"Зачем?" - обрывает ее монолог жест-вопрос.
- Я тебя люблю! - выпаливает она и испуганно закрывает рот ладонью.
Коппер иронично улыбается, кивает то ли с сожалением, то ли просто показать, что слышит. Ева проносится мимо него в слезах, взлетает по ступенькам крыльца, придерживая длинную юбку, и исчезает в доме.
Спустя десять минут Алан осторожно заглядывает в ее комнату.
- Эвелин?
Комната пуста, но, прислушавшись, Алан слышит сдавленные рыдания. Подходит к распахнутому окну, выглядывает.
- Эй?.. Я к тебе залезу, только не сбрасывай меня, ладно?
Алан проходит по широкому подоконнику, носком ботинка нащупывает знакомый с детства выступ в стене, подтягивается, опираясь на раму, и карабкается на крышу. Ева сидит, спрятав колени под юбку, плачет и курит, сжимая сигарету в дрожащих пальцах. Дым тонко пахнет вишней. Алан садится рядом, как в детстве. Вытягивает ноги, щурится, глядя на закатное солнце.
- Хороший табачок, сестренка. Где берешь?
Эвелин молча дает ему портсигар и спички. Алан закуривает, долго молчит, смакуя сигарету. Ева размазывает тушь по лицу, всхлипывает, часто затягивается, кашляет.
- Дурында, ты либо дыми, либо вой. Только хорошее курево переводишь, - укоризненно говорит Алан.
- Мне еще достанут, - угрюмо бурчит она.
- Что ревешь-то? Давай я ему морду начищу?
Ева отмахивается от брата, выбрасывает окурок, тут же лезет за новой сигаретой. Алан отбирает у нее портсигар, сокрушенно качает головой:
- Кашляющая, зареванная, прокуренная. Мать несказанно обрадуется, когда тебя увидит. Хорош уже, слышишь? Порыдала - и хватит. Давай вынашивать планы мести. Кому ночью веревку над порогом натягивать, ну?
Девушка смеется сквозь слезы, толкает брата в плечо.
- Я знаю отличную армейскую штуку, - заговорщически подмигивает Алан. - Берется бумага и таз, бумага кладется на грудь спящему. Поджигаем, быстро накрываем перевернутым тазом - и…
Ева истерично хохочет, обнимает его. Алан наматывает черный локон на палец, слегка подергивает.
- Вот, тебе уже лучше. Поговорим без эмоций?
- Толку-то, - отмахивается Эвелин.
- Когда что-то с кем-то обсуждаешь, легче найти решение.
Алан лезет во внутренний карман куртки, вытаскивает носовой платок, протягивает сестре. Она благодарно целует его в висок, краешком платка стирает со щек тушь.
- Дай-ка мне, размазываешь только. Вот, теперь ты человек, а не чумазый погорелец. Так по кому траур, сестричка?
- Не важно.
- Угу, хорошо. Только если второе имя "мистера Не важно" - Роберт Коппер, ты действительно зря рыдала. Он любит только небо и свою "Мнемозину". И шлюхами пользуется лишь для того, чтобы не забыть, как это делается.
- Я не шлюха, - цедит сквозь зубы Эвелин.
Алан ложится на спину, затягивается, глядя в небо.
- Шлюхам хотя бы есть, что с него взять. Родной сестре я такого мужа в жизни не пожелаю. Женщину надо содержать. А у моего майора за душой ничего нет, кроме заваленной мусором квартиры на окраине Нью-Кройдона, в которой он месяцами не появляется, и скверной привычки всех своих баб называть Пенни.
- Я его люблю, Алан. Сколько себя помню, люблю.
- Это ты себя уговариваешь. На самом деле просто цепляешься за детское чувство влюбленности. Я прошел через подобное. Понял, что жить надо проще.
Ева грустно кивает, подбирает коленки к груди, обнимает их. Смотрит вдаль - туда, где за верхушками деревьев видна мерцающая гладь океана. Из кухни сладко пахнет сдобой и кофе, откуда-то доносится мелодия фокстрота. Эвелин думает, насколько маленький, утопающий в зелени Гринстоун не похож на задымленный шумный Нью-Кройдон.
- Отслужу и вернусь домой, - уверенно говорит Алан. - И Маргарет сюда привезу. Тут лучше. Спокойнее. Океан, весной сады цветут… Ева, давай вернемся? Родителей сами обеспечивать будем. Что нам - мы молоды, все сможем!
Девушка вспоминает танцы на берегу Фармингтона, ощущение легкости и полета, чувство свободы и превосходства над теми, кто совсем недавно казался сильнее нее. Вспоминает смуглокожую Нэн, которая смотрит на нее как на живого бога. Маленькую квартирку недалеко от центра. Запах травяных шампуней и кремов в "Цветке тиарэ". Ночные походы в кино с Этьеном. Полосы света на полу вагона монорельса.
Ева вздыхает.
- Когда я далеко от дома, я очень скучаю по семье. Но стоит мне вернуться сюда, я начинаю сомневаться, мое ли это место.
Алан переворачивается набок, пристально смотрит на сестру.
- С каждым годом все сложнее делать выбор. Слушай, а что тебе вообще нужно от жизни? Если глобально?
- Мировое господство, конечно. И горячий шоколад по утрам, - с усмешкой отвечает Эвелин.
- Договорились. Спускаемся вниз, целуем мелочь перед сном и расквартировываемся на ночь по койкам. А утром я сам варю тебе эту тягучую сладкую жижу.
Ева встает, отряхивает юбку и осторожно спускается с крыши в комнату. Алан тушит окурок о водосток, оставляет его в жестяном желобе и следует за сестрой. Брендон, украдкой наблюдающий за старшими детьми с веранды, перестает хмуриться и отходит от окна.
"Они не взрослеют. Лишь игрушки меняются, - думает он. - Пока мы друг друга слышим и понимаем, все поправимо. Спасибо, Алан".
* * *
Утро в родительском доме для Евы начинается не с обещанного горячего шоколада, а с близнецов. С визгом и топотом Сибил и Уильям проносятся по второму этажу, хлопают дверью ванной и продолжают веселье. Хохот и радостные вопли становятся глуше - но дело сделано, весь дом проснулся.
- Ар-р-р!.. - Эвелин натягивает подушку на уши, пытаясь спрятаться в сладкую дрему, но момент упущен, сон улетучился.
Девушка яростно сбрасывает на пол подушку и одеяло, зевая, шаркает к зеркалу. Хмуро расплетает косу, расчесывается, собирает волосы в хвост на затылке. Прислушивается, как в ванной бесятся близнецы, заставляет себя улыбнуться.
В дверь деликатно стучат, Ева накидывает пеньюар и открывает.
- Доброе утро! - бодро приветствует ее Алан. - Я хотел вылить тебе горячего шоколада в постель, но ты проснулась и разрушила мой коварный замысел!
Эвелин целует брата в чисто выбритую щеку, забирает у него из рук чашку горячего, ароматного напитка. Смотрит на начищенные ботинки и отутюженную белую рубаху, хмурится.
- Только не говори мне…
- Мы уезжаем после завтрака, - заканчивает за нее Алан. - Проводишь?
Ева отпивает глоток шоколада, молчит.
- Ладно, я пойму.
Алан выглядит расстроенным. Эвелин ставит чашку на прикроватный столик, возвращается к брату, обнимает его.
- Прости. Я не хочу с ним пересекаться, понимаешь?
- А проводи одного меня? Я тебя столько не видел, страшилище. И не увижу еще неизвестно сколько.
- Алан, мне тяжело.
Брат обнимает ее за плечи, переступает порог комнаты, прикрывает за собой дверь. Усаживает Эвелин на пуфик перед зеркалом.
- Послушай, что я тебе скажу. Хоть ты и моя старшая сестра и тебе положено быть на два года мудрее, но ты все же страшилище и дурында.
- Я в курсе, - усмехается Ева. - Ты мне эти клички прилепил, как только научился говорить.
- Не перебивай умника и красавца! - командным тоном отчитывает ее Алан. - Так вот, уясни одну простую вещь. От того, что ты станешь сидеть взаперти и делать морду, как у полкового тяжеловоза, лучше никому не будет. Хочешь показать Копперу, чего ты стоишь? Покажи, а не прячься! Все, теперь марш выкуривать мелочь из ванной и приводить себя в порядок. Пошла-пошла-пошла! Я требую, чтобы меня на поезд посадила самая роскошная девушка Гринстоуна!
Ева не торопясь допивает шоколад, поправляет пеньюар, подмигивает брату и выходит в коридор.
- Мам, пап, доброе утро! - вопит она, перегнувшись через перила на площадке второго этажа.
Элизабет выглядывает из кухни, машет дочери рукой.
- Ева, скажи малышам, что с потолка уже капает вода!
Эвелин барабанит ладонями по запертой двери ванной и сердито кричит:
- Эй, в субмарине! Приготовиться к всплытию! Ваша лодка дала течь!
Восторженные вопли и плеск воды мгновенно стихают, минуту спустя щелкает дверная задвижка, и близнецы выбегают в коридор, закутанные в одно большое махровое полотенце. Ева провожает их растерянным взглядом, пожимает плечами и заходит в ванную. На полу лужи воды, на стенах - клочья мыльной пены. На запотевшей глади зеркала нарисованы дурацкие рожицы. Эвелин поскальзывается, чертыхается, вылавливает из ванны пару полотенец, поднимает с пола коробку зубного порошка, половину тут же просыпает.
- Мелочь!!! - кричит она в гневе. - Тут хоть что-то осталось, вами не оприходованное?
- Вставать надо раньше! - в один голос отвечают из коридора близнецы.
Не целясь, Эвелин швыряет в дверной проем выжатое полотенце. Спустя пару секунд оно прилетает обратно, шлепает девушку по спине.
- А вот я вас!.. Ой, пап, прости. Я думала, там мелкашки.
"Ерунда, - разводит руками Брендон. - Если это были салочки, все равно ты водишь. Подвинься, я зубы почищу".
- Пап, - осторожно начинает Эвелин. - Сибил и Уильям вместе купались. Это нормально в их возрасте?
Брендон замирает с зубной щеткой в руке.
- Поговорить с мамой?
"Да, пожалуй. Я поговорю с Уильямом, она - с Сибил".