* * *
После этого господин Имамото долго у нас не появлялся, целых пять лет. В поминальные дни вместо него приходил специальный человек - возжигал свечи и следил, чтобы все было так, как надо. Но я всегда прилежно исполнял свои обязанности, и претензий ко мне не было.
Накануне очередного Дня поминовения мне сказали, что господин Имамото лично посетит кладбище. Я очень обрадовался - давно пора, а то Джек с Лизой начали скучать. Конечно, голограммы чувств не имеют, это так, но я давно заметил, что, если могилу не посещают, то они как бы тускнеют, выцветают. И дело тут не в технике…
В десять часов утра я, как всегда, был у ворот кладбища. Вот появился господин Имамото, а с ним - девочка лет четырех, маленькая, хорошенькая, просто загляденье. Очень на господина Имамото похожая. Я проводил их до могилы, а затем встал неподалеку, чтобы послушать. Впервые за много лет я нарушил строгую инструкцию…
Господин Имамото сначала вызвал жену, Лизу. Та бросила короткий взгляд на девочку, понимающе кивнула и попросила выключить ее голограмму. Что господин Имамото и сделал. Затем он вызвал Джека. Тот также посмотрел на девочку, но улыбнулся и произнес:
- Здравствуй, как тебя зовут?
- Юми, а тебя? - спросила малышка.
- Джек.
- Джек, ты любишь мороженое?
И они стали беседовать. Я хотел еще послушать, но меня неожиданно вызвало начальство, а я когда я вернулся, то Джек и Юми уже прощались:
- Пока, приходи еще! - махал рукой Джек.
Юми кивнула - конечно. Джек, видно, ей очень понравился. Господин Имамото был очень доволен, просто сиял, как начищенная медаль. После этого он стал часто бывать у нас, и почти всегда - с маленькой Юми. Лиза держалась с девочкой прохладно, а вот Джек болтал с ней охотно и подолгу.
* * *
Прошло несколько лет. Юми потихоньку вырастала, господин Имамото старел, только Лиза и Джек не менялись, оставались все такими же. Мертвые, знаете ли, не стареют. Новая жена господина Имамото так ни разу у нас и не появилась - наверное, некогда ей было.
Затем господин Имамото опять надолго пропал, на полгода. Я уже начал волноваться - не случилось ли с ним чего? Хотя, с другой стороны, в газетах написали бы, ведь он человек богатый, известный. Наконец он снова появился, и я заметил, насколько он сдал. Наверное, болел. И жизнь опять вошла в привычное русло…
Но вот настал день, которого я ожидал и которого так боялся. Юми пришла на могилу вместе с матерью, и обе они были в траурных платьях. Я низко поклонился и, как обычно, проводил их до могилы.
- Ты уверена, что тебе надо? - нервно спросила госпожа Имамото.
- Да, - твердо ответила внезапно повзрослевшая и очень серьезная Юми, - это моя обязанность, это мой долг.
- Ну, как знаешь, - пожала плечами госпожа Имамото.
И Юми осталась одна. Она подождала, пока мать отойдет подальше, а затем вызвала голограмму Лизы. Та лишь мельком взглянула на ее траурное платье, черную вуалетку и все поняла.
- Где его похоронили? - только и спросила она.
- На городском кладбище, - тихо ответила Юми. - Мама не захотела, что его похоронили здесь. Но вы не волнуйтесь - отец заплатил за вашу могилу на десять лет вперед, а затем буду платить я.
- Зачем тебе это, девочка? - грустно улыбнулась Лиза. - Ты молодая и, очевидно, скоро забудешь о нас. У тебя своя жизнь, свои друзья. Зачем тебе чужие мертвецы? Да и мать твоя будет наверняка против…
- Нет, - упрямо повторила Юми, - я буду навещать вас. А моя мать не может мне это запретить - не имеет права. Да и невыгодно ей это - потеряет деньги.
- Разве не она унаследовала состояние? - удивилась Лиза.
- Нет, я единственная наследница, - ответила Юми. - И, по условиям завещания, сама распоряжаюсь деньгами. Такова была предсмертная воля моего отца. Мать это знает и препятствий мне чинить не станет. Понимает, что ей лучше со мной не ссориться…
Лиза кивнула:
- Хорошо, пусть будет так. Ты, наверное, хочешь поговорить с Джеком?
- Да, если вы не против.
- Как я могу быть против? - горько усмехнулась Лиза. - Я лишь голограмма, видимость. Разговаривай, сколько хочешь, я только рада буду.
И Юми вызвала Джека. Тот очень обрадовался, заулыбался, замахал руками. И они стали беседовать. А я стоял в сторонке и тихо плакал. Но не от горя, а от счастья. Я очень был счастлив, что у Джека и Лизы появится новый опекун. Значит, они не останутся одни. Никто не должен оставаться один, ни в этом мире, ни в том…
На выходе из кладбища Юми дала мне чаевые, очень хорошие - как раньше ее отец. Госпожа Имамото скривилась, но ничего не сказала. Кстати, она больше на кладбище у нас не бывала, а вот Юми приезжала довольно часто. Конечно, не каждую неделю и не каждый месяц, но в поминальные дни и праздники - обязательно. Разговаривала с Джеком и с Лизой, а я, как обычно, стоял ждал, не будет ли у нее каких приказаний. Но ничего обычно не было.
Шло время. Юми сменила короткое школьное платье на форму престижного столичного университета, а затем - на деловой костюм одного из банков. Значит, у нее все было хорошо.
Затем Юми надолго исчезла, ее не было пять или шесть лет. Я уже было подумал, что она забыла о Лизе и Джеке. Возможно, вышла замуж, уехала, появились дети… Жизнь-то идет. А мертвые… Что мертвые? Они подождут, никуда не денутся. В конце концов, у них есть я, их верный смотритель.
Но однажды она вернулась. Я, как обычно, прибирал могилу, когда Юми неожиданно появилась. Да не одна, а с девочкой трех-четырех лет. Очень хорошенькой… Юми вежливо поздоровалась со мной, а потом вызвала Джека.
- Смотри, Лизи, - сказала она, - это твой дядя Джек. Поздоровайся с ним!
- Здравствуй, дядя Джек! - прощебетала малышка. - Ты любишь мороженое?
Средство от скуки
"Я часть той силы, что, желая зла,
вечно творит добро…"
Гёте, "Фауст".
- Мне скучно, бес…
- Фауст, опять ты за свое! Ну, что на этот раз?
- Просто скучно. Развлеки меня.
- Ладно, смотри: видишь двух мальчишек?
- Что играют на дороге? Да.
- Через несколько минут из-за поворота вылетит повозка - лошади понесут. Один из них попадет под колеса и погибнет. Выбирай, который.
- Хм, интересно. Расскажи мне о них. О том, кем бы они стали, если бы…
- Изволь, Фауст. Вон тот, чернявый, Адольф, из австрийских немцев. Прославится тем, что станет рейхсканцлером, возглавит Германию и приведет ее к великой славе. А затем - к небывалому позору и унижению. По его вине начнется самая страшная война в истории человечества, в которой погибнут десятки миллионов. Мужчин, женщин, детей. Перед смертью многие из них испытают неимоверные страдания и муки…
- Понятно. А второй?
- Шлома, еврей. Умный и талантливый мальчик, станет известным ученым. Через тридцать лет он эмигрирует в Америку, спасаясь от сторонников той партии, которую создаст его друг детства, переменит имя и займется разработкой новой бомбы - самой мощной в мире. В конце войны две такие штуки их сбросят на японские города и превратят их в пыль. В адском пламени погибнут сотни тысяч людей… И тоже в страшных муках.
- Да, непростой выбор. Скажи, Мефистофель, а эта война неизбежна?
- Разумеется, Фауст. Ты же знаешь - колесо истории не остановить. Война не может начаться или закончиться по воле или прихоти одного человека, ее готовят многие. Адольф - лишь часть той силы, которая приведет к ней, хотя и очень важная. В грядущем столетии, кстати, будет две большие войны…
- А первую тоже начнет он?
- Нет, но примет в ней активное участие, что определит его судьбу. А также судьбу всего мира…
- А Шлома?
- Его вклад в создание разрушительной бомбы станет решающим. Именно он придумает, как взорвать ее. Кстати, сделают эти бомбы именно для того, чтобы убить Адольфа, но опоздают - ко времени их создания он будет уже мертв. Так что пострадают совершенно невинные люди…
- Значит, погибнут миллионы или же сотни тысяч?
- Да. Миллионы - если ты спасешь Адольфа, и сотни тысяч, если Шлому. Выбирай. Но поторопись - повозка уже близко.
- Зло или очень большое зло? Сложный выбор. Знаешь, бес, хочу предложить тебе одну сделку. Я больше никогда ни о чем тебя не попрошу, если ты выполнишь мою последнюю просьбу.
- Говори, Фауст.
- Убей обоих!
- Как скажешь…
- Мама, мама, там сейчас такое было! Повозка задавила двух мальчишек - возница не успел остановить лошадей…
- Слава Богу, Адольф, ты жив! Сколько раз говорила тебе - не играй на дороге!
- Я не играл, мама, просто шел из школы и увидел. Кстати, учитель задал написать сочинение о том, кем хочешь стать…
- Ну, и кем же ты станешь, Адольф?
- Художником! И стану учиться в Венской Академии художеств…
- Мефистофель, ты обманул меня! - Разумеется, Фауст. Бесы ведь всегда лгут. А теперь прощай, я выполнил твою последнюю просьбу. Встретимся в аду.