Где-то в одиннадцатом часу вечера к Фиве пришёл молодой человек по имени Иннокентий. Знакомясь, представился – Кеша. Рослый – под метр девяносто. Волосы светло-русые, синеглазый – белки отливают голубизной. В обхождении – уважительный, но с некоторым сдвигом.
Принёс апельсины и каждый крест-накрест обвязал красной капроновой ниткой с петелькой, чтобы без ножа взрезывать кожуру. Девчатам это очень понравилось. А мы поначалу подумали, что он "с перепугу" обобрал чью-то детскую ёлку. Но ничего – приняли. Однако дальше – больше. После двенадцати ночи, когда встретили старый Новый год и уже собирались расходиться, Иннокентий поднимается, держа в щепоти синий перстень, и предлагает считать продолжение праздника его помолвкой с этой Флоренской Фивой. Более того, надевает ей перстень на безымянный палец и приглашает всех на свадьбу, которая состоится то ли в марте, то ли в мае. И тут такое началось. Как с Бэмсиком. Магнетизм не магнетизм – всеобщий гипноз, но без насилия над личностью, а с полным нашим согласием.
1. Этот Кеша при полном параде – костюм, белая сорочка, всё с иголочки. Надел перстень своей Фиве на безымянный палец (она показала руку, чтобы и мы полюбовались), а пальца-то нет, под самое основание отсутствует. А в выщербленном пространстве, там, где синел перстень, объявилось прозрачно-серебристое завихрение, а на нём крестик в круге как бы на линзе бинокля.
2. Мы посмотрели на Фиву – что с ней? А она – ничего. Стоит уже не в платье в синий горошек, а в белой фате и вся в смущённом радостном ожидании. И рука в порядке, и перстень как перстень, вспыхивает синим пламенем. И мы хором – горько, горько! Требуем, как на свадьбе, свадебного поцелуя. Под ложечкой ёкнуло – что же мы требуем, это же помолвка! И они как и прежде – он опять в сером поношенном костюме, а она – в платье в горошек, но, правда, с перстнем на безымянном пальце. И так – несколько раз происходило.
3. Но главное – не это. Главное – как они вместе ушли с вечеринки. Объявили – сейчас мы испаряемся. Вышли на лестничную площадку и – действительно испарились. Ни скрипа лестницы от шагов, ни хруста снега под окнами. Были – нету. Мы гурьбой выбежали во двор, искали их, думали, что они как-нибудь спрятались – ничего подобного, исчезли. В натуре – как бы испарились.
Именно это мы рассказали Бэмсику. Именно это он требовал изложить на бумаге. Но кто он такой, этот "фрукт"?! Нам кажется, что он сам похлеще Кеши владеет гипнозом. И в отличие от него агрессивен, способен, при определённых обстоятельствах, совершить противозаконные действия. Что касается нас, Диониса и Сатира, – выпили мы в тот вечер изрядно. Но после того как Фива и Кеша "испарились", абсолютно отрезвели. Поэтому-то и составили вышеизложенное донесение.
...
(Подписи врачей Диониса и Сатира) 28.02.05 г.
Начальнику СОИС МГУ
полковнику Акиндину А.А.
от смотрителя клуба " Сталкер " ,
психотерапевта Бэмсика (псевдоним)
Довожу до Вашего сведения, что вчера, 27 февраля сего года, то есть в воскресенье, обмениваясь опытом работы сети "Спасатель" в рамках традиционной программы "Клиент всегда прав", я имел встречу со смотрителями клуба "Медиум" дантистом Дионисом и фельдшером "скорой помощи" Сатиром (он величает себя врачом). Впрочем, перехожу к делу.
В беседе, которую характеризовал как аномальные явления (АЯ), я коснулся чудес нашего времени. Рассказал об удивительных случаях психотерапии, встречавшихся в мировой практике (да и ныне встречающихся) и до сих пор не нашедших однозначного объяснения в науке. Прорицания болгарской целительницы Ванги. Способы поиска далай-ламы на Тибете. Кое-что для примера привёл из своей практики. Попросил их рассказать о необъяснимых случаях, которых они, возможно, были свидетелями. (Ничего от них я не ждал, просто у меня такая форма общения.)
И вдруг они начинают рассказывать, причём взахлёб, о встрече старого Нового года в каком-то общежитии-"скворешнике" у своих знакомых девчонок. По их описанию и путём использования некоторых приёмов магнетизма, я установил: блондинистый парень по имени Кеша есть не кто иной, как тот молодой человек, о котором я Вам писал в донесении от 6 января. Меня это взволновало. Я попросил их изложить на бумаге необычные факты встречи старого Нового года. Предложил для восстановления памяти свои услуги психотерапевта. В ответ они нехорошо переглянулись, и фельдшер Сатир спросил:
– А на кого адресовать донесение?
Я сказал им свой псевдоним. И они, как бы решив писать, уточняют:
– Бэмсик, а необычные факты про наших девушек вас тоже интересуют? И вы с помощью вашей философии магнетизма можете внедриться в нашу память и выудить всё необычное и про нас, и про них?
Я сказал – естественно.
Они опять нехорошо переглянулись, и Сатир спрашивает у Диониса:
– Этот пронафталиненный и шилом бритый Джеймс Бонд – кто он такой, чтобы ему писать?
– Он – Джеймс Бэмсик, – ответил Дионис. – У него серебряные лампасы.
– А что если этому генералу Джеймсу разок "бэмснуть" по философии магнетизма?
Они разговаривали между собой так, словно меня не было. Понимая, что они провоцируют на скандал, сказал им:
– Не хотите излагать мне – изложите господину полковнику.
Они взвились. Сатир:
– Так он ещё и угрожает?!
Дионис:
– Нет-нет, он интересуется философией самбо!
Мне ничего не оставалось – я подозвал трёх сотрудников, и началось. Три раритетных абажура из зелёного шёлка с кисточками из золотых нитей (первая половина двадцатого века) были надеты им на голову. Мой наряд из редчайшей по фактуре ткани (гордость российских кутюрье нового времени) в течение минуты был изорван, изничтожен и превращён в лохмотья. Ушибов и ссадин на мне и на сотрудниках столько, что не пересчитать. Впрочем, не это главное.
Главное – мы теперь знаем, кто может указать, где искать молодого человека, обладающего сверхэкстрасенсорными возможностями. Его надо выследить, устроить засаду и поймать. С прискорбием сообщаю, что после встречи с ним мои магнетические способности значительно уменьшились, а некоторые, связанные с изменчивостью форм моей внешности, необъяснимо возросли. Агрессивность окружающих ко мне тоже заметно возросла. Надо поймать этого экстрасенса и выдавить из него все секреты. Уверен, что он многое знает о сверхчувственном и о ещё большем догадывается.
А этих лузеров, Диониса и Сатира, не обладающих магнетизмом, я с благодарностью прощаю. Они вывели на след опасного преступника.
...
Психотерапевт Бэмсик (подпись) 28.02.05 г.
Часть третья
Глава 15
Нервное напряжение, от которого Кеша хотел избавиться, поехав домой, в Андреевку, увы, не уменьшилось, а, напротив, усилилось. И виною тому был он сам, его непонимание ситуации. Ему казалось, что, встретившись и поговорив с отцом об отрывочных, но всегда ярких впечатлениях детства, он придёт в себя. Если даже никакого разговора не получится – всё равно какое-нибудь неожиданное напоминание о сенсорных способностях подвигнет его к разгадке. Ну хотя бы ослабит внезапную тяжесть, с какою они давят на психику.
И вот он возвращается в Москву. Да, конечно, он разговаривал с отцом. Кеша вспомнил, как достал из кармана пальто апельсин (живое солнышко детства), перетянутый крест-накрест красной ниточкой, как изумлённо вскрикнул отец, а потом, обнявшись с ним и уронив голову на его плечо, зарыдал, неизвестно за что прося у него прощения. Тогда все подумали, что виною наливочка, как говорится, не рассчитал силы. Да Кеша и сам так подумал, удовлетворился общей мыслью. А когда взглянул в глаза отца – сам едва не вскрикнул. Потому что не опьянение в них увидел, а боль и надежду. И ещё – тоску, которая никаким образом не соотносилась с наливочкой, а напрямую касалась только Кеши да ещё его матери.
Ему припомнилась не столько болезнь её, сколько ласковость, с какою она угождала ему, позволяя извлекать из-под подушки непременно то, что подсказывало его воображение. Например, шоколадные конфеты "Ласточка" с нарисованными тёмно-синими ласточками на полупрозрачных фантиках, которые они вместе разворачивали, и мама шептала на ухо, что это синяя птица счастья. И ещё она говорила ему, что он Звёздный Ребёнок, их Звёздный Спас , но об этом не надо никому рассказывать. Иначе ангелы, которые принесли им свои подарки, могут обидеться и унести их куда-нибудь далеко-далеко.
Разговор с отцом произошёл на следующий день. Кеша лежал за занавеской в передней. В просвете занавесок ему хорошо было видно место (белый круг прямо под электрической лампочкой), на котором стоял отец. Непонятно по какой причине, но над лампочкой не было обычного стеклянного абажура, охваченного параллельными линиями колец, выполненными золотистой краской. Этот стеклянный абажур висел всегда, наверное, поэтому привиделся белый круг. И вдруг Кеша вспомнил – нет, не всегда. Но, кажется, ещё прежде этой мысли вспомнился загадочный старец с жезлом в руке, даже не старец, а его полная скрытой горечи речь.
"Вся наша беда в том, Иннокентий Иванович, что мы боимся своей победоносной силы. Всё тормозим, тормозим, ладно бы только себя, за детей взялись, а новый человек, человек индиго, и новое небо уже здесь, с нами, но мы не понимаем своего счастья".
Да, конечно, тогда абажура не было. Загадочный старец стоял прямо под электрической лампочкой, подобно отцу в просвете занавесок, наверное, поэтому старец и вспомнился с капюшоном на голове и жезлом в руке, которым коснулся его темени.