- По-моему, хороший частный детектив найдет твою жену быстрее, чем ватага ревностных, но шумных полицейских, и таким образом и ты, и "Фарма" только выиграют. Я знаю подходящего человека, который охотно возьмется за это, и готов сейчас же позвонить ему. Только прошу тебя, дай мне неделю времени. Если за неделю мы ничего не добьемся, сообщай в полицию. Что скажешь, Вилли?
- Даже не знаю, - буркнул Карев. Глядя на искренне обеспокоенное лицо Баренбойма, он снова испытал мимолетное чувство, что им манипулируют, однако был вынужден признать правоту его аргументов. - Этот твой человек действительно так хорош?
- Это лучший из лучших. Я сейчас ему позвоню.
- В этой комнате нет выхода видеофона, - сказал Плит, в первый раз включившись в разговор. - Ты можешь воспользоваться аппаратом в большом салоне. Прошу.
- Вот он грех традиционной архитектуры: ничего для удобства, все для эффекта, - вздохнул Баренбойм. - Налей себе еще, Вилли, а мы пойдем позвоним. Я уверен, что хозяин не имеет ничего против. Правда, Мэнни?
- Чувствуйте себя, как дома.
После ухода их из комнаты, Карев долил себе виски и подошел к столу, разглядывая глобус. Небольшой, размером примерно с апельсин, он располагался в сложном корпусе, с карданной подвеской, увенчанной набором линз, а континенты разместились на нем как попало. Приглядевшись внимательнее, он понял, что все на нем перевернуто, как в зеркале. Поверхность глобуса была усеяна тысячами географических названий, ни одно из которых нельзя было прочесть невооруженным глазом. Разглядывая подставку, Карев обнаружил на ней два ряда кнопок, снабженных надписями: "Географическая долгота" и "Географическая широта". Удивляясь точности инструмента, он нажал самую большую красную кнопку. Глобус закрутился, устанавливаясь в положение, определенное запрограммированными координатами, а в объективе загорелся свет.
Глядя на фрагменты глобуса, высвеченные на потолке, Карев глотнул из бокала, и внезапно алкоголь потерял для него свой вкус, ибо в самом центре светящейся карты он заметил африканскую местность Нувель Анверс. Значит, Баренбойм и Плит по каким-то только им известным причинам изучали именно этот небольшой участок континента, где его едва не лишили жизни.
Он погасил глобус и снова сел в кресло, желая любой ценой выглядеть спокойно и беззаботно, когда его начальники вернутся в комнату.
Глава 12
Впервые в жизни оказавшись с глазу на глаз с частным детективом, Карев с интересом разглядывал Теодора Гвинни. Этот невысокий энергичный мужчина с внимательным взглядом, выглядевший так, будто остудился лет в пятьдесят, был одарен разумом, работавшем, казалось, в ускоренном темпе: он мчался вперед только затем, чтобы закончить шуткой все, о чем говорилось. По мнению Карева, Гвинни накидывался на любую, даже самую банальную фразу, как терьер на добычу, и терзал ее до тех пор, пока не вырывал из нее какой-нибудь афоризм. Каждый короткий обмен фразами с участием четырех мужчин, собравшихся в библиотеке Плита, кончался какой-нибудь эпиграммой, которую Гвинни произносил, понизив голос и обнажая при этом в улыбке снежно-белые зубы. Поначалу Карев сомневался в его компетентности, однако заметил, что Баренбойм обращался к Гвинни с некоторым уважением и прислушивался к каждому слову детектива.
- Похоже на то, Теодор, что мы поручаем тебе сразу два задания, задумчиво сказал Баренбойм, складывая пухлые руки, как для молитвы.
- Два задания… но ты упал бы со стула, если бы я потребовал двойного гонорара, - ответил Гвинни, сверкая зубами. - Прошу прощения, давай дальше.
Баренбойм понимающе улыбнулся.
- Мы просим тебя найти жену Вилли, - сказал он. - Кроме того, есть еще его личное дело. Вилли убежден, что кто-то хотел его убить.
- Это чудовищно, - сказал Гвинни, сочувственно глядя на Карева. Только одно может быть хуже неудачного покушения на нашу жизнь: покушение удачное.
Наученный опытом, Карев кивнул. Он еще раньше обратил внимание на то, что Баренбойм не слишком поверил в смертельную опасность, нависшую над его головой. Частицей своего естества он испытывал раздражение, что является целью атак убийцы, но огонь в камине так мило грел его ноги, а шотландское виски так мило грело его желудок, что Карева охватило бешенство, превратившее усталость в наслаждение.
- Не вижу трудностей, - сонно сказал он. - Я хотел бы сотрудничать с Теодором, когда он будет искать мою жену. Догадываюсь, что одновременно он позаботится и о том, чтобы я был жив и здоров.
- А я догадываюсь, что как доктор, - вставил Гвинни, потирая руки, смогу потребовать дополнительный гонорар за врачебную опеку.
- Кстати, Вилл, ты же у нас выздоравливающий, - сказал Баренбойм. - Ты уже был у врача?
- Еще нет. Я привык работать на половину мощности.
- Я не знаток в этом, но тянуть не следует. Я пришлю тебе нашего врача.
- Не беспокойся, - ответил Карев, в котором вдруг ожила неприязнь к госпиталям. - Утром я навещу своего.
- Хорошо. Пусть пришлет счет в "Фарму".
- Спасибо. - Карев поймал себя на том, что едва не заснул. - Пожалуй, мне пора идти домой.
- Это необязательно, - с удивительной горячностью произнес Плит, все время сидевший неподвижно на своем невидимом викторианском стуле, поигрывая брелоком в виде сигары. - Предлагаю вам ночлег у меня.
Карев отрицательно покачал головой.
- Я все же предпочитаю вернуться домой, - ответил он. - Именно там могла бы искать меня Афина.
Он встал и, убедившись, что Гвинни знает его домашний номер, вышел и сел в болид. Когда он доехал до дому, ноги его на каждом шагу подгибались, и он заснул, едва лег.
Проснулся он утром и сразу же вернулись опасения за жизнь Афины, которые так легко рассеялись вчера аргументами Баренбойма. Из рассуждений председателя вытекало, что ни у кого нет причин убивать Афину, однако точно так же не было причин убивать и его. Тем не менее четырежды в течение одних суток он был на волосок от смерти. Карев сделал себе легкий завтрак, состоявший из яиц и сока цитрусовых, хотя и не чувствовал голода, а после завтрака подошел к видеофону и соединился с доктором Вести. Он договорился встретиться с нем в десять, а свободное время использовал на удаление щетины и поиски чистой одежды.
Кабинет доктора Вести располагался на восьмом этаже Центра медицинских наук. Карев явился туда пораньше, но кибернетическая секретарша не заставила его ждать, а сразу впустила в кабинет. Похожий на ученого, Вести, который остудился только после шестидесяти, указал на стул.
- Добрый день, Вилл, - сердечно сказал он. - У тебя что, проблемы с адаптацией?
- То есть?
- Из твоей компкарты следует, что вы с Афиной недавно зарегистрированы в Министерстве здоровья, как бессмертные. Я думал, что, может…
- Ах, вот оно что! Нет, это не гидра вожделения поднимает свою голову, а… Можешь ли ты что-то посоветовать для проколотого легкого?
Карев рассказал, что с ним случилось, не объяснив, правда, почему так внезапно и не предупреждая никого покинул полевой госпиталь.
- Вообще-то я должен тебя поблагодарить, Вилл, - сказал Вести, задумчиво разглядывая его. - За почти восемьдесят лет врачебной практики я впервые сталкиваюсь с колотой раной. Разденься до пояса, и я посмотрю, что они с тобой сделали.
Он включил стоящий на столе выход компьютера и запросил подробную информацию о лечении Карева в госпитале в Африке. После едва заметной паузы устройство выплюнуло ленту бумаги, которую Вести с интересом изучил.
Отложив ее, он снял с груди Карева повязку. Пока он теплыми, сухими пальцами ощупывал область раны, Карев старался не смотреть вниз.
- Выглядит неплохо, - сказал наконец Вести, хотя в его голосе звучало сомнение. - Когда точно ты сделал себе укол?
Карев мысленно подсчитал.
- Десять дней назад, - сказал он.
- Ага. А какой марки был пистолет?
- Я работаю на "Фарму", - ответил Карев, стараясь говорить спокойно, но в то же время почувствовал беспокойство, - поэтому…
- То есть ты пользовался Фармой ЕЛ 2?
- Конечно. А почему ты спрашиваешь?
- Так, мелочи. Мне показалось, что рана заживает медленно, слишком медленно для бессмертного. Вероятно, что-то нарушило процесс заживления. А теперь сядь, и я осмотрю легкое.
Вести приложил к ребрам Карева головизор, чтобы изучить правое легкое. Испуганный мыслью, что случайно может увидеть свои внутренности, Карев закрыл глаза и не открывал их до конца осмотра.
- Вообще-то оно выглядит совершенно здоровым. Думаю, можно будет снова запустить его, - заявил Вести.
- Это как? Надуть?
- О, ничего страшного, - с улыбкой заверил Вести. - Я впрысну тебе в грудную клетку средство и снова прикреплю легкое к ребрам. Ты ничего не почувствуешь.
Карев мрачно кивнул головой и, напрягая воображение, постарался представить лицо Афины.