- Из-за денег, - ответил Карев. - Они знают, что корпорация "Фарма" идет прямо к банкротству.
На мгновение Баренбойм нахмурился.
- Знаешь, Вилли, пожалуй, я ошибся, выбирая тебя.
Не знаю, как тебе удалось справиться с Гвинни, кроме того, ты все время проявлял неожиданную неуступчивость, но как ты объяснишь, каким образом, убив тебя, я могу избавиться от финансовых затруднений, если бы вообще их имел.
- Я считал, что это ты объяснишь мне.
- Считал, да просчитался! - сделав последнюю поправку на пульте и отойдя от него, Баренбойм вновь обрел прежнюю жизнерадостность. - Насколько я знаю, обычно в этом месте тривизийных детективов мерзавец дает детальные объяснения, но я, чтобы показать, насколько бесчеловечен, нарушу правила игры. Как тебе нравится этот мстительный жест?
- Совсем неплохо, - признал Карев, незаметно перенося тяжесть тела на другую ногу. Когда они впервые встретились перед зданием, реакция Баренбойма показалась ему слегка замедленной, поэтому единственный шанс на спасение он видел в неожиданном броске на него и захвате фонаря. - Однако мне интересно, что склонило тебя к этому. Ты гордишься отсутствием человеческих чувств, значит, тебя толкнуло на это мое упоминание о твоей бездарности в делах, так?
- Бездарность?! - с искренним гневом воскликнул Баренбойм.
- А как еще это назвать? - Карев слегка отодвинулся от Афины. - Когда человек с двухсотлетним опытом доводит до краха такое предприятие, как "Фарма"…
- "Фарма"! - фыркнул Баренбойм. - "Фарма" это мелочь, Вилли. Через несколько часов я сам заработаю для себя миллиард долларов. И это, по-твоему, бездарность?
- Но ведь… - От напряжения, с которым он поддерживал этот искусственный разговор, у Карева вспотел лоб.
Двигаясь, как можно незаметнее, он отодвинулся от Афины на шаг. - Не понимаю…
- Конечно, не понимаешь. Ты не понял даже того, что Е.80, чудесный биостат, который ты ввел себе под кожу, это от начала до конца мистификация. До тебя не дошло, что я вас обманул, Вилли. Тебя и твою жену.
- Обманул? - Карев взглянул на Афину, лицо которой побелело так, что стало почти прозрачным. - Но ведь…
- Я выдумал эту историю с Е.80, Вилли. И не держал ее в тайне, как ты воображал. Чтобы убедить некую евроазиатскую фирму, что это правда, я незаметно подсунул им некоторые данные. Промышленный шпионаж - это острейшее оружие, но обоюдоострое. Информация, которую они считали выкраденной, убедила их гораздо быстрее, чем…
- К дьяволу их, - оборвал его Карев, которого мучали дурные предчувствия. - Что ты сделал со мной и Афиной?
Баренбойм холодно усмехнулся.
- Разумеется, Вилли, я забыл, что твое особое постоянство чувств нарушит твой взгляд на эту операцию.
Карев сделал шаг вперед, не обращая внимания на лазер.
- Что со мной и Афиной? - повторил он.
- Вы были подопытными кроликами. Чтобы доказать действенность Е.80, вы должны были произвести на свет потомство. Твой укол с Е.80 был обыкновенной водой, зато твоя жена получила нечто совершенно другое.
- Что именно?
- Ты не заметил никаких перемен в ее поведении после этого укола?
Карев мысленно вернулся к трем дням, проведенным у озера Оркней, к Афине, сжигаемой необыкновенным желанием, которое никак не могло возникнуть в нормальном организме.
- Вы дали ей…
- Очень дорогое возбуждающее средство. Но это было обязательно, чтобы твоя жена как можно скорее забеременела. - Баренбойм снова усмехнулся. - Да и ты при случае наверняка проявил себя.
Карев повернулся к жене.
- Афина, я хочу тебе… - слова застряли у него в горле.
- Все хорошо, Вилл.
Он шагнул к Баренбойму на негнущихся ногах.
- Убей меня сейчас же, - прошептал он. - Убей, или…
Баренбойм пожал плечами и направил на него фонарь.
Большой палец начал передвигать выключатель вперед.
- Стой! - крикнул с лестницы чей-то голос. - Что ты делаешь, Хирон? Это похоже на…
Через перила перегнулся Плит, глядя на Баренбойма возбужденными глазами.
- На что это похоже?
- На убийство, а на это я никогда не давал согласия.
Плит спустился по лестнице, золотая висюлька в виде сигары, болталась на его груди, и двинулся к ним через лабораторию. Разум Карева, замерший и как бы скованный льдом, уловил странную деталь разыгрывающейся сцены:
Афина отступала перед Плитом - человеком, который торговался за ее жизнь.
- Успокойся, Мэнни, - утомленно сказал Баренбойм. - Я считал тебя реалистом.
- Я сказал: без убийств!
- Мэнни, уже через несколько часов мы получим миллиард новых долларов. - Баренбойм по-прежнему целился Кареву в грудь. - В обмен на этот миллиард мы отдадим химическую формулу, не стоящую совершенно ничего.
Когда наши клиенты обнаружат правду, они разозлятся.
Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?
- Я никогда не давал согласия на убийство.
Дальнейшее Баренбойм объяснял с оскорбительной мелочной детальностью.
- Предвидя гнев наших клиентов, а затем и вполне естественную жажду мести, мы с тобой подготовили свое исчезновение. Чтобы это удалось - даже при маскирующей операции, подготовка которой заняла у меня весь прошлый год, - мы должны иметь несколько дней форы. Как далеко, по-твоему, мы сможем уйти в современном мире, если наши знакомые поднимут шум?
- Мы могли бы связать их и накачать наркотиками.
- Верно, но кто-то другой мог бы их развязать и отрезвить. Ты знаешь, что Вилли уже был в полиции?
Плит повернул свое пластиковое гладкое лицо к Кареву.
- Но зачем? - спросил он.
- Поскольку твой сообщник, - объяснил Карев, произнося последнее слово с нажимом, - за последние дни много раз пытался меня убить. Ты ввязался в паршивую историю, Плит.
- Совершенно верно, - оживленно согласился Барнбойм. - Даже Вилли понимает, что слишком поздно испытывать угрызения совести. Итак…
Афина, которая отошла от них к лестнице, спазматически зарыдала, и Баренбойм направил фонарь в ее сторону.
Карев прыгнул вперед, но недостаточно быстро - его опередил Плит, ставший между лазером и Афиной.
- Хорошо, - быстро сказал он. - Я согласен, что Карева нужно заставить молчать, но ее нет. Мы заберем… заберем ее с собой.
- Что на тебя нашло, Мэнни?
- Но ведь она беременна! - выкрикнул Плит.
- И что с того? - спросил Баренбойм, слегка хмурясь. - Ты же не отец.
- В том-то и дело… - Горло Плита конвульсивно сжималось, а губы выгнулись вверх в карикатурной улыбке. - В том-то и дело, что я отец. Ты не запретишь мне иметь ребенка.
- Ты что, спятил?
- Нет, Хирон, нет. - Приподняв пальцами золотую сигару, Плит показал ее Баренбойму. - Мне было двадцать лет, Хирон. Двадцать лет, и я еще никогда не жил с женщиной. Это заслуга моей матушки: она воспитала меня в убеждении, что половые отношения - это отвратительная… болезнь. - Он весь дрожал. - И именно она, моя матушка - она не любила, когда ее называли "мать", - вошла однажды в мою спальню и поймала меня. Она назвала это самоосквернением… У нее был пистолет для уколов, не знаю откуда, и она выстрелила в меня… заставила стать перед ней на колени… и выстрелила…
- Не подходи ко мне, - слабым голосом сказал Баренбойм.
- Мне было всего двадцать лет, - пробормотал Плит, не отрывая взгляда от золотой сигары, - но я обманул ее, мою матушку… у меня были еще два дня, чтобы собрать свое семя… Как студенту-химику, мне удалось сохранить его в бактериостате… а потом я держал его в этой вот подвеске собственного изготовления… а она, моя матушка, никогда об этом не узнала.
- Ты болен, - прошептал испуганный Баренбойм.
- О, нет. - Раскрыв тайну своих секретных триумфов, Плит улыбнулся. Я по-прежнему исправен, Хирон, не то, что ты… По-прежнему ношу герб мужественности. У меня были другие женщины, даже без возбуждающих средств… но ни одна из них не забеременела. Когда я узнал, что укол для Афины содержит и возбуждающее, и средство, способствующее зачатию, что ж, разве настоящий мужчина может пройти мимо такой возможности?
Плит улыбнулся Баренбойму.
- Ты пошел к ней домой! - воскликнул Баренбойм, и лицо его посерело. Рискнул миллиардным предприятием ради… ради…
Резко, так что лопнула тонкая цепочка, на которой она висела, он вырвал золотую сигару из рук Плита и швырнул в печь. Сигара описала блестящую дугу, пролетела сквозь тепловые экраны и попала в самый центр яркокрасного ада. Они увидели короткую вспышку - и сигара исчезла.
- Матушка!!! - заревел Плит. - Я убью тебя!
И он бросился на Баренбойма. Они столкнулись, а спустя секунду лазер прожег в теле Плита дымящуюся дыру.
Карев двигался как во сне, даже окружающий его воздух превратился в прозрачный липкий сироп. В момент, когда лазер поворачивался к нему, он перескочил через потрескивающий труп Плита и ударил Баренбойма кулаком, тяжелым как свинец. Выхватив фонарь, он посветил ему в глаза, вглядываясь в их зрачки, которые становились все меньше, как удаляющиеся черные миры, и легонько двинул вперед выключатель.
- Вилл! - донесся откуда-то издалека голос Афины. - Нет!
Он замер, и усилием воли взял себя в руки.
- Я не такой, как ты, - сказал он Баренбойму. Пройдя через лабораторию, он пошел к Афине, которая сидела на ступеньке, и сел рядом.
- Почему ты не сказала мне о Плите? - спросил он.
- Я никому не могла рассказать о той ночи. - Она схватила его за руку и прижалась к ней губами. - Я не знаю, что со мной произошло. Я чувствовала себя такой испачканной, Вилл. И должна была как-то оттолкнуть тебя от себя.
- Но ведь я бы все понял и смирился с этим.