Публика, в нетерпеливом ожидании, стала осматривать приспособления для анабиоза, стоявшие высоко посреди зала. Эти «эшафоты» напоминали громадные аквариумы.
Гильберт, Карлсон и хирург прошли в кабинет. Хирург сейчас же засел за какой-то химический анализ. Гильберт хмурился.
— В конце концов, все это производит удручающее впечатление! Я был прав, настаивая на том, чтобы дать публике только зрелище пробуждения! Эти похороны отобьют у всякого охоту подвергать себя анабиозу! Хорошо еще, что этот шалопай Мерэ внес комическую ноту в этот погребальный хор.
— Вы правы и неправы, Гильберт, — ответил Карлсон. — Картина получилась невеселая, это верно. Но толпа должна видеть все от начала до конца, иначе она не поверит! У наших «покойничков» установлено контрольное дежурство. Они открыты для обозрения во всякое время дня и ночи. И если мы проиграли на похоронах, то вдвое выиграем на воскрешении! Меня занимает другое: операция вливания довольно неприятна и сложна. Для массового замораживания людей она негодна. Но мне писали, что профессор Вагнер нашел более упрощенный способ нужного изменения крови путем вдыхания особых паров.
— Чорт возьми! Я подозревал это! — вдруг воскликнул хирург, поднимая пробирку с какой-то жидкостью.
— В чем дело, доктор?
— А дело в том, что весь наш опыт и сама жизнь профессора Лесли висели на волоске. Как вы помните, при вливании химического раствора я обратил внимание на то, что жидкость стала мутной. Этого не должно было быть ни в каком случае. Я самолично составлял жидкость в условиях абсолютной стерильности. Теперь я хотел установить причины помутнения жидкости.