– Профессор Азарян! – почти крикнул Басаврюк, однако тот не пошевелился. Зато обернулись другие – помоложе. Их бледные дремучие лица искажала злоба. Неужели обознался – рассеянно думал Северин, выбираясь из продолжающей собираться толпы.
После института прошло уже лет десять, но ведь…
– Дважды два продано за девяносто рублей! – догнало его уже в конце улицы. Навстречу ему ещё попадались люди в сером, но Северин избегал смотреть на их бледные лица: даже румянец возбуждения на этих лицах был окрашен в серый цвет. Свернул, прошёл квартал, снова свернул. Эта улица снова была пустой, если не считать одинокого прохожего, который сворачивал за угол в дальнем её конце, и кабины информата. Стенки кабины были девственно чисты, но Северина это уже не удивило – какие могут быть графитти, если непременные для других мест "Манька – дура" или "Долой коммунистов!" здесь, должно быть, стоят не меньше, чем в других местах чертёж невидимого истребителя или формула топлива для такой машины. Снял трубку.
– Номер.
– Это я, приезжий.
– А, привет… Тебе не понравился ресторан? Гм… Сейчас подыщем что-нибудь получше…
– Видишь ли… Дело в том, что… Да, у меня кончились деньги, – нашелся Северин.
– Что же ты сразу не сказал? Никаких проблем. Ближайший информаторий – первый поворот налево, через два квартала. Там у тебя кое-что купят. Сразу много не выкладывай – зашкалит приемник, и вместо заработать можешь устроить большой бабах. Несколько самых общих вопросов из области, в которой ты малокомпетентен. Самые поверхностные знания. Там большие очереди, но ты не обращай внимания – для гостей отдельный вход, с левого торца здания. Запомнил?
Дом, о котором говорил информат, был монументальным сооружением периода Третьей Конституции. В несколько его входов, которые терялись среди циклопических колонн советского ордера, вползали длинные серые змеи очередей. Высоко на фронтоне – прочитать можно было только придерживая шляпу – выстроились золотые литеры:
...
Информаторий
приём информации от населения
Бледные лица серых, точно подсолнухи, оборачивались к подходящему. Город стёр с этих лиц их первоначальный цвет, лишил их черт национального характера – но и теперь без труда можно было понять, что здесь собрались не только славяне и тюрки. То и дело попадались тяжёлые челюсти германцев, истлевшие глаза латинян, экзотические формы африканских лиц… Здесь были все, кто возводил Вавилон…
Северина передёрнуло, в первое мгновение он не поверил своим глазам.
Сделал шаг навстречу: бледнолицый смутился и опустил глаза. Нет, всё правильно – ошибки быть не может. Необычный разрез огромных, но в то же время глубоко посаженных глаз, родинка на переносице. А шрам на подбородке – это он сам, Северин, сделал отметину, когда его, охваченного пьяным буйством, друзья пытались удержать. Северин скрипнул зубами: он был готов ко всему, он ожидал встретить кого угодно, но только не…
– Марий, – тихо позвал он.
Монастырский внимательно рассматривал свои ногти, свинцово-серый румянец окрасил его бледные щёки.
– Марий, посмотри на меня, это я, Северин, – глухо, с трудом сдерживаясь, сказал Басаврюк. Марий, прячась за спину стоящего перед ним, боязливо выглянул. В его глазах тоже стояли слёзы. Но это не были слёзы узнавания – это были слёзы ребёнка, которого незаслуженно обижает незнакомый взрослый.
– Марий! – прохрипел Северин и ринулся к нему, но серые встали стеной, заслонив Монастырского. Выражение дремучей, животной злобы проступило на их лицах: сжав кулаки, стенка подалась вперёд.
Северин повернулся кругом и пошёл прочь. Слёзы катились по его щекам, глухими рыданиями вырывались из горла.
Прошло несколько часов, прежде чем Северин смог остановиться. Он вошёл в кабину информата и снял трубку.
– Номер.
– Мне нужно выпить, – сказал Северин.
Информат ободряюще рассмеялся:
– С этим без проблем. Да ты не скисай – другие выдерживали поменьше твоего. Подними голову: ресторан как раз напротив, через дорогу.
Северин поднял голову – в первом этаже дома напротив действительно был ресторан. Заведение было другим – и по стилю, и по форме, – однако у входа в него стояла всё та же девушка в кружевном кремовом платье и того же цвета шляпке со страусовым пером. Её блестящие глаза из-под шляпки взволнованно смотрели на Северина. Басаврюк собрался было пройти мимо, но в последний момент передумал. Поравнявшись с незнакомкой, он остановился и спросил, грустно усмехнувшись:
– Ну так что же у нас с чулками?
4
Официантка приняла заказ и исчезла. Небольшая уютная комнатка – маленький, похожий на журнальный, столик, глубокие кресла, светильник в розовом абажуре, древнекитайская живопись на стенах – всё это создавало маленький мир, располагающий к отдыху и интимному разговору.
Вернулась официантка – так же незаметно, как исчезала. Северин наполнил бокалы. Только теперь он обратил внимание на удивительную красоту своей спутницы. Ничего подобного в Инфоре он не встречал: даже привлекательность Лады была скорее дизайном, чем свойством натуры.
– Как тебя зовут?
– Эльза четыреста пятьдесят седьмая, – она робко подняла на него сверкающие глаза.
Снаружи донеслись глухие вопли, напоминающие звериные крики. Северин обернулся к стеклянной стене, выходившей на улицу: за стеной десятка три серых в изодранных одеждах колошматили друг друга короткими чёрными палками. Искажённые злостью лица были залиты кровью – дерущиеся наскакивали друг на друга и наносили сокрушительные удары, стараясь попасть по голове. Тот, кому это удавалось, издавал ликующий звериный рёв. Сутулый увалень с длинными обезьяньими руками отступил к самой стене. Внезапно он резко отпрыгнул в сторону, и тот, кто нападал на него, со всего размаху врезался лицом в стену. К счастью, стекло оказалось небьющимся – серый, размазывая по нему кровь, сполз на тротуар. По лицу Эльзы скользнула тень отвращения.
– Из-за чего они дерутся?
– Просто так. Обычная информационная драка.
– Информационная?
– Ну… надо же что-то сдавать в информаторий. Из окрестных домов наблюдают за дракой, затем сведения о ней сдают в пункт приёма. За информацию о драках пока неплохо платят – конечно, меньше, чем за перестрелки или групповую любовь, – но довольно сносно.
– Можно закурить? – Ильза кивнула. – И что, женщины тоже наблюдают за дракой?
– Нет, – Ильза опустила глаза и покраснела. – Женщины собирают информацию о любви.
– Ильза, – Северин глубоко затянулся, положил сигарету на край изящной пепельницы в виде распустившегося пиона и снова наполнил бокалы. – Ты расскажешь мне о городе?
– Конечно, – она снова взглянула на него. В глубине её глаз светились звёзды. Этого нельзя было подделать – так может смотреть только женщина, которая по-настоящему счастлива.
– Кто управляет городом?
– Информация, конечно, – удивление школьницы, которой задали подозрительно легкий вопрос.
– Да, прости, я, наверно, не так спросил. Конечно, информация. Но… но я не могу понять, как это происходит. Видишь ли, я здесь впервые…
Ильза зашлась звонким, неудержимо весёлым смехом. Северин так и застыл с полуоткрытым ртом и недоумённо вытаращенными глазами. Что её так развеселило?
– Прости, – Ильза наконец успокоилась. – Я не могла сдержаться. Я потом всё объясню. Или ты сам поймёшь – это неважно. Так что ты хотел спросить?
– Каким образом информация осуществляет управление городом? – сказал Северин.
– Очень просто. Информация попадает в Информатории. Оттуда – в ГУДИ. Дэзи сортируют информацию, убирают ненужную, следят, чтобы не было повторений. И переправляют дальше – Вестникам. Вестники уже знают .
– Кто такие Вестники?
– Это тоже люди. Но у них нет ни имен, ни номеров. Потому что они знают .
– И что, вся информация принадлежит Вестникам?
– Нет, информация принадлежит всем и управляет всеми. А руководит информацией Великий Информатор.
– Великий Информатор? Кто это?
– Этого не знает никто. У него тоже нет имени, но у него имени не было совсем. Никто не видел Великого Информатора и никто не видел того, кто видел его.
– А Вестники? Быть может, кто-то из Вестников видел Великого Информатора?
– Не знаю. После того, как человек становится Вестником, его тоже никто не видит.
Северин затушил окурок и ещё раз наполнил бокалы. А женщины здесь пьют не хуже мужчин, – констатировал машинально.
Впрочем, если учесть специфику их работы…
– Что происходит с приезжими?
– Им здесь нравится… – опустила глаза Ильза.
Северин бросил на неё недоверчивый взгляд. Ей очень шла стыдливость – пунцовый оттенок придавал её лицу неотразимую прелесть. А ведь они не так просты, как может показаться на первый взгляд, вдруг подумал он. Конечно, на большой земле любой из обитателей Инфора с ходу загремел бы в сумасшедший дом, – но здесь, в Инфоре, сумасшедшим кажется именно он, а не они. Потому что весь этот город сошёл с ума, и норма здесь – безумие, а не здравый смысл. Впрочем, их безумие тоже имеет систему – а значит, это уже не безумие.