– Госпожа Петрова? – обратился он к женщине.
Та кивнула.
– Простите, что не встретили вас вчера. Мне поручено показать вам производство. Идемте.
– А что же Галочка?.. – спросила женщина о своей подруге.
– Галина Аркадьевна приболела.
Гавинский перевел взгляд на меня. Я часто дышал, понимая весь ужас происходящего и то, что я не в силах ничего предотвратить. Спаситель города, который не в состоянии выручить из беды одного единственного человека.
– Не ходите с ними! – крикнул я вслед женщине. Как я мог в двух словах объяснить ей все то, что происходит в Полиуреиане? Этого и тысячей слов не передашь. В такое просто не поверят.
Она оглянулась.
– Уезжайте отсюда, – попросил я.
– Городской сумасшедший, – объяснил ей Гавинский, бросив на меня испепеляющий взгляд. Он взял женщину под руку и увлек за собой. Мордовороты остались.
Поздравляю, Лемешев. Аспирин тебе очень пригодиться. Позже.
А все-таки я бегаю очень быстро. Даже несмотря на разбитое вчера колено, скорость я развил спринтерскую.
Этот запал сохранился на целый день. Я носился по отделам, сортировал бумаги как невротик со стажем и подспудно ждал появления Гавинского. Даже предстоящее свидание с Еленой не могло настроить меня на оптимистический лад.
15
Очень трудно было отыскать цветы. И все же, я их нашел.
Блошиный рынок работал только по субботам, да и то не позднее, чем до девяти утра. Привычных старушек-торговок на остановках и около магазинов в этом городе не было.
Я решил обратиться к частникам и стал прохаживаться мимо домов с земельными участками. Но, как ни странно, никто в городе не выращивал цветы. Яркие оранжевые розы я заметил случайно в одном из дворов, окруженном низким забором. Пришлось минут двадцать звать хозяйку. Наконец, из дома вышла пожилая пара.
Мужчина и женщина, одетые во все чистое так, словно собрались в дорогу, с обреченным видом подошли ко мне; хозяин протянул два паспорта.
– Зачем? – удивился я. – Я всего лишь хотел попросить вас об одной услуге.
– Вы не из блюстителей? – недоверчиво спросил старик.
– Разумеется, нет! – я дружелюбно улыбнулся. – Вы не могли бы продать мне несколько роз?
Просьба вызвала странную реакцию. Хозяева замерли на месте, глядя на меня как на призрак. Первой из оцепенения вышла женщина.
– Вы это серьезно?
Она открыла замок и распахнула калитку.
– Молодой человек, заходите, пожалуйста. Розы? Это просто удивительно! – она негромко засмеялась. – Как же, как же… Берите! Выбирайте! Крымские… Простите меня, старую. Сейчас никто их не покупает. Пришлось большинство кустов вырубить.
Она принесла секатор.
– Какую вам? Эту? Или эту? Может, ту? – не обращая внимания, что шипы царапаются руки, женщина бойко выхватывала из кустарника одну за другой оранжевые розы, пока не набрался букет. – Ах! Как же приятно, что хоть кому-то в этом городе дарят цветы!
Ее глаза заблестели от слез.
Ровно в девять часов вечера я стоял у входа в городской рынок.
Минут через пятнадцать подкатил желтый "мазератти-сирокко". Эту машину я уже видел во дворе административного корпуса. Так и думал, что это ее авто. Я открыл дверцу, сел.
– Привет, мой папарацци, – сказала Елена. В ее голосе не было желания обидеть.
– Привет, Елена, – ответил я с улыбкой и передал розы.
Она взяла цветы, присмотрелась к кровоподтеку у меня на скуле, но ничего не спросила. Наклонилась ко мне. Мы поцеловались. Первый раз быстро, второй – немного дольше.
Елена посмотрела на розы, понюхала, повернула голову назад, соображая, куда положить цветы, но, видно, не захотела с ними расставаться.
– Давай, поведу, – сказал я.
– Умница! – обрадовалась она.
Спустя три часа мы лежали в постели на мягкой зеленой простыне из микрофибры.
Спальня Елены так же, как и ее рабочий кабинет, являлась воплощением свободы стиля. Кровать с балдахинами, искусственный камин, дорогая стереосистема, маленький круглый столик возле зеркала – эти вещи как будто только что из магазина. Огромный ковер в виде шкуры фантастического зверя распростерся на красном паркете. Все гармонично, со вкусом.
Порядок нарушала только наша одежда, хаотично разбросанная на полу. Ее точно разметало взрывом – взрывом безрассудных эмоций. Картину довершали две пустые бутылки из-под французского шампанского.
Полночь. Полиуретан погружен во тьму. За окном поют цикады. Ее голова у меня на плече. Золотистые волосы рассыпаны по груди, касаются подбородка. Мне щекотно и тревожно.
Это изумительная ночь, но я чувствую, что угодил в омут. Ощущаю предательскую слабость. Похоже, с Еленой творится то же самое. Целую ее пухлые, отзывчивые губы и мне кажется, что, чего бы она ни желала от сегодняшней встречи, сейчас ей хочется обо всем на свете забыть. Отложить игру на время.
Как мне нравится скользить по ее совершенному телу, рисовать на нем языком и губами бесконечную линию. Это сон, в котором я вижу другую, незнакомую мне планету. Я путешественник. Диковинные леса, темные пещеры – все таит в себе бесконечные загадки. Кто знает, какие опасности подстерегают пришельцев, ступивших на эти благодатные земли?
На нас обоих находит помешательство. Мы немного отдыхаем и вновь набрасываемся друг на друга. Наслаждаемся мгновениями, неожиданным даром судьбы. Растворяемся в потоке страсти, перестаем наблюдать друг за другом.
Но почему я так упрямо думаю о возможности ей доверять? Что если только я утратил над собой контроль? В то время, когда она членит меня анатомическим скальпелем и рассматривает под микроскопом препараты из моих тканей, я заражаю собственный разум странными грезами.
Пытаюсь понять, может ли Елена в эту минуту быть собой? Интуитивно чувствую: в ее прекрасном теле живет душа, которая жаждет любви. Но ведь она жульничает! Рассудок настойчиво твердит, что все – ложь, и предупреждает об опасности.
Два человека в центре вселенной держат друг друга в объятиях. Глубоко в сердцах они прячут коварство. Елена знает, что я ей не поверю, но она способна удерживать меня физически. Я стану ее оружием – выгодным, удобным, зависимым.
Маленькие, быстрые поцелуи один за другим ложатся мне на лицо, – она меня благодарит. Нет, просто хочет сбить с толку. О, эти навязчивые страхи и подозрительность! Разум опять порождает чудовищ. Даже в такие прекрасные минуты они приходят ко мне, чтобы все испортить.
Возможно, я брежу. Нет, я не стану себя контролировать. Будь что будет! Оставлю лишь маленький надзор. Но буду следить не взглядом и не слухом. Тайный язык прикосновений выдаст обман.
Елена не лжет. Ее касания просто нежны.
Вдыхаю аромат волос. Стараюсь забыться. Не получается. Я должен знать дала ли мне эта ночь доступ к информации?
Спасибо тебе, снова говорят ее поцелуи.
Будь все просто в этом городке, я бы не нашел ничего удивительного в том, что старящаяся красивая бизнес-леди решилась на интрижку с молодым приезжим мачо.
Чем она могла бы проявить свой истинный интерес ко мне?
Господи! Да всем!
Елена отключила телефон, отпустила прислугу. Она – если не второе лицо в корпорации, то, по крайней мере, входит в первую пятерку ее лидеров. Я – курьер этой корпорации. Но этот вечер она захотела провести со мной. Кто я для нее? Одноразовый любовник, которого наутро ждет смерть? А может сейчас невидимыми щупальцами она уже впивается в мою сердечную чакру, тянет из меня жизненную энергию?
Я – либо ее потенциальное оружие, либо полуфабрикат для праздничного блюда. Либо и то, и другое. Мысли мешают.
– Ты получил две дозы двойного веяния, – шепчет Елена. – Вторая порция должна была стать смертельной для психики, но ты выжил. Я не могла даже попытаться их остановить. Не осуждай. Ты не можешь знать, как я беспокоилась.
Беспокоилась?..
Мы затихаем. Ее нога лежит поверх моей. На коже в месте соприкосновения выступает пот. Она больше ничего не говорит. Я тоже молчу и слегка поглаживаю ее волосы.
Находит дремота. Я ничего не узнал. Думал, будет разговор, но не вышло.
Нельзя уйти без того, за чем я пришел.
Надо сказать ей прямо… Что именно?
Демонстративно зеваю.
– Думаю, мне пора.
Ее дыхание становится тихим.
– Тебе можно будет уйти рано утром, – она говорит с деланным безразличием. – Ночью в городе опасно.
Условие – нас не должны видеть вместе – не обсуждается. Аксиома.
– Это может быть опасно для обычного человека, – отвечаю серьезно. – Но только не для меня.
Жду смеха или, хотя бы, колкого замечания.
– Я работала на заводе простым экономистом, а он в то время уже был заместителем директора, – говорит она, и я понимаю, о ком идет речь. – Ты знаешь, я весила тогда всего лишь сорок девять килограммов. Представляешь, какая я была?
Корю себя за недоверчивость. Все-таки она первой сделала шаг.
– Ты сейчас очень хорошо выглядишь.
Она пропускает комплимент мимо ушей.
– В те времена Артур два раза приглашал меня к себе домой. С разницей примерно в один год. И я оставалась у него до утра.
Ей было не так просто об этом рассказывать. Может, она говорила о своих отношениях с директором впервые.
Есть ли у нее какие-нибудь родственники, подруги, которым она могла доверять?