- А на службу пойдешь? - спросил оборотень, сверкнув темным маслянистым глазом. Длинная черная борода зашевелилась. Показалось ли, что под ней гадюка пряталась? Показалось.
"Все, что происходит, это игра воображения, - сказал он себе. - Не стоит обращать внимания. Скоро рассвет, и он исчезнет. Если буду вести себя правильно, никто меня не тронет".
Оборотень не шевелился, внимательно рассматривая Ебату:
- На службу пойдешь? - повторил он свой вопрос.
- Смотря к кому, - осторожно ответил Ебата, на всякий случай, отодвигаясь на безопасное расстояние. - К Дьяволу не пойду. Имей в виду, что у меня на шее серебряный крест, и живым я тебе не дамся.
Оборотень недоуменно сдвинул темные брови и вдруг расхохотался.
- Ты меня никак за жителя лесного принял? Думаешь, я гуля какой или упырь голодный?
- А разве нет? - Ебата отполз еще на несколько шагов. Однако покидать спасительный круг костра он не решился. - Добрый человек ни за какие коврижки не решится надеть волчью шкуру.
- Почему?
- Сам знаешь, кто их носит.
- И кто же? - оборотень явно забавлялся.
- Тот, кто хочет стать оборотнем, - шепотом ответил Ебата. - Об этом все говорят. Где ты ее взял?
- Какая разница - есть и есть. В ней тепло. Кто бы мог подумать, что ты, ученый человек, веришь в вампиров?
- Но ты же сам говорил про нечисть…
- Я в университетах не учился, - насмешливо ответил ночной собеседник. - Но в отличие от тебя знаю, что от волчьей шкуры нечистью вряд ли станешь, хотя многие действительно в это верят. Вчера в таверне слышал, как рассказывали про трансильванского купца, купившего на ярмарке волчью и медвежью шкуры. Привез их купец домой, расстелил на полу. Любуется, оглаживая мех. А ночью, как раз полнолуние было, ожили шкуры и ну за ним бегать: то волк вперед вырвется, то медведь. Так и гоняли до самого утра, пока купец тот дух не испустил.
- А шкуры? - заинтересовался Ебата.
- Шкуры опять продали. Кому - не ведомо.
Ебата посмотрел на серую накидку и поежился.
- Светает, - сказал мнимый оборотень и поднялся. - Костер вон совсем догорел. Если надумаешь насчет службы, иди в замок князя Дракулы. Ему писарь нужен.
- А кого спросить? - пискнул Ебата.
- Меня и спросишь, - Раздалось из-за кустов. - Князя Дракулу.
Это была первая их встреча. И при свете дня князь оказался не таким страшным, как казался. Не было в нем и ничего демонического - человек как человек, разве что вспыльчивый и жесткий. Платил всегда исправно, кормил и поил вволю, а то, что плетей давал изредка, так это ничего - если вдуматься, то мог бы убить. Со временем Ебата понял, что князю импонируют насмешливость и бойкость. Вот и позволял себе иногда пофамильярничать… И только одного вопроса так и не решился задать: что делал валашский князь в лесу той ночью?
А любопытство зудело…
* * *
Дракула наконец открыл глаза, лениво подкрутил ус. Священник и писарь боялись пошевелиться: первый смотрел на господаря с робкой надеждой и верой в чудо, второй - с мудрым пониманием. Кто-то, а Ебата прекрасно знал, что последует дальше.
- Казнить животное!
Грек визжал свиньей, когда два дюжих мужика волокли его в княжеский сад смерти - любимое место для кровавых забав. Там уже палач привычно остругивал осиновый кол. Специально делал потоньше, чтоб жертва помучилась.
- Пощади! Богом прошу! - кричал отец Гектор.
Но где найти уши, чтобы его услышали, или глаза, чтобы увидели?! Влад равнодушно уставился в безоблачное синее небо, словно чего-то ждал. Бог молчал, и Цепеш дал знак продолжать казнь.
- Нет! - бился Гектор, пока с него срывали одежды. Но как только поднесли к колу, обмяк куклой тряпичной, предварительно обмочившись. В беспамятстве и насадили, словно барана на вертел. Клирику повезло - умер быстро, не приходя в сознание. Дракула поморщился: никакой радости от казни. И что за день?!
- Теперь второго посмотрим.
Отец Мититей встретил Дракулу спокойно, словно загодя примирился со своей участью. Небольшой бочонок рядом с ним был пуст. Значит, времени зря не терял. Почему-то это понравилось Владу.
Князь не стал ходить вокруг да около, спросил прямо:
- Скажи, отец, что говорит обо мне народ?
Мититей задумался, но, собравшись с духом, все же высказал затаенное:
- Что же ему говорить, великий государь? До недавнего времени простой люд совсем не роптал. А вот теперь стал тебя проклинать на всех дорогах, жалуясь, что ты снова взимаешь с него повинности, которые на них наложили княжившие до твоего величества. Все чаще не тебя, а твоего родителя вспоминают добрым словом: мол, далеко откатилось яблочко от той яблоньки.
- Такова суть человека, - парировал Дракула, почувствовавший интерес к беседе. - Люди всегда верят, что новый правитель окажется лучше, потому охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого. И нет дела, коего устройство было бы труднее, ведение опаснее, а успех сомнительнее, нежели замена старых порядков новыми. Кто бы ни выступал с подобным начинанием, его ожидает враждебность того, кому выгодны старые порядки, и холодность тех, кому выгодны новые.
- Складно говоришь, - заметил отец Мититей. - Но если сам про то знаешь, зачем меня спрашиваешь?
- Ты лицо духовное, к Богу приближенное, в твоих устах мудрость святая, - потупился Дракула. - Вот про ту истину и знать хочу.
- А когда узнаешь, казнишь?
Ай, молодца! - невольно восхитился князь. - Выпил чарку, и не одну, для храбрости, теперь не боится. Другим и ковша не хватает, чтоб страх унять.
- А ты, стало быть, казни боишься?
Отец Мититей опасливо взглянул в сторону сада пыток. Смерти и правда боялся. Но еще больше страшился, что придется выбирать: сказывали, что если человек князю нравился, то Дракула мог предложить смерть на выбор: кол, четвертование, освежевание или сожжение. Но все живьем. При всем богатстве предложенных вариантов, отец Мититей никак не мог решиться, в пользу какой казни сделать свой выбор. А спросить некого - тот, кто мог дать дельный совет, уже отсутствовал на белом свете.
- Казни, твое величество, я не очень боюсь. Все через смерть пройдем. Другое дело, чтоб Господь принял меня как должно.
Дракула сразу заскучал.
- Погоди к боженьке торопиться, еще успеешь. Ему есть, с кем сейчас поговорить. Вперед тебя посланца отправил. Ты вот, что мне скажи: отпустишь ли мой грех? Я только что убил человека.
- Не отпущу, твое величество, уж не серчай, - зажмурившись, ответил Мититей.
Позади охнул Ебата.
- Отчего ж? Твой вечный спорщик, отец Гектор, был не против.
- Его право, - вздернул подбородок отец Мититей. - Я же не стану. Покаяния в тебе нет, твое величество, а без этого и исповеди нет. Как убивал раньше, так и дальше станешь. Потому, как нравится. Душа твоя давно черной стала, изъеденная злом и гневом. Но отчего сердишься? Одно дело из турок мертвый лес делать, другое - своих убивать.
- Так ведь не понимают, - сам не понимая зачем, попытался объяснить Влад. - Куда ни ткнешь, всюду непонимание. Налоги не платят, мзду берут, каждый норовит сподличать, обмануть, присвоить чужое.
- И что? Ты - поводырь наш на земле, тебе объяснять жизнь и показывать. Убить проще всего, но если так и дальше пойдет, могильщиков на свете не останется.
К собственному удивлению Дракула ничуть не рассердился:
- Может, и прав ты, святой отец. Палку действительно перегибаю. Что еще в народе говорят?
- Многое. Но в последнее время все чаще знамение вспоминают. Накануне твоего воцарения небо два раза разрывала черная молния, земля тряслась и горела, и шел каменный дождь. Были видения слепым, а глухие слышали пророчества: придет зло в Валахию, страна утонет в теплой крови, из которой родится черный нетопырь. Пронесется он над землей, сжигая города, пойдет войной на врага, да только не сумеет его одолеть, отравленный любовью и материнским проклятием. Исцеление найдет нетопырь через прощение, но если и будет оно даровано, то только через шесть столетий в болотном городе, где нет людей, а есть тени, притворяющиеся людьми.
- Думаешь, пророчество обо мне?
- Не могу сказать, князь. Мне не ведомо. Но если мне будет позволено сказать: ты перестал отличать жизнь от смерти, и смерть от жизни. Для тебя они едины. Люди боятся твоего гнева, но рано или поздно страх кончается. И ему на смену приходит неудержимая ярость. Берегись, если твой народ восстанет против тебя. Если восстанет, то предаст тебя, а это гибель для всей Валахии. Только в тебе наше спасение от Мехмеда. В это я твердо верю. Теперь можешь меня казнить, я готов. Все сказал.
- Правду ты изрек, - сказал Дракула. - Я об этом подумаю. С сегодняшнего дня быть тебе духовником моего двора. Иди с миром.