Он повел меня за собой по коридору.
- Это комната 23. - "23" красной краской. На первый взгляд номер 23 почти ничем не отличался от номера 18… клочья обоев с красно-зелеными узорами, которые подействовали на меня отталкивающе, белая эмаль на остове кровати облупилась, обнажая ржавое железо. Стена над кроватью обуглилась, и за черные кроватные пружины зацепились остатки обгоревшего матраса…
- Человек, который здесь жить, много нить. - Мальчик показал жестом. - Принимать пилюля. - Он проглотил пригоршню фантомных пилюль. - Однажды ночью загореться матрас. Он просыпаться, все сгорело внизу вот досюда. - Мальчик провел рукой чуть ниже пояса. - Это, - он коснулся своих гениталий, - сгорело. Ноги такие. - Он жестом показал на почерневшие пружины.
- Он сразу умер?
Мальчик покачал головой.
- Три дня кричать. Крик, когда он сначала проснуться, - я слыхать его там, внизу. - Он жестом показал в сторону реки. Мы стояли перед третьей дверью… "16" сепией.
- А что случилось с шестнадцатым? Мальчик бесстрастно взглянул на меня.
- Не знаю, сейчас увидим.
Из комнаты до меня донеслись голоса и смех.
- Да ведь там кто-то есть.
- Мои друзья.
- Что они делают?
Мальчик пожал плечами.
- Кажется, развлекаются друг с другом.
Он открыл дверь. Комната 16, похоже, была в куда лучшем состоянии, чем две предыдущие: голубые обои со сценами морских сражений, на окне - выцветшие желтые занавески. Умывальник с краном забрызган свежей мочой. Я обернулся и посмотрел на кровать. Два мальчика целовались там нагишом на странный звериный манер, оскалив зубы. Казалось, они не подозревают о нашем присутствии. Перед третьей дверью один из мальчиков помочился. Я обернулся и посмотрел на сепиевую кровать. Нагой мальчик коснулся своих гениталий, оскалив зубы…
- Они ушли, мои друзья.
Развлекаются перед третьим мальчиком. Один мальчик уже взобрался на другого, стоящего на четвереньках. Мальчики превратились в собак и принялись скулить, эти звуки зашевелились у меня в глотке… (неторопливый холодный шепот, а слова некогда были моими…) Мальчик дернул меня за рубашку:
- Раздевайтесь, мистер, а то не успеем. Осталось мало времени.
Он повесил свою рубашку на зеркало шкафа. Сбросив башмаки, он спустил брюки и трусы.
- У-у-у-у, мистер. - Он жестом изобразил самолет, круто взмывающий вверх. Я следил за его движениями и стоял там нагишом, но кто был этот "я"? Худой мальчишка был похож на меня. Печальный юный образ выходит из фильма, источая свежую росу… мальчишка осязаем, я мог бы дотронуться - почти…
- Пойдете со мной дрочить в кино двадцатых годов?
скулеж, оскаленные зубы, разбрызганные капли… в комнате пузырьки оранжевого света… издалека я разглядел мальчишек… худой мальчишка был похож на меня… сперма на матрасе… мальчишеский ремень… я мог бы дотронуться…
- Вы почти добрались. Пойдете со мной в кино. У-у-у-у, мистер, пузырьки света!
голубые обои плещутся вокруг босых ног, на полу арахисовая скорлупа… издалека - мальчишеский ремень… худой мальчишка одевается и бежит вниз по лестнице… здесь очень холодно и всегда темнее… мальчишки бегут к утесу… один мальчишка оборачивается и машет рукой в сторону дома… мальчишка, которым я был, с поднятой рукой… он умел спускаться с утеса…
- Осторожно! Берегись!
без языка, без глотки гляжу на выступ, который сейчас рухнет… мальчишка падает… кустарник и трава брызжут на его лицо росой… подножие утеса, подвернув под себя ногу, - мальчишка, которым я был и больше никогда не буду, все дальше и дальше, пятнышко белизны, казалось, впитавшее остатки света гибнущей звезды, и вдруг я потерял его… очень далеко… там было холодно, ну, а теперь будет темнее… мальчишки удаляются, убегая все дальше… утес… мальчишка… пятнышко проворной белизны, похоже, показавшее всем прочим, как свет покинул гибнущую звезду… у подножия утеса я потерял его… мальчишка падает… кустарник и трава… роса издалека брызжет на мой фильм… свет покинул потемневшую звезду… высокий голубой утес… я потерял его давным-давно… там умиравшего… свет погас… мой фильм кончается…
"Мне нужно Центральное Отопление! Секс в одежде, на улице американский дождь! Если вы, юнцы на площадке для гольфа, испоганите еще одну монтанскую ленту, уделите внимание детскому сексу на походных постельных принадлежностях - их запах достигает Калифорнии сквозь идиотский закат у Входа Стояка, 23! Могли бы стать такими же, каким стал я, послушайте… старый педик без солнечных лучей… Я - Режиссер… Вы же давно меня знаете… мистер, оставьте денег на сигареты…"
Глава 13
Где Твое Место
В беду я попал, когда они решили, что я наделен администраторскими способностями… Начинается все так: один здоровенный белобрысый бурильщик из Далласа берет меня из резерва рабочей силы на место мальчика-слуги в свое сборное бунгало с кондиционированием воздуха… С виду-то он крепкий, но как только мы обнажаемся вплоть до стадиончика с разметкой для игры в шарики у него под брюхом, он и давай орать благим матом: "Проеби меня до самого дерьма!.." Я дрючу его, как подлюгу, причем от души… Тут из Нью-Йорка приезжает один приятель, бурильщик, и говорит: "Вот парнишка, о котором я тебе рассказывал"… а его приятель жует свою сигару, внимательно оглядывает меня с ног до головы и говорит: "Что ты там делаешь с этими обезьянами? Почему бы тебе не перебраться сюда, в правление, где твое место?" - И он бросает на меня долгий и скользкий взгляд - приятель работает в телеграфном агентстве "Трак"… "Мы новости не сообщаем, мы их пишем". И не успел я и глазом моргнуть, как они уже втиснули меня в серый фланелевый костюм и послали в одно вашингтонское заведение учиться тому, как пишутся сообщения о событиях, которые еще не произошли… Чует мое сердце, это майянское дельце с машиной "IBM", и я не хочу, чтобы меня застали врасплох в сером фланелевом костюме, когда поднимется шухер… Вот я и действую заодно с Подсознательным Малым, который является техником-сержантом и имеет особую манеру общаться. А он долго там стоит и жует табак - наша слабость… Чем ты там занимаешься?.. Бей, твою мать, сюда… Знаешь, что они имеют в виду, если, к примеру, берутся за дело?.. Расстегнутая рубаха, мнимые чувственные образы, вызывающие в памяти скользкие термины старого джаза - пятьдесят на пятьдесят… Расцелуй всю их мишень… сборные пункты в Дэнни Дивере… ныне они уже контролируют сральник всего мира… попросту вводят печальноглазых юношей, а машина их обработает… после чего - небеса Минро… всем их яйцам конец… Эти офицеры тараторят, входя в гомик-бар, даже не знают, на какие кнопки нажимать… ("Бегаешь с этими обезьянами? Почему бы тебе не перебраться через лужайку?") И он ставит мне долгий и скользкий приличный средний балл, серый фланелевый костюм, и я - Дэнни Дивер в бабском наряде, пишущий: "сообщения готовы, сэр". Спрятанные мертвецы тараторят: "Это майянское дельце"… толстая сигара и длинная белая ночная рубашка… Неплатежный ответ прост, как Доклады Правления, фальсифицируемые тысячу лет… Сформулируй оправдания, а машина их обработает… Просроченная закладная действует тысячу лет, пережевывая один и тот же довод… Я, Секуин, усовершенствовал это искусство во времена династии Тан… Другими словами, машина "IBM" контролирует мысль, ощущение и мнимые чувственные образы… подсознательная шалость… Эти офицеры даже не знают, на какие кнопки нажимать… Все, что вы вводите в машину на подсознательном уровне, машина обработает… Вот мы и вводим "демонтируй себя", и полномочий хватает лишь на ответ: "Мистер Авторитетный в Ю-Йорке, Онолулу, Ариже, Име, Остоне… Могли бы стать такими же, каким стал я, послушайте…"
Мы собираем в кучу писателей всех времен и записываем радиопрограммы, кинофонограммы, песни с телевидения и музыкальных автоматов, все слова мира взбалтываются в бетономешалке и выливаются в сигнал сопротивления: "Вызываем партизан всех наций… Отрезать словесные линии… Сместить языковые понятия… Освободить входы и выходы… Отрезонировать "туристов"… Гибнет слово… Гибнет фото… Ворваться в Серую Комнату".
Вот меня и вызывает Окружной Инспектор и принимается донимать старой белой сентиментальщиной:
"Ну, чувак, что ты там делаешь с этими ниггерами и обезьянами? Почему бы тебе не образумиться и не начать поступать как белый человек?.. В конце концов, они всего лишь скоты… Да ты и сам это знаешь… Противно смотреть, как способный молодой человек забредает не на ту дорожку… Конечно, рано или поздно это случается с каждым из нас… Но ведь человек, который приступил к изобретению дерьмолы, двадцать пять лет назад сидел именно там, где сейчас сидишь ты, и я говорил ему то же самое… Ну что ж, он образумился, что намерен сделать и ты… Да, сэр, эта дерьмола в сочетании с обезьяньей диетой… Нам остается лишь нажать кнопку, и около сотни миллионов подонков смоет в канализацию с зеленой раковой мочой… Ведь это важно, верно?.. А любой, в ком течет кровь белого человека, хочет участвовать в чем-то важном… От своей крови не откажешься, чувак… Ты белый, белый, белый… А от "Трака" не уйдешь… Идти попросту некуда".
Ничего более гнусного мне отродясь выслушивать не приходилось… любая девица от этого о своих калориях позабудет… Короче, я ухожу, и поднимается шухер…