", - Бернара взяла злость. Но надо было брать себя в руки.
- Я хочу сделать официальное заявление о преступных действиях правительства Ваторы, - начал он.
На него как-то странно смотрели, а седовласый надел и снова снял очки.
- Что вы на меня так смотрите? - возмутился Бренар.
- Нет, нет, ничего! Продолжайте, пожалуйста…
- Нет уж! Пока вы не объясните, в чем дело, я помолчу… - Станислав разозлился не на шутку. - Что я вам, зверёк в зоопарке?!
Земляне переглянулись.