Глава 10
- Добрый день, Колин! - крикнул Парма. - Не прекращай загорать из-за меня.
Щуря глаза от солнца, женщина подняла голову и взглянула в кабину грузовика.
- Я перестаю загорать не из-за тебя, а из-за себя, - ответила она. Чем скорее ты сделаешь укол, Феликс, тем лучше для всех.
- Очень мило, - обиженно сказал Парма. - Вот благодарность за то, что я консервирую себя в состоянии готовности.
- Интересно, что это за консервирующее средство?
- По-моему у тебя сегодня слишком острый язык, - сказал Парма и вылез из кабины. Следом за ним последовал Карев. - Ты уже знаешь Вилли Карева, правда?
- Да, - ответила пилотка, глядя на Карева.
Он отметил, что зрачки ее глаз, в которых отражаются солнечные лучи, сверкают, как две золотые монеты.
- Я хотел попросить тебя, чтобы ты подбросила его до Киншасы. Ему нужно домой.
- Да? Быстро вы отсюда удираете.
- Вилли получил ножом в грудь от натуриста, - поспешил объяснить Парма. - Собственно, он не должен даже вставать с постели, но, как уже я сказал, у него есть причины поскорее уехать отсюда.
Девушка с интересом посмотрела на Карева, но когда заговорила, в ее голосе прозвучало сомнение.
- Я могу изменить сопроводительные документы, если ты этого хочешь, но помни, что у меня не санитарный самолет. Что будет, если он упадет в обморок? Во время полета!
- Такой большой и сильный мужик упадет в обморок?
Выдам тебе секрет, Колин, этот молодой человек…
- Может говорить сам за себя, - закончил за него Карев. - Уверяю вас, что мне не станет плохо, я не упаду в обморок и не сделаю какой-нибудь другой глупости. Вы заберете меня или нет?
- Только спокойно, - сказала Колин, снова глядя на Карева, которому показалось, что он видит на ее лице тень неуверенности. - Ну, хорошо, если вы готовы в дорогу, прошу садиться.
- Спасибо.
Заметив неуверенность девушки, Карев почувствовал, как в нем дрогнула мужская гордость - неужели внешние признаки остывания не смогли скрыть его мужественность?
Он сел на ступеньку кабины грузовика, обхватив деревенеющую грудную клетку, а Парма с девушкой занялись разгрузкой грузового отделения самолета. У него была тихая надежда, что они стартуют сразу, но они еще час ждали прибытия других машин, которые подъезжали, забирали или оставляли ящики и исчезали в лесу. Большинство водителей были в хороших отношениях с пилоткой, а из их разговоров он сделал вывод, что они работают для многих контрагентов программы Объединенных Наций: специалистов по управлению погодой, снабжению, наземному транспорту, строительству и для других служб, необходимых для поддержания затерянного в глуши островка технической цивилизации. Некоторые входили в самолет покурить и обменивались парой слов с пилоткой, и тогда он увидел, что они с интересом посматривают в его сторону. Его беспокоило опоздание и то, что не удалось исчезнуть вдруг и незаметно, как он планировал. Каждый из этих людей, курсирующих между базой и самолетом, мог быть агентом тайной силы, которая старалась его уничтожить…
Неожиданно услышав громкий взрыв смеха в самолете, он вскочил на ноги и сделал унизительное открытие, что ревнует. После минутного разговора и одного вопросительного взгляда он вбил себе в голову, что имеет какое-то особое право на Колин Бурже. Та же логика, что в сказке о принцессе, которая подсознательно узнает принца, скрытого под видом жабы, а потом автоматически выходит за него замуж. Он вдруг почувствовал такое отвращение к себе, что даже фыркнул. "Что ни говори, эта роль доставляет тебе большое удовольствие, - сказала когда-то Афина, - но это нечто большее, чем разгуливать с заросшим щетиной лицом и…" Однако это было еще до того, как она отказалась от всего, что говорила о моногамном супружестве, и тем самым потеряла право судить его слабости. Он подошел к переднему люку и заглянул в самолет. Колин искренне смеялась чему-то, а когда их взгляды встретились, Карев отметил, что ее глаза действительно похожи на блестящие золотые кружки. С расчетливой томностью он ответил улыбкой на ее улыбку и снова сел на ступеньку.
Похоже, что, несмотря на беззаботность, Колин старательно помечает в блокноте привезенные и полученные товары. Движение вокруг самолета постепенно уменьшилось, и наконец остался только грузовик Пармы. Пока Колин проверяла, хорошо ли закрыты двери грузового отсека, Карев попрощался с Пармой.
- Спасибо за все, - сказал он. - Как только узнаю, отчего моя жизнь пошла вверх дном, свяжусь с тобой и все тебе объясню.
- Охотно послушаю тебя, Вилли. Будь осторожен.
Карев пожал ему руку, сел в самолет и пристегнулся ремнями к пассажирскому креслу сразу за местом пилота.
Его очень обрадовало, когда оказалось, что он будет единственным пассажиром.
- Ну, поехали, - сказала Колин, герметично закрывая переднюю дверь и пристегиваясь ремнями к креслу. С импонирующей ловкостью она включила системы управления, запустила стартеры турбин и медленно направила самолет вверх. Когда они поднялись выше деревьев, она слегка опустила нос и стартовала, резко забираясь вверх, что вызвало у Карева странное чувство в пустом месте под ребрами. Он схватился за грудь.
- Простите, - сказала Колин, оглядываясь на него. - Больно?
- Не очень, но у меня выпущен воздух из одного легкого, и оно так сильно реагирует на ускорение, что могло бы служить безынерционной системой управления.
- Как это произошло?
- Это неприятная история, - ответил он и рассказал ей, как дошло до удара ножом, стараясь не выставлять себя героем.
- Фатально, - сочувственно сказала она, - но я по-прежнему не понимаю, почему вы так торопитесь уйти с базы.
Карев на некоторое время задумался над ответом.
- Меня хотел убить еще кто-то, уже на базе, - сказал он и замолчал, ожидая взрыва смеха. Однако его не было.
Колин сидела, хмуря брови, а он удивлялся, как мог подумать, что она мало привлекательна.
- Вы догадываетесь, кто это был и почему он так поступил?
- Гмм… нет.
Подсознательно он объединял нависшую над ним угрозу с тем, что принял дозу Е.80, но единственным, с кем он мог поделиться сомнениями, был Баренбойм.
Колин восхитительно вздрогнула.
- До чего таинственно и очаровательно, - сказала она.
- Да, таинственно, - сказал Карев, - но совершенно не понимаю, какой повод, то есть повод… провод… заговорил со мной из патефона…
- Вы хорошо себя чувствуете? - спросила Колин, поворачиваясь в кресле. - Вы так странно говорите…
Он со страхом вглядывался в нее. Какие-то удивительные и странные вещи происходили с золотыми кружками ее глаз… нет, даже не с самими глазами, а только с их расстановкой, они чудовищно разошлись и теперь их разделяло расстояние, равное периметру Вселенной, поскольку, хотя они по-прежнему находились на ее лице, их разделяли миллионы световых лет…
Рев белого вихря, напор силы тяжести… напор? Карев заморгал и, напрягая глаза, стал вглядываться в остальные пассажирские кресла. Они двигались относительно друг друга, на этот раз на самом деле. На теле его сжались металлические захваты. Здоровое легкое колотилось в груди, как сердце. Он взглянул вниз, на танцующие вдали вершины деревьев, потом снова вверх. Самолет с прямоугольной дырой в корпусе летел дальше и находился высоко над ними, все более уменьшаясь. Остальные кресла вокруг него поднимались и опускались на воздушных течениях или вращались вокруг своих осей с висящими ремнями.
Чистый, холодный воздух обжигал ноздри.
- Не бойся, - крикнула Колин, и тут же около него пролетело кресло пилота, из которого торчали во все стороны разные рычаги. - Мина, как груша, вершина которой выйдет нам навстречу.
- Что случилось? - крикнул он, цепляясь пальцами за подлокотники. Где-то на западе сверкнула лента реки, и ему показалось, что на ближнем берегу он заметил облачко дыма. Вершины деревьев были совсем рядом и приближались с устрашающей быстротой. - Что в нас попало? - спросил он.
- Каждый полет - это верная гибель, - ответила Колин, голос которой почти потерялся в шуме рассекаемого воздуха.
- Осторожно! - предупредил он. - Сейчас приземлимся!
Он внимательно осмотрел подлокотники кресла и нашел в углублении торчащий рычажок, который можно было передвигать пальцем. На память ему пришли слова сотни брошюр о безопасности полета, которые он когда-то внимательно прочел. Он помнил, что нажатие рычага увеличивает пористость невидимой магнитной оболочки, поддерживающей кресло, и тем самым ускоряет падение, ослабление - усиливает поле, а передвижение в сторону - изменяет поле так, что кресло летит в нужном направлении.
Карев вздрогнул, ибо миновал верхушки деревьев, и отовсюду его окружил бесформенный хаос листьев. Он слышал, как другие кресла с треском пробиваются сквозь буйную растительность, но все внимание сосредоточил на легких и казалось бы несложных движениях пальца, которые должны были обеспечить ему безопасное приземление.
Прямо перед ним появилось небольшое дерево, и он толкнул рычаг вправо, но кресло среагировало недостаточно быстро и полетело наискось вниз, продираясь сквозь ветви дерева. При этом оно подскакивало, дрожало и тормозило.
Карева били по лицу мелкие ветки, а потом оно оказалось на земле, каким-то чудом сохранив вертикальное положение. Сквозь буйную растительность с громким треском падали остальные кресла. Карев нажал освобождающую кнопку и, когда металлические захваты спрятались в свои гнезда, спокойно встал.
- Эй! Эй! - услышал он.
Задрав голову, он увидел, что кресло Колин застряло, накренившись набок, в нижних ветвях раскидистого дерева. Девушка находилась метрах в восьми над землей, но все-таки улыбалась.