Такая статья, с позаимствованными из разных источников пикантными фактами, не могла не вызвать восторга. Находятся, разумеется, педанты - встречаются такие зануды и среди моих знакомых! - которые утверждают, что никакие мы не журналисты, а "самые настоящие мародеры, халтурщики и плагиатчики". До известной степени они правы, хотя среди ученых мужей ходит шутка, что, ежели диссертация списана с одной работы - это плагиат, с двух - компиляция, а с трех и более - полновесный ученый труд, обобщающий созданное предшественниками. Но есть у меня и более веский аргумент: я бы, господа хорошие, и сам с удовольствием писал о мексиканских пирамидах не понаслышке, а облазив их сверху донизу, но кто ж меня в Мексику в командировку пошлет?
Петенька Крымов рассказал мне давеча в ответ на это следующую историю о царе Филиппе, папаше того самого Александра Македонского, коего никому представлять не надо. Шел как-то Филипп по площади столицы с важного и волнительного собрания, и увязалась за ним старушонка, начавшая жаловаться царю на жизнь. И дети, мол, ее не слушаются, и внуки ни во что не ставят, и пенсию ей платят маленькую и нерегулярно, и в собесе очереди невозможные, и по телику пакость кажут, и проклятая инфляция в гроб вгоняет, не говоря уже о соседке, которая… Ну, словом, понятно, на что может жаловаться пожилая женщина. И, ясное дело, Филипп ей ответил: "Некогда мне, мать! Уймись, своих забот хватает! Нет у меня времени слушать каждого обиженного и несчастного!" На что старуха ему и говорит: "А коли нет у тебя времени выслушать нас и вникнуть в наши беды - не будь царем!"
Трудно мне было Петеньку переспорить и нечего ему возразить, ибо сидели мы под холщовым навесом с надписью "Балтика" и загружены были уже под ватерлинию светлым № 3, и день стоял погожий, и прав он был, по большому счету, как сто членкоров. Но прав только отчасти, и ответить ему следовало хотя бы для поддержания душевного разговора. Тогда-то я и обратил Петенькино внимание на выглядывавший из его сумки внеочередной номер нашего "ЧАДа". Но бывший мой однокашник - тот еще гад ползучий, из любого положения вывернется! - вместо того чтобы признать, что и мы на что-то годны, заявил: ежели, дескать, ему приходится пользоваться вместо туалетной бумаги - наждачной, то говорит это вовсе не о том, что у него жопа чугунная, а об отсутствии выбора.
Подумав, он, впрочем, признал, что выбора у меня тоже нет, и обещал свести с неким профессором, имеющим "Сказать пару слов" по поводу черных пирамид пришельцев.
У меня не было что сказать про пришельцев, но новая статья о египетских пирамидах обещала выйти очень и очень недурной…
7
Она таки и вышла недурной. Но шеф сказал, что народ перекормлен пирамидами и материалы о них придется попридержать, А сейчас он хотел бы получить от меня что-нибудь веселое, страшное, злободневное и анекдотичное. Уставился через свои чудовищные окуляры мне в глаза и, догадавшись о том, какой последует ответ, изрек:
- Мишамбо, если у тебя нет заготовок и наметок, сядь с кружкой пива и придумай что-нибудь забойное. Ты же можешь, я знаю!
Черт бы его побрал! Разумеется, я могу, особенно если мне говорят, что в меня верят Но мне хотелось писать о пирамидах! Мне хотелось написать продолжение предыдущей статьи, в которой говорилось о том, каким географическим и астрономическим чудом являются три великие египетские пирамиды! О вычисленной египтянами, или, точнее, их учителями атлантами, прецессии равноденствий, о картах турецкого адмирала Пири Рейса и "третьей силе", связавшей древних египтян с обитателями доколумбовой Америки. О том, что Сфинкс, известный нам как "человеко-лев", прежде, вероятно, был просто гигантским каменным львом, смотревшим в день весеннего равноденствия 10450 года до нашей эры на своего зодиакального собрата, а ныне устремившим взор на Водолея. Это было по-настоящему интересно! Это давало масштаб и перспективу, а всем нам полезно иногда отвлекаться от сиюминутного, дабы задуматься о вечном. Да-да, я тоже готов ухмыльнуться и вспомнить Гавриила Степановича из "Театрального романа", патетически восклицавшего: "Эх, деньги, деньги! Сколько зла из-за них в мире! Все мы только и думаем о деньгах, а вот о душе подумал ли кто?" Но это же правда!
Появление черных пирамид всколыхнуло что-то в душах, заставило нас с изумлением осмотреться по сторонам. И что же? Прошло две-три недели, месяц, и мы ими уже накушались. Мы забыли о них, и по телику опять с утра до ночи травят про очнувшихся от дремы террористов, экстремистов, маньяков и о всевозможных стихийных бедствиях. На экраны вернулись телесериалы? около двадцати штук в день. Все-все вернулось на круги своя…
- О, Антонио, не видел ли ты мои прокладки? - трагическим голосом вопросил я, услышав жалобные вопли очередной страдающей Марии.
- Шел бы ты, Миша… трудиться в комнату. И тебе телик мешать не будет, и я от тебя отдохну, - ласково предложила Валька, и я потащил старенький, купленный в комисе ноутбук в комнату.
- Чем занимаешься? - спросил я у Альки, намекая на то, что неплохо было бы освободить мне стол.
- Редактирую Пришвина, - важно сказал он, старательно чиркая в "Хрестоматии" для пятого класса карандашом. - Чудовищно пишет. Его бы из вашего журнала поганой метлой с такими рассказами погнали.
- Это верно, - согласился я, подумав, что тезка мой - Михаил Михайлович - скорее всего не стал бы пристраивать свои опусы в наш журнал.
- Иди-ка, дружок, за секретер, мне тут поработать надо, - сказал я не понимающему тонких намеков сыну, и тот, сделав мне козью морду, освободил стол, на который я торжественно водрузил своего маленького помощника.
Подпер голову руками и уставился в закатное, исчерченное перламутровыми облаками небо…
Точно такие же перистые облака плыли над черной пирамидой, на которую мы с Валькой и Алькой поехали взглянуть в прошлое воскресенье. Мы доехали на метро до станция "Московская" и пошли к памятнику защитникам Ленинграда, называемого в народе "Стамеской". Чудовище это всегда производило на меня тягостное впечатление: мало того, что обелиск и впрямь сделан в форме стамески, так под ним еще и карикатурно крохотные бронзовые человечки мечутся - ужас какой-то!
Алька углядел черную пирамиду уже от универсама, примыкавшего к универмагу "Московский", но целиком мы увидели ее, только дойдя до начала Московского шоссе. Она высилась на месте парка Городов-героев и была окружена наспех поставленным бетонным забором. Выглядела черная пирамида впечатляюще, но по-настоящему оценил я ее размеры, только заметив стоящий подле нее храм Георгия Победоносца.
- Ух ты! Здорово смахивает на террикон! - сказала
Валька, повиснув на моем локте. - А по телику она кажется не такой уж большой.
На площади Победы царило оживление: съехавшийся с разных концов Питера люд глазел на пирамиду, налюбовавшиеся мрачной махиной дети толкались у лотков с мороженым, хот-догами и пепси.
- Так это и есть звездолет пришельцев? - спросил Алька, несколько минут почтительно взиравший на черную гору. - Отпад! Что же они в нее напихали?
- Ума не приложу, - честно сказал я, потому что стараюсь без особой необходимости сыну не врать. - Версии разные ты и сам слышал, если новости смотрел. Выбирай по вкусу.
- Но ты-то как думаешь, зачем они прилетели? - не унимался Алька.
- Не знаю, - повторил я и, чтобы пресечь дальнейшие вопросы, добавил: - Чтобы глаза нам мозолить.
- Ага, - сказал Алька и надолго задумался… Розовое небо полиловело, три вспугнутые чем-то
вороны поднялись с растущих во дворе вязов, и я занес пальцы над клавиатурой. Делать нечего, придется написать шефу статью. Ну, например, о летающих крокодилах. Крокодилах-мутантах. Которые появились в нашем городе после того, как мода на разведение их в ванных комнатах прошла, и новые русские стали избавляться от своих беспокойных питомцев. Что мода была - это я знаю наверняка. Что модные цацки быстро устаревают - общеизвестно.
Стало быть, начали хозяева выбрасывать надоевших крокодилов во дворы. А те принялись жрать бомжей. Милиция взялась их, то есть не бомжей, а крокодилов, конечно, отстреливать, и те, в поисках спасения, устремились в городскую канализацию, по которой спускают из заводов всякую химию и радиоактивную дрянь. И тут-то крокодилы стали мутировать, и у них отросли крылья. Придумать две-три истории, рассказанные якобы очевидцами: бомжом, ассенизатором и милиционером, - это мне пара плевых. А если добавить к ним для затравки байку, как воспитанник-крокодил съел своего новорусского хозяина и гадил потом, на радость бомжам, золотыми перстнями и цепочками, это будет определенно иметь успех. Кто не поверит - посмеется.
Я застучал по клавишам и за пару часов состряпал крокодильную статью.
А когда Валька пошла спать и выгнала меня на кухню, принялся составлять конспект нового опуса о пирамидах. Того, что станет продолжением статьи, которую шеф сочтет возможным напечатать в лучшем случае номера через два. Если черные пирамиды пришельцев никак себя до тех пор не проявят. Во что, честно сказать, верилось мне с трудом. Ведь не за тем же, действительно, эти семь громадин преодолели бог весть сколько парсеков, чтобы мозолить нам глаза?
Итак, новая статья о пирамидах будет посвящена следующим вопросам.