Скакун замедляет ход, останавливается, поравнявшись с Этьеном и Марией. Всадница обращает к ним бесстрастное, словно маска, лицо. Сейчас в ней с трудом можно узнать прежнюю Эвелин Фланнаган. Мокрые, зачесанные назад волосы, заострившиеся черты лица и бледные губы делают ее облик чужим, мужским.
- Ева, что ты творишь? - кричит Этьен. - Ты погубишь Нью-Кройдон, опомнись!
Равнодушный, будто у рыбы, взгляд скользит по его лицу.
- Это мой город, - рокочет прибоем незнакомый голос. Губы девушки остаются неподвижными.
Этьен делает шаг вперед.
- Ева, если ты меня еще слышишь, остановись! Подумай о родителях, о братьях и сестре! Я не знаю, зачем ты это делаешь, за что караешь невинных людей… но посмотри на детей!
Девушка манит его к себе, склонившись с коня:
- Иди ко мне, Легран. Я объясню.
Мария смотрит на нее с ужасом, тянет Этьена назад.
- Не надо, пожалуйста, не надо! - шепчет она.
Молодой человек мягко отстраняет ее, подходит к Эвелин.
- Послушай меня. Я же знаю - ты услышишь, если захочешь, - начинает он.
- С меня довольно! - гремит чужой голос. - Ненавижу. Всех вас - одинаковых, правильных. Способных любить лишь подобных себе. Понимающих только друг друга. Отвергающих всех, кто не похож на вас. Ненавижу.
Скакун встает на дыбы, и Этьен с ужасом смотрит на мертвых рыб и морских гадов, плавающих в толще воды, составляющей тело коня. И понимает, что через мгновение тварь подомнет его под себя и перемелет все кости мощными копытами.
- Ты же не женишься на чудовище, Легран? - печально звенит голос Евы - той самой, прежней Эвелин Фланнаган.
Что-то кричат за спиной близнецы. В ушах рокочет прибой. Качается перед глазами в толще конского копыта маленький бордовый анемон, стремительно увеличиваясь в размерах, приближаясь, затмевая собой грязно-серое небо.
* * *
- …Я же знаю - ты услышишь, если захочешь, - различает Этьен собственный голос, мотает головой, стараясь избавиться от тумана перед глазами.
Мария вырывает из кобуры на его поясе револьвер, отталкивает Леграна в сторону. Вскидывает руки, целясь в Эвелин. Щелкает взводимый курок.
- Сколько же горя от тебя, тварь! - всхлипывает девушка.
Скакун всхрапывает, трясет головой и поддевает ее мордой. Марию откидывает в сторону, словно тряпичную куклу. Она падает спиной на залитые дождем ступеньки крыльца и остается неподвижно лежать. Этьен бросается к ней, и Ева провожает его медленным взглядом.
- Предатель, - нежно шелестит прибой. - Лжец и предатель. Я тебя ненавижу.
Лицо Марии бледнеет, она прерывисто дышит, взгляд становится плавающим, замедляется и наконец замирает. Эвелин удовлетворенно кивает, похлопывает коня по шее, свистит и уносится прочь. Вслед за ней летит целый табун лошадей цвета морской пены. И в сотне ярдов от коней с глухим гулом над улицей вырастает водяная стена.
- Этье-е-ен!
Он успевает подтянуться, перебросить тело через подоконник и сгрести близнецов в охапку.
- К выходу! - кричит он, перекрывая шум воды.
Волна обрушивается на здания, хлещет в окна. Поток подхватывает Этьена и детей, течением выносит в дверной проем, волочет по коридору. Уровень воды быстро растет, приходится плыть, натыкаясь на мебель и брошенные вещи. Близнецы барахтаются, кашляют, Этьен тащит Уильяма за запястье, пробираясь к лестнице в парадной. Под ногами путается тряпье, Легран спотыкается, падает, скрываясь с головой, и отпускает мальчишку. Выныривает, тяжело дыша, в ужасе озирается.
- Сюда! - кричит Уильям за спиной.
Вцепившись в балясины перил, близнецы тянут к Этьену руки. Он гребет против потока, цепляется за каменный столбик. Пальцы скользят, срываются, но дети хватают его за рубашку, удерживая на месте.
- Вверх… - хрипит Этьен, стараясь выровнять дыхание.
Втроем они добираются до четвертого этажа. Падают без сил на сухой, пыльный пол лестничной площадки. Уильяма рвет горькой морской водой, Этьен укладывает его к себе на колени. Ему хочется ободрить мальчишку, утешить его, но все, что он может, - просто положить ладонь на мокрые волосы и погладить. Сибил подползает к ним, обнимает и обмякает, тяжело дыша. Только тут Этьен замечает, что девочка держит во рту полотняный мешочек на шнурке, перекинутом через шею.
- Сибил, выплюни… Что это?
Она тут же прячет мешочек в ладонях.
- Это мое! Я должна беречь!
- Наше, - едва слышно поправляет ее брат, стуча зубами от холода.
Легран заставляет себя подняться, подойти к перилам и посмотреть вниз. Вода плещется на уровне второго этажа, успокаиваясь.
- Сидите здесь, - строго наказывает он близнецам. - Я сейчас вернусь.
Двери трех квартир на этаже оказываются незапертыми. Жильцы поспешно покинули их, услышав сигнал к эвакуации. Этьен проходит к окну, выглядывает на улицу, коротко ругается по-французски и спешит к детям.
- Привал, герои. Пойдемте со мной. Нам необходим хотя бы час отдыха.
Они забиваются в брошенную квартиру, стаскивают мокрую одежду. Этьен заворачивается в найденный плед, загоняет детей в кровать, укрывает двумя одеялами. Снимает с пояса флягу с коньяком.
- По большому глотку. Иначе простудитесь и заболеете.
Близнецы послушно отпивают, закашливаются, краснеют.
- Гадость! - вопят они наперебой.
- Лекарство, - строго возражает Этьен и хмурится: - Ну-ка, быстро оба руки показали!
Сибил и Уильям переглядываются и нехотя кладут руки поверх одеяла. Пододеяльник тут же пропитывается алым. С маленьких ладоней стекают тягучие темно-багровые капли.
- Лоа всемогущие… Где вы так поранились?
- Надо было рисовать, - отвечает Уильям. - Быстро. Но мы не нашли чем.
- А там оказались стекла, - робко добавляет Сибил.
Этьен качает головой, рвет на узкие полосы чистую простынь. Садится на кровать, осматривает порезы на ладонях детей. Смачивает коньяком кусок ткани, быстрыми движениями промокает ранки Уильяма.
- Щиплет! - сквозь зубы шипит мальчишка.
Сибил, видя реакцию брата, пугается. Забивается в угол кровати, прижимает кулачки к груди.
- Этьен, не надо! Мы друг друга полечим, это заживет очень скоро! - умоляет она.
Он пытается улыбнуться, закрепляя виток импровизированного бинта на запястье Уильяма.
- Я знаю, что вы особенные и можете друг друга лечить. Но сейчас у вас слишком мало сил. Давай лапки, надо обезопасить тебя от инфекции.
- Нет-нет-нет! - испуганно твердит девочка, готовясь заплакать.
- А если оставить, как есть, руки придется отрезать, - вздыхает Уильям. - И пришить механические, как у папы. А они тяжелые…
Довод брата действует на Сибил лучше всяких уговоров. Она протягивает руки Этьену, жмурится и отворачивается. Две минуты - и девочка хмуро рассматривает перебинтованные ладони.
- Попить или поесть хочет кто-нибудь? - устало спрашивает Этьен.
Близнецы зевают, выводят нестройное "Не-е-ет", обнимаются под одеялом и засыпают почти мгновенно.
- Я просто закрою глаза. На пару минут, - бормочет Этьен, устраиваясь в кресле рядом с ними.
И проваливается в сон, лишь смежив веки.
Будит его Сибил. Сидит на корточках рядом, гладит ладонью по заросшей щетиной щеке.
- Ты плакал, - сообщает она взволнованно. - Я всегда думала, что настоящие мужчины не плачут. У тебя что-то болит?
- Нет, все в порядке. Просто сны. Как ты себя чувствуешь?
Девочка пожимает плечами, кутается в одеяло.
- Этьен, время может остановиться?
Он садится, трет ладонью заспанные глаза, поправляет на себе плед.
- Все относительно. Для нас, скорее всего, не может. Хотя я полагаю, что оно способно менять ход. Древние индейцы верили, что, если дышать медленнее, время замедлится тоже. Кстати, где Уильям?
- Пошел в туалет. Скажи, когда мы играем и возвращаемся на Перекрестки, время идет обратно?
- Нет, малышка. Здесь иное. Вы не поворачиваете время вспять, вы создаете иную вероятность. Пускаете поезд событий по другой дороге. Но когда вы оказываетесь на Перекрестке, оно, судя по всему, замедляется. Ровно настолько, сколько вам нужно для перевода стрелки.
- Какой стрелки? - любопытствует Сибил, устраиваясь у Этьена на коленях.
- Ну, некой абстрактной стрелки. Железнодорожные рельсы себе представляешь? Ну вот, там, где рельсы расходятся и поезд может поехать направо или налево, есть стрелка. Такой небольшой направляющий рельс, от положения которого зависит, куда повернет поезд. Вот вы с Уильямом умеете передвигать эти стрелки.
- И ты умеешь.
- Нет, я не умею. То, что я вам с муравьем показывал, - просто фокус. Он среагировал на тональность звука и чуть изменил направление.
- Но это же тоже вероятность, не?..
- Не, - передразнивает девчонку Этьен. - Мне сложно доказать здесь и сейчас, что вы с Уильямом способны изменять события, вернувшись в точку ветвления вероятностей. Это все потому, что я нахожусь в произошедшем уже после того, как вы ее изменили. Я не знаю, не помню, как все случилось в естественном ходе вещей. Таково свойство человеческого восприятия.
В комнату тихо заходит Уильям в длинной мужской рубахе с закатанными рукавами. Смотрит на Этьена грустно, хочет что-то сказать, но сестра опережает его:
- Не говори ему, не надо.
- Он все равно поймет.
- Я уже понял. Вчера вы что-то поменяли.
Близнецы кивают. Уильям протягивает сестре сухую рубаху: