- Папа такой сентиментальный и старомодный. Так любит выгонять детей из дому и вычеркивать из завещания. Бедный старичок. Присядь, милый, выпей с нами кофе.
- Нет! Собирайся! Я отвезу тебя домой, а потом мы аннулируем твой нелепый брак на основании твоей полнейшей невменяемости в момент заключения этого самого брака.
Виктория надула губки.
- Не кричи на меня, - сказала она тоненьким голоском. - Я теперь замужняя женщина, и ты больше не можешь указывать, что мне делать. Равно, как и отец. Теперь указывать мне, что делать, может только мой законный муж. Так что я никуда с тобой не поеду.
- Что ты мелешь, дурочка. Какой еще муж! Ты видела, сколько вокруг этой чертовой гостиницы репортеров? Почему ты мне ничего не сказала? - провыл Кит.
- Неправда, я говорила тебе, милый, вчера утром говорила, когда вернулась домой… то есть, спустилась к завтраку, но ты сказал, что тебе некогда, ты уходишь на работу, вернешься очень поздно, и давай поговорим обо всем завтра, - вот что ты сказал. Завтра наступило, и мы разговариваем… разве нет?…
- Но… почему ты хотя бы не сказала моей жене? - провыл Кит еще отчаянней.
- Неправда, я сказала Терезе, но глупая курица сказала мне, что считает ужасным безумием выходить замуж за человека, которого знаешь всего два дня… вот глупая курица, ха!
- Но… почему Тереза ничего не сказала мне? - провыл Кит, будто орда баньши.
- Тереза тебе наверняка сказала, милый, но тебе что ни скажешь, - что я говорю, что твоя курица, и иногда папа или Ричард, или кто-нибудь другой, - ты всем говоришь в ответ, что тебе нужно на работу, и ты будешь очень поздно, и поговоришь со всеми обо всем завтра… и так ты говоришь каждый день.
Наступил коллапс, столь полный и безоговорочный, что Гордон, который до сих пор вполуха рассеянно прислушивался к их беседе, отложил в сторону газету и окинул Кита критическим взором.
- Что еще за сопляк? Никак, опять твой бывший ухажер? Сколько можно их выпроваживать отсюда. Этот выглядит покрепче прочих, но неужели он думает, я и его по стенке не размажу?
- Нет, нет. Познакомься. Мой старший брат. Никита.
Гордон сложил губы трубочкой и язвительно поцокал языком.
- Брат? Тогда другое дело, только что-то брат плоховато выглядит, ай-ай-ай.
- Наглая скотина, - не остался в долгу Кит, - запудрила мозги молоденькой, глупенькой девчонке. Я бы на его месте сквозь землю провалился от стыда. И на твоем месте тоже, Виктория. О чем ты думала? Ты хоть представляешь, какой фурор ты произвела в обществе своим мезальянсом? Ты посмотри на эту рожу. Вылитый мерзавец Лотарио.
Гордон польщенно улыбнулся. Кит все не мог успокоиться.
- До чего паскудная, наглая, лживая физиономия…
- Вот ты так напрасно, милый, - тоненьким голоском сказала Виктория, - мой муж - честный человек с твердыми моральными принципами. Раз мы… в общем, после всего он просто обязан был на мне жениться. И женился. Вот если бы не женился, тогда, конечно, ты должен был прийти и убить его, но ведь женился? Успокойся, милый. Лучше присядь, выпей чашечку кофе.
- Кофе? - повторил Кит, плавно переходя с воя на зловещий змеиный шип. - Хорошо, ты меня уговорила. Я выпью кофе. Только прикончу этого хмыря.
- Эй, полегче на поворотах, приятель. Ты пришел поздравить нас с законным перед Богом и людьми бракосочетанием или как? - встрял Гордон.
Кит, наконец, посмотрел прямо на зятя и заморозил взглядом.
- Я тебе не приятель, ты…
Гордон, хоть и с огромным трудом, но разморозился обратно.
- Ах, прощу прощения. Вы, аристократия, публика вся из себя эдакая чопорная и благовоспитанная. Только раз ты такой благовоспитанный, чего для начала не постучался. Мало ли чем мы могли здесь заниматься с твоей сестрой в наш медовый месяц! Уж выбивать дверь плечом было точно необязательно. Мне ведь платить придется за этот кавардак.
Кит неожиданно ощутил к новоиспеченному родственнику слабый проблеск интереса.
- Так-так. И на какой помойке, зайка, ты откопала этого бесчестного хмыря с его аморальными принципами?
- Вовсе не на помойке, а на благотворительном приеме в столичной Мэрии. Я была там… и Гордон тоже там был… а потом он подошел ко мне… и дальше я ничего не помню, - тоненьким голоском поведала старшему брату Виктория.
- То есть как это - ничего не помню? Провалы в памяти?
- Да. В общем… я забыла, как это называется… когда в памяти провалы.
- Ясно. Вы, любезнейший, надо полагать, тоже ни хрена не помните, - изысканно любезно обратился Кит к зятю.
- Отчего же. Я не маразматик какой. Амнезией не страдаю. Отлично помню… звезды, фейерверки, соловьиные трели, - ответствовал Гордон, с любопытством разглядывая старшего брата нареченной.
- Трели?
- Да, но не простые, а соловьиные. Соловьи - это такие певчие птахи, что вьются, и щебечут, и издают такие трели, что в ушах звенит и головокружение начинается. Ох. Что твой брат делает?
- Собирается тебя бить, - просветила мужа Виктория, наблюдая, как Кит, готовясь к битве, с замкнутым, сосредоточенным лицом аккуратно снимает пиджак, галстук и наручные часы.
- Вот те раз. Собирается бить? Меня? Кто? Этот тщедушный сопляк? - подивился Гордон. - Ну и самомнение у него, черт возьми.
Виктория знала брата гораздо лучше и встревожилась. Не без причин. Кит уже превратил в отбивные, котлеты и антрекоты немало ее незадачливых кавалеров. Нет, серьезно, после встречи с бедненьким котеночком поверженные ухажеры частенько уползали на четвереньках, униженно причитая, жалобно хлюпая разбитыми носами, кашляя кровью и выплевывая зубы.
- Милый, но нельзя хоть разок обойтись без ужасной драки, - взмолилась она.
- Извини, зайчонок. Отойди. Не хочу, чтобы тебя забрызгало кровью.
Гордон опрометчиво засмеялся, но удар в нижнюю челюсть неимоверной силы, точности и быстроты заставил его захлебнуться смехом. В самый последний миг он успел увернуться, и удар пришелся по касательной, а иначе бы месяца два-три пришлось питаться манной кашей через трубочку. Впрочем, он не замедлил с ответом, и удар под ребра практически вышиб из Кита дух. Поняв, что падает, Кит намертво вцепился в мерзкого хмыря и увлек за собой в царство боли и террора.
Следующие десять минут Виктория наблюдала, как брат и муж, катаясь по полу, мутузят друг друга. В конце концов, она справедливо сочла, что существуют моменты, когда мужчинам стоит предоставить право самим решать ее проблемы, и извлекла всю возможную выгоду из положения, вытряхнув из карманов пиджака старшего брата всю его наличность и кредитки, а у мужа забрав всю его наличность и кредитки, и отправилась по магазинам.
Вернулась Виктория с покупками и четыре часа спустя. К тому времени все закончилось. Как порой случается, подравшись, мальчишки сходу заделались лучшими друзьями. Они сидели на диване, чуть ли не в обнимку, выпивали, курили сигары и обстоятельно обсуждали грядущую конституционную реформу. Кажется, они оба были разочарованы возвращением яблока раздоров, вторгшимся в их теплую мужскую беседу.
- Ты быстро, Виктория, - сказал Кит.
- Меня не было четыре часа!
- Ты купила мне носки? - спросил Гордон, озаряя все кругом себя сиянием своей ослепительной улыбки.
- Носки? - переспросила Виктория, ушам не веря. - Я должна покупать тебе носки? Я тебе не прислуга!
Кит засмеялся и дружелюбно похлопал зятя по плечу.
- Надо нам как-нибудь вместе поужинать. А зачем тянуть кота за хвост? Прямо завтра и поужинаем. Завтра сможешь? Часов в восемь? Отлично. Сходим в какой-нибудь тихий, приятный ресторанчик. Терри будет рада познакомиться. Пойду, я и без того засиделся, а ведь у вас медовый месяц.
- Убери с лица это гадкое, скабрезное выражение, - пробрюзжала Виктория, - я ведь твоя родная сестра. И передай своей глупой курице, что она - глупая курица.
- Уберу и передам, - откликнулся Кит покладисто.
Чмокнул сестренку в атласную щечку, крепко пожал зятю руку и ушел. Хотя тут же вернулся, чертыхаясь, поскольку забыл часы.
- Прошу прощения. Видимо, провалы в памяти - штука заразная.
- Ты уж извини еще разок за трели и тому подобное, - сказал Гордон несколько смущенно.
- Ерунда. Трели как трели. А почему ты такой кислый?
- У меня внутри какое-то странное чувство, - пожаловался Гордон, - никак не пойму, что за чувство такое. Наверное, вчерашний свадебный торт. Крем был несвежий, что ли…
Виктория фыркнула.
- Ничего удивительного, дубина, ты сожрал четыре куска этого жирного торта…
Они замолчали, уставясь на Кита, который заливался радостным смехом, застегивая вокруг запястья правой руки ремешок наручных часов.
- Ты вспомнил что-то смешное, милый? - озадаченно спросила Виктория.
- Да, вспомнил я… много всякого смешного я вспомнил. Мне знакомо это чувство, но оно вовсе не от торта. Клянусь, я сам сначала думал, что от торта, очень уж вкусный был на моей свадьбе торт… я сам умял четыре куска кряду, никогда не меня так не тянуло на сладкое… а потом я понял, что женат.
- Бедный котеночек, - вздохнула Виктория, когда Кит ушел, еще раз пожелав молодоженам счастья, - мы не только не пригласили моего брата на свадьбу, но куска свадебного торта ему не оставили. Только что тут смешного, ума не приложу.
- Твой брат имел в виду вовсе не торт. Он хотел сказать, что мы теперь женаты.
- Как это - женаты?
- Пока не знаю, но, судя по его смеху, это нечто замечательно хорошее.
- Куда ты меня тащишь? - деланно запротестовала Виктория, когда муж подхватил ее на руки и понес в декорированную фиалками и розами спальню для новобрачных.
- Будем играть в нашу любимую игру. В принцессу и свинопаса.