- Почему ты спрашиваешь?
- Я хочу знать, кто является отцом.
- Хочешь заставить повернуть вспять то, что он сделал?
- Скажи мне это сейчас же. - Карев громко проглотил слюну. - Советую тебе сказать мне.
- Ты мне надоел, Вилл, - ответила Афина и закрыла глаза. - Прошу тебя, уйди.
- Хорошо, - сказал он после паузы, которая тянулась, казалось, бесконечно долго. - Я уйду, ибо, оставшись, я убью тебя. - Даже в его ушах слова эти прозвучали бессильно.
Блаженно улыбающаяся Афина продолжала лежать на софе, когда он вышел из дома, вернулся к своему болиду и уехал.
Глава 5
- Моя жена беременна, - объявил Карев, старательно выговаривая слова, и выпил кофе, ожидая реакции, которая последует.
За красно-голубым столом Баренбойм и Плит образовывали как бы маленькую живую картину, в точности такую же, как в тот день, когда Карев впервые посетил кабинет председателя. Руки у Баренбойма были сложены как для молитвы, и он смотрел поверх них глубоко посаженными глазами, а Плит с довольным лицом подскакивал на своем невидимом викторианском стуле, его покрасневшие глаза блестели, а губы образовывали остро выгнутую вверх дугу.
- Ты уверен в этом, Вилли? - спросил Баренбойм голосом, который не выражал никаких чувств.
- Полностью. Она проверила это два раза.
- Когда это произошло?
- На прошлой неделе, - ответил Карев, любой ценой желая скрыть то, что чувствовал под двухсотлетним взглядом Баренбойма. Хотел он утаить и тот факт, что его личные супружеские обязанности подчеркивают результаты эксперимента за миллиард долларов.
- Итак, уже нет ни малейших сомнений. Это последнее доказательство, что Е.80 оправдал свое назначение.
Что скажешь, Мэнни?
Плит коснулся пальцами висящей у него на груди золотой безделушки в форме сигары, и его губы выгнулись в еще более острую дугу.
- Полностью с тобой согласен, - сказал он. - Именно этого мы и ждали.
Оба удовлетворенно переглянулись, понимая друг друга без слов способом, доступным только остывшим, живущим много десятков лет.
- А что дальше? - вставил Карев. - Вы сообщите это общественности?
- Нет! - воскликнул Баренбойм, наклоняясь над столом. - Еще не сейчас. Соблюдение тайны в эту минуту важнее, чем когда бы то ни было, до тех пор, пока химический состав субстанции Е.80 не будет защищен патентом.
- Понимаю.
- Кроме того, надеюсь, Вилли, ты не обидишься на меня за эти слова, хорошо было бы подождать конца беременности, чтобы убедиться, будет ли она доношена, а ребенок родится нормальным.
- Нет, я не обижусь.
- Отличный ты парень! - Баренбойм откинулся на стуле. - Мэнни! Ну и дурни же мы! Сидим тут и говорим только о делах, и совсем забыли поздравить нашего молодого коллегу.
Плит расцвел так, что его красное, как будто начищенное щеткой лицо покрыл еще более сильный румянец, но ничего не сказал.
Карев глубоко вздохнул.
- Не нужно меня поздравлять, - сказал он. - Честно говоря, мы с Афиной расстались. На какое-то время, конечно, на пробу.
- Да? - Баренбойм нахмурил брови, изображая беспокойство. - Немного странное время для разлуки.
- Это длится у нас уже около года, - солгал Карев, вспоминая, как выскочил из куполодома через несколько секунд после оскорбления Афины. - А поскольку мы ждем ребенка, для нас это может быть лучшим, последним шансом, чтобы сориентироваться, что собственно нас соединяет. Надеюсь, это не перечеркнет ваших планов.
- Конечно, нет, Вилли. Но что ты собираешься делать сейчас?
- Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Я знаю, что моя особа важна для изучения Е.80 - мистер Плит назвал меня подопытным кроликом за миллиард долларов, - но я хочу на какое-то время уехать за границу.
Баренбойм остался невозмутим.
- Это можно устроить без труда, - сказал он. - У нас есть филиалы в разных городах всего мира, впрочем, тебе об этом говорить не надо. Куда ты хотел бы отправиться?
- Я думал не о должности в городе, - ответил Карев, беспокойно вертясь на стуле. - "Фарма" по-прежнему заключает контракты с бригадами антинатуристов?
Баренбойм сначала взглянул на Плита и только потом ответил.
- Да. У нас меньше контрактов, чем прежде, но мы по-прежнему поставляем и применяем биостаты во многих оперативных районах.
- Именно этим я и хотел бы заняться, - сказал Карев, торопившийся высказать свое мнение прежде чем его прервут. - Я знаю, что в такой ситуации не имею права рисковать, но мне хочется на некоторое время бросить все. Я хотел бы пойти добровольцем в бригаду антинатуристов.
Он замолчал, ожидая отказа Баренбойма, но, к его удивлению, председатель кивнул головой, а на лице его появилась улыбка.
- Значит, хочешь остудить парочку натуристов? - поинтересовался он. Знаешь, иногда они выбирают смерть…
Это тебя не пугает?
- Пожалуй, нет.
- Как ты сам сказал, Вилли, с точки зрения нашей фирмы в игре появляется некоторый риск, - говоря это, Баренбойм снова взглянул на Плита. - Однако, с другой стороны, благодаря этому ты на несколько месяцев исчезнешь из поля зрения, что было бы совсем неплохо. С момента подачи патента вопрос обеспечения безопасности станет еще более трудным. Как ты считаешь, Мэнни?
Плит улыбался своим мыслям.
- В этом много правды, но я не уверен, понимает ли наш молодой коллега, во что хочет влезть. Навязывание кому-то бессмертия против его воли является худшим видом насилия над человеком.
- Вздор! - резко запротестовал Баренбойм. - Я убежден, что Вилли продержится в бригаде антинатуристов несколько месяцев. Правда, сынок?
В первый момент Карев не знал, что ответить, но потом вспомнил Афину и понял, что должен немедленно отправиться в далекое путешествие, на случай если бы простил ее, охваченный слабостью или безумием.
- Я справлюсь, - с горечью ответил он.
Часом позже он спускался на скоростном лифте вниз, имея в саквояже официальный перевод в группу "Фармы" в бригаде антинатуристов. Поскольку несколько минут назад кончился рабочий день, внизу было еще полно людей.
Он с интересом смотрел на проходящих мимо техников и служащих, задумываясь, почему факт, что он отправляется в Африку, делает всех какими-то странными. Я, наверное, сплю, подумал он. Слишком легко все это получилось…
- Привет, Вилли, - раздался за его спиной чей-то голос. - Я не ослышался? Говорят, ты вырываешься в мир из-под опекунских крыльев "Фармы". Не могу в это поверить. Скажи, что это не так.
Повернувшись, Карев заметил заросшее лицо Рона Ритчи, высокого блондина, исправного двадцатидвухлетнего парня, работавшего в отделе биопоэзы на должности младшего координатора продажи.
- Все это правда, - ответил он. - Я не мог больше выдержать на одном месте.
Ритчи сморщил нос и улыбнулся.
- Я горжусь тобой, парень. Другие в твоем возрасте, те, что только что закрепились, начинают изучать философию, а ты, прыгая от радости, едешь в Бразилию.
- В Африку.
- Во всяком случае куда-то далеко. Пойдем отметим это, выпьем, покурим.
- Но… - Карев умолк, поскольку только сейчас до него дошло, что он потерял жену и дом, в котором мог бы провести вечер. - Последнее время я много пил и теперь хочу ограничиться.
- Да брось ты! - Ритчи обнял Карева за плечи. - А ты подумал, что, может, я уже никогда тебя не увижу? Для одного из нас это стоит нескольких тостов.
- Пожалуй, да.
Карев всегда считал, что его ничто не связывает с Ритчи, но выбирать приходилось либо его общество, либо вечер в одиночку. Еще недавно он ждал, что Баренбойм пригласит его на ужин или потратит несколько часов, чтобы обговорить уход из конторы, однако формальности уладили с фантастической быстротой, после чего Баренбойм и Плит покинули его, отправляясь на какую-то встречу. И хотя выезд в Африку был исключительно его мыслью, он, непонятно почему, чувствовал себя так, будто от него избавляются.
- Вообще-то я охотно бы выпил, - сказал он.
- Это я понимаю. - Ритчи потер руки, открыв в улыбке узкий ряд зубов. - Куда отправимся?
- К Бомонту, - ответил Карев, мысленно видя перед собой стены цвета табака, глубокие кресла и десятилетнее виски.
- В рай такие идеи. Пойдем, я отвезу тебя в местечко получше. - Ритчи открыл дверь и торопливо зашагал, как будто его тянула вперед какая-то невидимая сила. На своих худых мускулистых ногах он в несколько шагов пересек холл под аккомпанемент смеха группы девушек, которые только что вынырнули из бокового коридора. Среди них была Марианна.
- Марианна, у меня еще не было случая сказать тебе, - заговорил с ней Карев. - Я здесь сегодня последний день…
- Я тоже, - оборвала она его, глядя на удаляющегося Ритчи. - Прощай, Вилли.
Она равнодушно повернулась, а Карев машинально коснулся рукой лишенного щетины лица. Разозленный, он некоторое время провожал ее взглядом, а потом быстро двинулся к двери, чтобы догнать Ритчи. Его молодой коллега жил недалеко, а потому ездил на автомобиле с низкой подвеской, который казался странным в сравнении с комфортабельным, более стабильным болидом. Карев плюхнулся на пассажирское кресло возле Ритчи и стал мрачно смотреть в боковое окно. Он был потрясен реакцией Марианны, которая вдруг перестала видеть в нем человека. В душе он задавал себе вопрос, задело бы это его так сильно, если бы он действительно остыл? Афина была его женой, и он скорее от нее ждал именно такой перемены, зато Марианна была простой женщиной, которая когда-то регулярно давала ему понять, что пойдет за ним, если он позовет, и по каким-то необъяснимым причинам был уверен, что его мнимое закрепление не повлияет на их дружбу.