Эйзенхауэр уже пожалел, что запретил другим, а себе - в первую очередь, заниматься здесь и сейчас выяснением причин, по которым все они попали сейчас в такую нелепую ситуацию. Ох, как зачесались кулаки, ох, как хотелось узнать, почему же наша хваленая разведка, что армейская, что даллесовская, прозевали создание русскими бомбы… И - мордой, мордой об стол этих высокомерных, зажравшихся штатских свиней!!!
- Итак, господа, - президент взял себя в руки. - Чем мы можем ответить - вопрос номер два. Вопрос номер один - кому мы должны отвечать?
- Русским, - буркнул Макартур.
- Ответить русским военными средствами? - удивленно поднял бровь Ачесон. - Лезть на их территорию и пытаться воевать десантами?
- Вы можете предложить что-то иное? - язвительно осведомился Макартур.
- Меня останавливает от объявления войны Советам только одно, - сказал президент.
В наступившей паузе он приметил, как потянулся к уху генерала Бредли Даллес, как что-то черканул в блокноте госсекретарь, как размяк, расползся по стулу Макартур, ожидая привычного для военных решения своей судьбы посторонним человеком.
- Если мы, имея в запасе две бомбы, - продолжил Эйзенхауэр.
- Три, - поправил его генерал Бредли, - мне докладывали о трех экземплярах "Штучки".
- Третья еще не готова, - пояснил президент. - Она находится в стадии сборки и отладки, окончание работ - через неделю… Так вот, если мы имея две готовые бомбы и одну на подходе, решились испытать один экземпляр в боевых условиях, то сколько же таких бомб у Советов, если они, не задумываясь, за два дня используют сразу пять экземпляров? Кто даст мне гарантию, что в ответ на наш десант в Порт-Артуре и Владивостоке на Пёрл-Харбор, Сан-Франциско, да и на Вашингтон, наконец, не будут сброшены такие же "Штучки"? И это, господа, будет уже катастрофой. Это вам не военные игры где-то на окраине цивилизованного мира. История никогда не простит нам, если только из-за нашего поспешного решения на землю Америки упадут эти русские чудовища.
Сделав короткий перерыв и еще раз оглядев присутствующих, президент закончил:
- Итак, что нам делать?
- Десант в Порт-Артуре и Владивостоке возможен, но не раньше, чем через пару месяцев, - вступил в разговор генерал Бредли. - Планы требуют уточнения, войска - сосредоточения и погрузки, флот - перемещения…
- То есть, нам совершенно нечем ответить Советам прямо сейчас, сегодня или завтра? - прямо спросил Эйзенхауэр.
- Вы военный человек, господин президент, - уклонился от ответа Бредли. - Сами всё понимаете, разве что, попробовать пару-другую массированных налетов на тот же Владивосток силами Б-29… но…
- Но опять нужно время на сосредоточение, рассредоточение, перемещения? - язвительно спросил Ачесон.
- Нет, организовать бомбардировку обычными бомбами мы сможем в течение суток, и силами до трехсот машин первого эшелона, - ответил Бредли. - ВВС у нас, в связи с корейскими событиями, в полной готовности. Вот только я не уверен, что из трехсот машин вернется на базы хотя бы половина…
- Вы испугались потерь, генерал? - спросил Даллес, явно поддерживая государственного секретаря.
Бредли вздохнул, сдерживая себя, все время проблемы с этими штатскими, лезут не в свои вопросы, пытаются командовать армиями, не попробовав перед этим покомандовать хотя бы ротой… Хорошо хоть президент не из таких, слушает внимательно и - старается не возражать, когда говорят свои, военные.
- При налетах на Германию четыре года назад, - сказал Бредли, - при потерях четверти самолетов в некоторых авиагруппах были массовые отказы на дальнейшие вылеты. Ни трибунал, ни разжалование не помогали. Своя жизнь оказалась дороже погон. Что будет, если мы столкнемся с русской ПВО, говорить как-то не хочется…
- Вы полагаете, что ПВО у русских в Манчжурии сильнее германского на их собственных землях? - поинтересовался Ачесон.
- Русское ПВО к концу войны было сильнейшим в мире, - вздохнул генерал, опять надо доказывать этим политиканам очевидное.
- Я вас перебью, - прервал президент возникшие было дебаты. - Тема нанесения авиаударов по Порт-Артуру и Владивостоку интересная, но что эти удары дадут нам?
- Ответ Советам, как вы и просили, господин президент, - пожал плечами Бредли.
Эйзенхауэр оглядел лица собравшихся. Все, кажется, даже немного повеселели. Еще бы, теперь им предстояло вращаться в привычной атмосфере выработки планов, переваливания друг на друга ответственности, колких замечаний и привычного недоверия к словам собеседника. Всё скатывалось к зауряднейшему совещанию при главе государства.
- Господа! - Эйзенхауэр встал. - Спасибо за высказанные мнения. Совещание окончено. Прошу остаться мистера Ачесона. Остальных же прошу продолжить исполнение своих обязанностей. А вас, генерал Макартур, настоятельно прошу отдохнуть хотя бы восемь часов.
В самом деле, к концу совещания Макартур буквально клевал носом, изо всех сил стараясь не заснуть. Видимо, таковой была реакция его организма на пережитое: внезапный атомный ответ русских, паника и неразбериха в штабе, попытки организовать помощь пострадавшим, а следом за этим - перелет в Вашингтон и нервное совещание у президента.
Военные и штатские зашуршали, задвигались, поднимаясь со своих мест, неторопливо, переговариваясь между собой, принялись выходить из кабинета. Президент смотрел им в след и чувствовал, как с каждым выходящим на его плечи всё тяжелее и тяжелее давит груз ответственности. Теперь, когда они остались вдвоем с госсекретарем, приходилось принимать решение. И, к сожалению, не самое лучшее в его жизни.
- Как вы думаете, Дин, - спросил президент пересевшего поближе к его столу госсекретаря. - Как вы думаете, у русских в самом деле имеется еще с десяток-другой этих дьявольских "Штучек" или же это просто блеф дядюшки Джо? Большой блеф в расчет именно на наш испуг?
- Не думаю, что вы испугались, сэр, - усмехнулся Ачесон. - А что касается русского диктатора… тут в любом случае нет никакой уверенности. Особенно после Бургдорфа.
- Сейчас основная тяжесть ляжет на ваши плечи, Дин, - сказал президент. - Мы не сможем никаким образом наказать Советы. А объявлять полномасштабную войну в условиях неопределенности по вооружениям противника может только глупец. Придется срочно уходить из Кореи, а, возможно, и из Японии. Вам же следует поднимать дипломатическую шумиху везде, где только можно. И организовывать газетную кампанию, главное - в европейской прессе. Кровожадные большевики, сожжение мирных людей в адском пламени, ну, вы и сами понимаете, вплоть до обвинения в провокационной бомбежке Сеула…
- С Сеулом не получится, господин президент, - вздохнул Ачесон.
- Что-то не так? - встревожился Эйзенхауэр. - Я что-то упустил из последних новостей?
- Да, к сожалению… Из-за этих треволнений, безалаберности… - Ачесон спрятал глаза. - Вообщем, еще утром 29 числа русские через свое агентство РосТА заявили о нашем атомном ударе. Мы не успели ничего ответить, но теперь обвинение русских в провокации будет выглядеть неправдоподобно.
- Это что же получается, - моментально прикинув в уме сроки прохождения информации, время на принятие решений в далеком Кремле, сказал Эйзенхауэр. - Получается, что они ждали и были готовы к нашему удару? Вы поняли о чем только что сказали, Дин?
- Утечка информации, сэр, - пожал плечами госсекретарь. - Причем, на самом высоком уровне. Ведь русские ответные удары были рассчитаны и подготовлены заранее.
- Н-да, в самом деле, - чуть смутился президент. - В суматохе, порой, не видишь очевидного. Не могли же русские за полдня решиться на ответный удар, выбрать цели, доставить на манчжурские аэродромы груз "штучек"… Все, оказывается, гораздо хуже, чем я думал…
Ачесон промолчал, к чему комментировать очевидное? Русские не только переиграли всех в Европе, оставив британцам и янки головную боль в виде нищих, но полных амбиций и гонора государств на Балканах и недовольной всем и вся Польши. Они забрали себе, как-то удивительно легко, почти играючи, весь Ближний Восток. Они смогли показать силу местных арабским шейхам, имамам, эмирам и прочим. Теперь вот - показывают американцам зубы на Дальнем Востоке. Да что там зубы - клыки, волчьи, хищные, крепкие. Попробуй, тронь - в ответ от собственной шкуры клочья полетят…
- Как вы думаете, Дин, дадут ли мне подготовить страну к войне с Советами, или уже через пару недель в этом кабинете будет сидеть Никсон и послушно кивать на звонки секретаря Рокфеллера?
- Все в руках Господа, - склонил голову Ачесон.
- Вот уж только Бога не хватало приплетать в наши земные дела, - раздраженно сказал Эйзенхауэр. - Слушайте, Дин, завтра утром я издам указ о выводе наших войск из Кореи и Японии. И о повышении боеготовности стратегической авиации. И попробую договориться с Конгрессом об увеличении ассигнований на ракетные разработки. Там у нас совершеннейший провал, а за ракетами - будущее. Вы постарайтесь напугать европейцев, если надо - съездите туда лично, надо сколотить чисто военный союз из британцев, французов и немцев, и оформить его создание как можно быстрее. И еще - попробуйте пригласить ко мне еще сегодня русского посла, как его… Ньюмен? Нофикофф?
- Хорошо, сэр, - будто прилежный школьник, Ачесон кое-что из указаний президента успел даже записать в блокнотик.
Эйзенхауэр поднялся из кресла, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, продолжая еще что-то обдумывать. Но, видимо, иных решений выхода из тупика у него так и не находилось.
- Идите, Дин, работайте, а ко мне попросите зайти секретаря…"