Идею встречают невеселыми смешками, но дело сделано, обстановка разрядилась. Этьен благодарит присутствующих за терпение и понимание и объявляет собрание законченным. Постепенно народ расходится, на берегу остаются только Этьен и Мария.
Он сидит на нависающей над водой бетонной плите и смотрит на битумную гладь реки. Мария опускается рядом, почти касаясь Этьена плечом. Молчит, ожидая, не заговорит ли он с ней первым. Когда стихает в ночи шум двигателя последней отъезжающей с набережной машины, девушка поворачивается к Этьену и слегка дует ему в висок.
- Перестань, - просит он глухо.
- Что она делает с тобой, Доктор? Не пора ли прекратить все это? - шепчет Мария.
- Это мне решать, - упрямо отвечает Этьен.
- Она выпьет тебя досуха. Нельзя настолько зависеть от женщины.
- Мария, замолчи! - огрызается он зло.
Встает, обходит опору моста, садится с другой стороны. Девушка следует за ним.
- Пойдем, я отвезу тебя к Агнесс, - вздыхает она. - Один ты никуда не поедешь в таком состоянии.
Он поднимает голову. В темноте Мария видит только его глаза. И ей становится нехорошо от этого взгляда.
- А в каком я состоянии? - вкрадчиво спрашивает Этьен. - Что не так?
Девушка не успевает ответить, как он хватает ее за подол платья, резко рвет на себя. Мария ахает, спотыкается и падает. Мгновенье - и в спину впиваются острые камушки и колючие сухие травинки. Руки Этьена скользят по ее бедрам, комкая юбку, срывая пояс с чулками. Кожа Марии тонко пахнет иланг-илангом.
- Ева, - исступленно шепчет Этьен. - Ева…
- Не торопись, - просит Мария, расстегивая ремень на его брюках. - Все будет хорошо. Я стану твоей Евой…
Эвелин Фланнаган с улыбкой задергивает штору и отходит от окна. Смахивает с покрывала на пол маленькую куклу вуду с темными волосами и синими глазами, ложится в постель и гасит ночник.
- Будь осторожен, Доктор Легран. К утру на берегу становится прохладно и сыро, - шепчет она, погружаясь в дрему.
Часть II. Близнецы
Ложечка постукивает о край кофейной чашки. Элизабет снова тянется к горке соли, ссыпанной в блюдце. Брендон трогает ее за плечо, вопросительно заглядывает в лицо.
- Что ты, милый?
"Это соль".
- Где? - растерянно спрашивает она.
"Ты кладешь в кофе вторую ложку соли".
- Ох.
Элизабет выплескивает содержимое чашки в раковину и застывает, глядя, как кофейная гуща растекается, образуя непонятные фигуры. Брендон откладывает газету, подходит к жене, обнимает за талию, целует в шею. Русые пряди щекочут ему нос.
- Какая-то я рассеянная. Не выспалась, - виновато говорит Элизабет. - Или это все из-за жары.
"Может, тебе прилечь? - жестикулирует Брендон. - Во сколько вы с Эвелин спать ушли? Всю ночь на кухне провозились".
- Еву я в полночь отправила, а сама… Я уже не помню. - Она улыбается. - Зато у нас будет пир, достойный императорского двора.
"Думаешь, дети столько съедят?"
- Алан уже мужчина, мужчины едят много, - уверенно кивает Элизабет. - У малышей, надеюсь, аппетит поправился, и они проголодаются с дороги. Родной, я невероятно соскучилась… В доме стало так тихо и пусто.
Она отходит, садится у стола. Вытирает руки фартуком.
- Я все чаще думаю, что допустила ошибку. С младшими, с Евой.
Брендон непонимающе хмурится и просит:
"Поясни. Ты прекрасная мать, откуда такие мысли?"
- Близнецы слишком малы для учебы за границей. А я оторвала их от себя.
"Это было нашим совместным решением, вспомни. Только так можно сделать их более самостоятельными. Здесь они ни с кем, кроме нас, не общались".
- Мама пишет, что они и там дичатся. Играют только друг с другом, одновременно читают одну и ту же книгу. Брендон, я боюсь, что мы только испортили все.
Ладонь в белой перчатке ласково гладит женщину по голове.
"Милая, давай не будем заранее расстраиваться? Они приедут сегодня, и увидим, что изменилось".
- Да. И меня беспокоит Ева.
Брендон стискивает зубы, отводит взгляд. Думает, как и когда сказать Элизабет о том, какой жизнью живет их старшая дочь вот уже больше года. И стоит ли говорить об этом вообще. Он перехватывает грустный взгляд жены и понимает: не сегодня. Она и без того нервничает.
"Что не так с Евой?" - все же спрашивает он.
- Я не знаю. Вчера она вышла в кухню с распущенными волосами, и… родной, она - копия Байрона. Зачем она покрасилась в черный? Это ужасно…
"Может, хотела сделать приятное Этьену?"
Элизабет нервно комкает подол фартука, качает головой.
- Еще одна проблема - Этьен. Она его не любит. Свадьбе не быть, как бы я ни хотела обратного.
"Элси, в Нью-Кройдоне они очень много времени проводят вместе. Я все же слежу за личной жизнью дочери. Может, она соскучилась по дому и потому при тебе вела себя с парнем прохладно?"
- Я не по ней сужу. У людей, которых любят, не такой взгляд.
"Милая, ты становишься жутко мнительной, - говорит Брендон, прекрасно понимая, что жена права. - Я думаю, ты переутомилась. Приляжешь вздремнуть? До выхода еще полтора часа. Я пока повожусь с машиной".
- Я не усну. Пойду поищу Еву.
"Она ушла купаться".
- Значит, спущусь к океану.
В полдень они втроем идут на железнодорожную станцию Гринстоуна встречать нью-кройдонский поезд. Элизабет волнуется, ходит по перрону, то и дело поглядывая на часы под козырьком вокзальной крыши. Брендон и Ева сидят на перилах ограждения платформы и смотрят на рельсы.
- Пап, а Роберт точно приедет? - спрашивает девушка.
"Конечно. Без взрослого мелкашек в поезд не посадят".
- Ну мало ли… Вдруг они только с Аланом? - беспокоится Эвелин.
"Уймись. Приедет".
Ева спрыгивает с перил, одергивает юбку.
- Я отбегу позвонить. Обещала.
В здании вокзала она долго ищет телефонный автомат, бросает мелочь в монетоприемник, ждет, пока ответит оператор.
- Соедините меня с… - Она диктует номер Этьена и ждет.
Проходит минута, другая, и оператор с сожалением сообщает:
- Не берут трубку. Попытайтесь, пожалуйста, позже.
Ева разочарованно фыркает и возвращается к родителям. Становится у края платформы и задумчиво смотрит на рельсы.
- Мам, почему вы не вернулись в Гельвецию после моего рождения?
- Ты была слишком мала для путешествия через Атлантику, - отвечает Элизабет, поправляя шляпку. - Потом родился Алан. В конце концов мы поняли, что здесь нам хорошо.
- Я так и не увидела бабушку Викторию, - с сожалением произносит Ева. - Кто знает, как бы все у нас сложилось, если б мы жили за границей…
- Что тебя не устраивает здесь?
- Все хорошо, - поспешно отвечает девушка. - Я очень люблю Гринстоун. Просто подумала, что в Европе женщина имеет право получить высшее образование, а это уже совершенно иной статус в обществе. Здесь же подняться можно только через замужество.
Элизабет пожимает плечами.
- Пожалуй, мне очень мало надо в жизни, но для меня главное - моя семья. И статус жены юриста меня вполне устраивает.
- А я хочу строить свою жизнь сама, - говорит Ева твердо. - Сама себя обеспечивать и делать свой выбор без оглядки на статус мужчины.
- Именно поэтому ты сопротивляешься браку с Этьеном?
Ева гордо вскидывает подбородок, губы складываются в прямую линию.
- Нет. Он меня не любит. Это чистейший расчет с его стороны. У Леграна на уме одно: породниться с нашей семьей.
- Что в этом плохого?
- Мам! - возмущенно фыркает Ева. - Месье Легран без ума от перерожденных. Он на моего отца смотрит с куда большим обожанием, чем на меня. Если бы мог - женился бы на нем.
- Ева, фу!
- Вот именно - фу. Нравится ему за мной таскаться - пусть таскается. Надоест - пусть возвращается под юбку Агнешки Флетчер. А быть на вторых ролях я не согласна. И я не для него, говорила же.
Элизабет хмурится. Тон дочери ей совершенно не нравится.
- Дорогая, по-моему, ты очень сильно ошибаешься.
- А по-моему, поезд идет.
Весь окутанный паром, синий нью-кройдонский скорый прибывает к станции. На перроне начинается беготня и толчея, Ева с Элизабет отходят к ограждениям. Брендон беспокойно шарит взглядом по открывающимся дверям вагонов, Эвелин с трудом удерживает мать на месте.
- Мам, ну подожди ты! Тебе дай волю - весь поезд насквозь пролетишь. Сейчас народ разойдется, появятся наши. Будем стоять на месте - они быстрее нас увидят. Ой, вон Алан! Ала-а-ан! - звонко кричит она и машет рукой.
Светловолосый кудрявый парень в летной куртке нараспашку пробирается к ним сквозь толпу. Элизабет бежит навстречу сыну, бросается обнимать.
- Привет, мам, - неловко улыбается Алан, сбрасывая на землю заплечную сумку. - Какая ты маленькая и легкая стала!
- Это ты вырос, милый, - смеется Элизабет. - А где малыши?
- Последний раз я их вылавливал в вагоне-ресторане. Они пытались поджечь увеличительным стеклом шнурки какого-то господина. Перед самым прибытием майор отправил их за сумкой в купе, и они опять пропали.
- О господи! - стонет Элизабет.
- Мам, а то ты мелкашек не знаешь. Привет, братик!
Алан переходит в объятья Евы, целует ее в макушку.
- Ты выросла. А грудь - нет! - ехидно замечает парень.
- Вот засранец! - возмущается Эвелин, расплываясь в улыбке, и тискает брата.