В зеленой саванне стоят две громадные пенисообразные статуи: ноги и руки рудиментарные, из каменных голов медленно поднимаются пульсирующие кольца голубого дыма. Меж столбов петляет ведущая в город известняковая дорога. Посреди пустырей и развалин сооружена изгородь - ржавое железо и бетон, - испещренная химическими садами. Присущий городу запах шляпы джанки и смерти умерщвляет эти фразы, утяжеляя их словами "противно смотреть". Карл шел по тропинкам огромного города лачуг. То жару, то холод несет вниз сухой ветер с Чимборацци, грязной почтовой открытки в ярко-синем небе. Из заброшенных каменоломен и покрытых густыми зарослями отвалов выглядывают люди-крабы - нечто вроде рудиментарных глаз, увеличенные скулы, и вид у них такой, как будто они способны пускать корни и расти на всех и каждом, ворчливые наркоманы, пристрастившиеся к оргазменному наркотику, бескостные в солнечных лучах, булькающие гортанные хрящи, сердце замедленно бьется в прозрачной плоти, заживо поедаемой людьми-крабами.
Карл шел мимо пенисных столбов в город известняковых хижин. Вокруг столбов кольцом сидели, раздвинув ноги, жрецы, эрекции пульсировали в такт мерцанию их глаз. Пока он шел сквозь взгляды электрических глаз, губы его распухли, а легкие стали задевать мягкую внутреннюю сторону ребер. Он подошел и дотронулся до одного из жрецов: электрический удар отбросил его через дорогу в сточную канаву. Город окружен маисовыми полями с каменными статуями Юного Кукурузного Бога - стоячий пенис, пускающий маисовые побеги, взор, исполненный юношеской жестокости, но невинные губы слегка раскрыты, и в слезящихся глазах затаилась неизбывная нежность. Юного Кукурузного Бога открывают жрецы-омары, снимая с его тела покрывало из кукурузного шелка. К каменному пенису Маисового Бога привязана веревка из лозы. Член мальчика встает, играя всеми цветами радуги в лучах утреннего солнца, и с того места в зеркале на шкафу видна другая комната… Так вот, в город эта компания явилась, чтобы выращивать в долине кукурузу, немного поохотиться и порыбачить на реке.
Карл шел вдоль длинного ряда живых пенисных урн, сделанных из мужчин, чьи пенисы абсорбировали тело, с рудиментарными руками и ногами, дышащих лиловыми губчатыми жабрами и медленно роняющих металлические экскременты, похожие на расплавленный припой, который образует на ржавых железных полках под подставкой для урн твердую памятную табличку около трех футов высотой, ячейки проволочных сетей соединены лестницами и подвесными лесами, громадное хранилище живых пенисных урн, постепенно превращающихся в гладкую красную терракоту. Другие выделяют из головы кристаллические жемчужины смазочного материала, который образует покрывающую красную пенисную плоть оболочку из твердого кристалла.
Трубят золотые рожки: из Священной Рощи выходит Друидский Жрец, вокруг него испанским бородатым мхом висят гниющие тела. Глаза его, голубые и холодные, как жидкий воздух, сужаются и расширяются, пожирая свет.
Мальчик для жертвоприношения выбирается с помощью эрекционного одобрения. Всеобщая эрекция нащупывает его до тех пор, пока все члены не обращаются в сторону: "Да", мальчик чувствуете, как "Да" течет сквозь него и растапливает его кости в "Да", раздетое донага в Священной Роще, дрожащее и подергивающееся под Древом Повешения, дисковидные рты высасывают его последнюю костяную муку. Он направляется к древу обнаженный, на увитых цветами платформах, по обсидиановым улицам мимо зданий из красного камня и медных пагод рыбьего города, останавливаясь в турецких банях и комнатах секса, чтобы сняться с молодежью в порнофильмах. Во время этой церемонии весь город пребывает в лихорадочном состоянии, лица раздувает распухшая лиловая пенисная плоть. На каждом углу молнией сверкает ебля, оставляющая запах горящего металла и голубые искры, летящие вверх и вниз по хребту, огромный город-баня с красными глинобитными кабинками, зеленые мальчики-крабы, неторопливый шершавый язык, высовывающийся из дисковидного рта, на центрах позвоночного столба, извивается в теплой черной тине.
Примечателен Обряд Глазуровки, когда некоторые из живых урн покрываются терракотой и их запекают в краснокирпичных печах женщины, которые своими пенисными вилками вынимают оттуда нежное красное мясо и украшают пустыми урнами дом и сад. Гомоурны для Обряда Глазуровки ежедневно выбираются по номеру отделения в публичном урнохранилище, и номера оглашаются по мягкому громкоговорителю в голове, беспомощные урны, слушая перечисление номеров, заряжают нашу мягкую страхо-питающую субстанцию, нашу жирную субстанцию.
Ныне появилась возможность обезопасить номер до переклички, кастрировав урну, либо после переклички - с помощью ретроактивной кастрации, на что способны лишь немногие. Кроме того, существует Обрядовый Массаж, во время которого пенисную плоть массируют в одном оргазме за другим, пока не наступает "Смерть в Многоножке". "Смерть в Многоножке" является самым суровым приговором Суда Насекомых, а все гомоурны, разумеется, ожидают приговора за разнообразные мужские преступления. Pues, каждый год несколько опытных гомоурн обходят закон, добиваясь Степени Кристалла. Когда кристаллическая оболочка достигает определенной толщины, гомоурна освобождается от обрядовой переклички и становится бессмертной, не имея никаких занятий, кроме обрастания все более толстой оболочкой в Кристаллическом Зале Славы. Немногие обходят закон, громадная известняковая дубина, высокогорная долина отрезана самым суровым приговором симбиозного каннибализма, короче, игра друг с другом.
- Мне-то почем знать! Я здесь просто работаю. Техник-сержант.
- Плюнь на это дело, старина.
Выходит сутенер и заглядывает в окно загородного клуба.
- Посетите Дом Дэвида, мальчики, и полюбуйтесь, как девочки едят дерьмо. Бесподобно повышает мужчине настроение. Стоит лишь представиться мадам моим личным другом.
Он опускает в задний карман мальчишки клинообразный цилиндр, ощупывая его жопу пропавшим языком пенисных людей-урн из высокогорной долины симбиозного каннибализма. Туземцы светловолосы и голубоглазы, род занятий - секс. Испытывать оргазм в одиночку запрещено законом, и жители обитают в муравейнике секс-комнат и мерцающих голубых кабинок с порнофильмами. На фоне кабинок туземца можно разглядеть за много миль. Все мы вечно живем в голубом образе. Кабинки теряются в подземных парилках, где скрываются турлинги - сбежавшие из порнофильмов злые мальчики-духи, которые обманом завлекают в подземные реки (путешественника пожирают водяные многоножки и плотоядные ползучие водоросли).
Над платформами, увитыми цветами, бьет струей оргазменная смерть… Известняковый Бог в миле отсюда… переход в пенисную плоть, отрезанную этой компанией, - явилась на игру под древом повешения… лапки насекомых в красной полярной ночи… Он носил мои одежды и страх…
Мальчишка извергает кровь над увитыми цветами платформами. Неторопливая веревка из лозы роняет его в фаллический фонтан, ячейки проволочных сетей задевают мягкую внутреннюю сторону ребер, громадное хранилище пениса и электрический удар отбросили его на десять футов в однородную грязь и зенитный словесный огонь, бог со стоячим пенисом, пускающий побеги кристаллической юношеской жестокости и твердой вражеской породы, поразительная неизбывная нежность в безмолвных коридорах Кукурузного Бога, эрекция нащупывает переход в лучах утреннего солнца, чувствует, как "Да" с того места в зеркале на вас раздето донага. В город эта компания явилась на последнюю костяную муку под древом повешения.
Жрецы вошли в известняковые ворота, играя на зеленых флейтах: полупрозрачные люди-омары с бешеными голубыми глазами и панцирями из мягкой меди. Беззвучная вибрация в позвоночнике коснулась центра эрекции, и туземцы двинулись в сторону флейтовых нот на твердеющей кровавой трубке для Ритуалов Многоножки. Каменнопенисное тело стоит, расставив ноги, над входом в пещеру парилок, секс-кабинок и зеленых мальчиков-крабов, которые движутся до конца любым маршрутом.
Из члена живого бога течет в известняковый желоб, зеленый от водорослей, поток смазочного материала. Жрецы выстраивают вновь принятых длинными рядами в позе ебли по-собачьи и отливают их в единую форму с помощью желе, содержащегося в баках со смазочным материалом. И вот тела стянуты шкурой многоножки, на каждое тело по полоске, и многоножка бьется и потрескивает в электрических спазмах наслаждения, сбрасывая с себя подоски, судорожно брыкаясь и пуская струи непроизвольного поноса, один оргазм за другим синхронизируется с фонарями-мигалками. Лапы многоножки схватили Карла и затащили в плотское желе, растворяющее кости… Его распухшая плоть покрывается густой черной шерстью… Он падает сквозь лабиринт грошовых аркад и непристойных картинок, раздевалок, бараков и тюремной плоти, опустошенной бесцветным запахом смерти…
Холодные металлические экскременты на всех стенах и скамейках, с серебристых небес обрушиваются металлические словесные осадки… сексуальный пот, точно железо во рту. Передают результаты. Оцените башмак. Изобразите интерес.
В театре марионеток кукловод фотографирует скучающих надменных кататоников с восьмичасовой эрекцией, читающих комиксы и жующих резинку, импресарио - костлявый нордический тип с зеленым пушком на груди и ногах. "Свое я получу потом, от фотографий. До артистов я дотронуться не могу. Стеклянная стена, сами знаете, покажу вам кое-что интересное".
Он отодвигает занавеску: комната школьника - с флагом и фотографиями красоток на стене, на кровати голый мальчик-марионетка читает комиксы и с легким скрипом жует резинку. Кукловод смазывает его маслом с помощью шприца.