...
Лейтенант Кимкурякин М.О. (подпись) 10.03.05 г.
Начальнику СОИС МГУ
полковнику Акиндину А.А.
от начальника СОИС МГУ
полковника Акиндина А.А.
Лейтенант Кимкурякин прав: без психиатра трудно писать подобное донесение, но, однако, к делу.
В субботу, 5 марта, после обеда, я вошёл в свой кабинет и по устоявшейся традиции расположился в кресле напротив телевизора. Жена принесла пятничные "толстушки", она знает, что некоторые новости по телевизору я дополняю информацией из газет. Кроме того, это её единственная безотказная уловка заставить меня отдохнуть.
В общем, за телевизором я вздремнул, и мне приснился сон. И так же, как и лейтенанту Кимкурякину, отрывочный. Причём отрывочность весьма странная. Когда я просыпался, то оказывался не в своём кабинете, а в кабинете ресторана "Ермак" со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но по порядку.
Телефонный звонок. На экране монитора собственной персоной Председатель комитета СОИС. Я вскакиваю – сна как не бывало. А он – полноте, Агапий Агафонович, садитесь и простите, что в субботний вечер ворвался в ваш кабинет, как говорится, не постучав. Сообщил о приезде американцев и японцев (привезли какие-то телелинзы, благодаря которым можно заглядывать в прошлое и будущее). Сказал, что очень уж они интересуются изысканиями лаборатории Бреуса, похвалил за неразглашение и бдительность. Поздравил меня с присвоением звания генерал-лейтенанта и пообещал, что погоны вручит сам Верховный. Пожелал доброго здоровья, успехов, счастья и исчез с монитора, будто его и не было. Он исчез, а я под впечатлением подхожу к зеркалу платяного шкафа – здравствуйте, генерал-лейтенант Акиндин!
Опять звонок. Кто-то клерк из штаба. Сообщает, что Наумову Назару Матвеевичу присвоено очередное звание капитана. Соответствующие документы будут доставлены в понедельник. Я говорю, что за спешка, в понедельник и поговорили бы. Он смутился, а потом признался, что хотел потрафить мне, вдруг в воскресный день господин генерал-лейтенант возжелают выехать в ресторан, чтобы отметить неординарное событие, а тут и у подчинённого радость, пусть бы подчинённый и побеспокоился. Штабная услужливость ныне у всех "притча во языцех", но чтобы до такой степени?!
Иронизирую:
– Тогда и лейтенанту Кимкурякину надо бы немедленно присвоить очередное звание – мы втроём осуществим вылазку.
– Господин генерал-лейтенант, не извольте беспокоиться, в течение недели по вашему представлению произведём лейтенанта Кимкурякина сразу в капитаны. Дальше не смею – чин майора удостоверяется подписью Председателя комитета.
– А сами-то вы кто? В каком звании?
– Штабс-капитан Рыбников.
– Хорошо, готовьте за моей подписью представления на моих сотрудников и в них включите себя, господин майор.
Штабс-капитан поблагодарил и после некоторой паузы испросил разрешения включить в представление обоснование о том, что он вместе с моими сотрудниками произвёл загляд в будущее, в результате которого выяснилось, что японская телелинза на порядок лучше американской. Я согласился при условии, что обе линзы будут дополнительно проверены в лаборатории Бреуса Б.Б.
Только что положил трубку и устроился в кресле – опять звонок. Ну, думаю, кто бы ни звонил – вскакивать не буду. Генерал-лейтенанту – негоже.
– Господин полковник, с вами говорит генерал-лейтенант.
По привычке вскакиваю, запутался в пледе (меня неукоснительно им снабжает жена, чтобы не остужались ноги). В общем, чуть было не упал, невольно взглянул на зеркало шкафа и обомлел: я – не я?! Стою в полный рост, в генеральской форме, разговариваю по телефону. О чём – не понял, потрясение сказалось. Однако взял себя в руки.
– Господин генерал-лейтенант, полковник Акиндин слушает, чего изволите?
– Наконец-то!.. Немедленно выезжайте в ресторан "Ермак", старший лейтенант Наумов уже отмечает присвоение очередного звания и готов осчастливить вас щелчком по носу. Имейте в виду, у него под бинтами на среднем правом пальце надет металлический напёрсток.
Разговор с генералом показался настолько странным, что я осмелился испросить уточнений – с кем имею честь беседовать, место службы, должность? В ответ он рассвирепел.
– Раскрой глаза пошире, ты кого видишь в зеркале, тупица? Совсем заработался, сам себя не узнаёшь. Ну ничего, скоро вместо парапсихологов будут работать с твоими сотрудниками пара психиатров.
Думаю, была не была. Подхожу к зеркалу – остолбенел. Я, полковник Акиндин, собственной персоной, в генеральской форме с лампасами. В левой руке держу мобильник, отстранился, а правой, строго так, грожу указательным пальцем самому себе. Откуда-то серебристая дымка появилась, зеркало запотело как бы от чьего-то горячего дыхания, генерал потускнел и пропал. Я обрадовался, слава богу, всё это сон. Опять устроился в кресле, уже вздремнул, стук в дверь – Люси, моя жена.
– Прости, Агапий, не хотела будить, но кто-то из твоих позвонил, просил приехать в ресторан "Ермак". Не поняла, чьи именно очередные звания, но что их предстоит отмечать – это точно. Говорит, будто сотрудник Наумов что-то начудил, как бы его в комендатуру не забрали. Все ждут, что ты немедленно приедешь, выручишь. Уже и такси подъехало.
Она подошла к окну и немного отодвинула штору, чтобы я увидел. И я увидел, но не это убедило ехать в "Ермак". Оперативность у нас обычное дело. Меня убедило, что она в курсе моих дел о присвоении званий, о которых я ничего не знал и о которых ей только что сообщили. Я почувствовал в этом закономерность. И поехал.
Не помню, как оказался в ресторане. Помню, что сижу во главе стола, в уютном кабинете. По правую руку сидят Наумов и Кимкурякин, а по левую – свободное пространство, в котором то и дело появляются официанты в красных косоворотках с подносами. Один из них подаёт мне стопку "Царской" (в синеньком стаканчике из венецианского стекла) и просит от имени общества произнести тост в честь присвоения очередного звания старшему лейтенанту Наумову.
Я, естественно, произнёс – мы осушили стопки. В порыве благодарности, как мне показалось, старший лейтенант попросил, чтобы и ему принесли стопку "Царской" и тоже непременно в синеньком стаканчике с узорами. Он тоже произнесёт тост.
Неожиданно официант воспротивился – венецианский стаканчик один, и он распределён, его нельзя назад отнимать. Предложил старшему лейтенанту удовлетвориться обычной стопкой. Увы, ни в какую, старший лейтенант рассердился, стал кричать, что сейчас его принародно щёлкнули по носу. Но пусть некоторые не думают, он тоже может кое-кого щёлкнуть.
Мне стало жаль старшего лейтенанта, подумал, что он для меня старается, хочет ответный тост произнести в честь присвоения генеральского звания. Сказал официанту, чтобы синенький стаканчик всё-таки приготовили ему.
Старший лейтенант успокоился, а когда появился официант с венецианским стаканчиком "Царской", наклонился ко мне.
– Господин генерал-лейтенант, позвольте с ваших усов пушинку снять.
Протянул руку, а я смотрю, у него на среднем пальце – бинт. Я недолго думая схватил его за руку и вместе с бинтом содрал с пальца металлический напёрсток. Содрал и кричу лейтенанту Кимкурякину – давай быстрей другую руку заламывай! Лейтенант мнётся, а мы с Наумовым уже половину стульев уронили. Официант в красной косоворотке тоже застыл в столбняке – ни с места, как прирос к полу. А на подносе у него водочка в запотевшем венецианском стаканчике – пей не хочу.
– Лейтенант Кимкурякин, немедленно конфискуйте синенький стаканчик!
Почему такой приказ отдал – бог весть! Только лейтенант лихо, с налёту подхватил стопку и одним смачным глотком опростал. Хотел вернуть на поднос, но мы его уже опрокинули. Тогда лейтенант Кимкурякин сунул стаканчик в карман пиджака и наскоком набросился на старшего лейтенанта, возомнившего себя капитаном.
Что было дальше? Очевидно, заспал. Какие-то смутные разрозненные пятна. И лишь в конце, когда покидали ресторан и Наумов вдруг воспылал желанием оплатить счёт, появился уже известный официант в красной косоворотке и с перебинтованным левым глазом. Он сообщил, что счёт оплачен. Кем – не сказал. Но старший лейтенант Наумов, прежде чем полностью отключился, прокричал во всеуслышанье:
– Знаю-знаю, кто оплатил – рыжий из лаборатории Бреуса.
Прокричал и уронил голову на плечо шатающегося лейтенанта Кимкурякина.
Странный сон, местами неприятный. Не хотелось бы о нём вспоминать, но он имел реальное продолжение.
А именно: поутру, проснувшись, я обнаружил на журнальном столике, на кипе газет, смятый грязноватый бинт и металлический напёрсток.
Бинт в длину 64 см. Напёрсток в глубину 3 см, а в диаметре ямки – 2,8. Негодяй – не пальцы, а какие-то сардельки. (Прозевай я чуть-чуть – он бы мне нос свернул.)
Выяснив у Люси, что никуда не отлучался и "за кои веки" впервые так крепко уснул, что она с сожалением, но решила не будить меня на ужин, на мои любимые подрумяненные в духовке бутерброды с сыром (если бы она знала, где и как мне пришлось ужинать!), я созвонился с сотрудниками и в четырнадцать ноль-ноль (в воскресенье, 6 марта, 2005 года) встретился с ними в кафе "Сталкер". Наш информатор (не указываю имя потому, что он задействован в не менее важном параллельном проекте) провёл нас в отдельный кабинет и предоставил самим себе.