Полисмен никак не прореагировал на её слова. В глазах у него была пустота. Я узнала симптомы военного невроза. Из всех присутствовавших ему досталось больше всего. За исключением, быть может, Джона.
– Если тут кому-то и быть главным, то мне, – сказала официантка, женщина чуть старше шестиклассницы. В руке она, словно символ своей власти, держала нож для резки хлеба. – И я говорю, что они могут оставаться.
– Вы здесь всего лишь работаете, девушка. Я тут так часто обедаю, что потратила тут больше денег, чем вам платят.
– Это уж точно, – сказал Зак.
У миссис Хей в руках был шампур. Я представила себе её и официантку фехтующими, как Робин Гуд и Шериф Ноттигемский.
– А тут холодно, – сказала Джиллиан, глядя на термометр, словно не веря своему телу. Она выдохнула, и образовалось облачко пара. – Так не должно быть.
– Электричества нет, – сказала официантка.
– Просто где-то провод оборвался, – сказал мистер Хей. – Скоро починят. Кто-нибудь позвонит, и сообщит об обрыве.
– Не думаю, – сказала Джиллиан.
– Что это она несёт? – сказала жена викария. – Противная девчонка.
– Нельзя так с людьми разговаривать, – сказала официантка.
– Я плачу налоги и имею право говорить всё, что хочу. Это вам свободная страна, а не Россия.
– А погода у нас сейчас как у них, – сказал Зак. – Девочки, вы тогда так и не представились.
– Сьюзен, – назвалась я, – а это Джон и Джиллиан.
– Джиллиан, – сказал Зак, – хорошее имя.
– Не затаскай его, – сказала Джиллиан.
– Это Долли, – сказал Зак, представляя официантку. – А Малка и Хейев вы, похоже, знаете.
– Если хотите поесть, – сказала Долли, – есть булочки. И кетчуп в вон тех пластмассовых помидорах. Гамбургеры и чипсы тоже есть, но они в морозилке, а размораживать сейчас их нечем.
– Миссис Хей предлагает сосать бургеры как леденцы, – сказал Зак. – Может быть, и до этого дойдёт.
Джиллиан порылась за стойкой, потом пошла обыскивать кухню.
– Ничего тут не трогайте, девушка, – сказала миссис Хей.
– Да заткнитесь вы, – сказала Долли.
– Да что бы я...
– Хотите сказать "хоть раз на чай оставила"? Это точно.
– Вам платят достаточно. Не понимаю, почему я должна что-то доплачивать за то, что вы неохотно выполняете свои обязанности.
– Значит, подаяния в церкви вы по воскресеньям не собираете?
– Это не одно и то же.
– Перестаньте спорить, – тихо сказал Малколм.
Странно, но взрослые замолчали.
В Малколме была тихая сила. Он не часто злился или боялся, он просто замыкался в себе, и переживал трудность. Он привык к тому, что люди относились к нему как к чужому, и научился пользоваться этим.
У него было чему поучиться.
– Эврика! – сказала Джиллиан.
В шкафу с моющими средствами она нашла полку с комбинезонами. Она кинула один из них мне, а затем сняла с себя плащ, пальто, туфли, и, не снимая юбки, надела комбинезон, застегнула его, и снова надела туфли, пальто, и плащ. В этой странной одежде она стала похожа на толстого клоуна. Схожесть была особенно сильной из-за того, что от холода у неё покраснели нос и щёки.
Зак попытался присвистнуть, но у него не получилось.
– Неприлично молодой девушке так одеваться, – сказала миссис Хей. – Из какой вы школы? Я напишу письмо директору. Почему вы не на уроках?
– Юбки для такой погоды не годятся, – сказала я.
Я отпустила Малколма и тоже переоделась. Я потёрла ткань поверх икр ног и коленей, чтобы отогреть их.
Джон засмеялся.
– Не самый стильный прикид, – сказал он. – Ты прямо как Дочь Скотта в Антарктике.
Он впервые заговорил после того, что случилось с его отцом.
– А что там происходит? – спросила Долли. – Город что, с ума сошёл? Вчера вечером в новостях говорили что-то о площади Пикадилли. Что-то о разбушевавшемся ледяном чудовище... Люди подумали, что это Би-Би-Си так пошутила на первое апреля, как когда-то о макаронных деревьях. А затем радио вообще пропало.
– Это Суд Божий, – сказал мистер Хей. – Мы наказаны за наши грехи. Мы нарушили заветы, и Господь низверг на нас огонь и лёд.
– Не видел я никакого огня, – сказал Зак. – Нам бы он сейчас не помешал.
– Можете ухмыляться, – сказал мистер Хей, – но вам нужно посмотреть на себя со стороны и задуматься о своей душе.
– Это из-за таких, как вы, – сказала его жена, – на нас обрушился гнев Господень. Оторвы, вандалы, варвары, дикари, язычники!
– Слушайте, да, я езжу на мотоцикле, – раздражённо сказал Зак. – Но это ещё не значит, что я какой-то Атилла-Варвар. Я свои деньги честно зарабатываю и так же, как и вы, плачу в фонд государственного страхования.
– Всё это имеет за собой причину, – сказал викарий.
Меня беспокоило, что в этом-то он как раз мог быть прав.
Позже...
– Он сошёл с ума, – сказала Джиллиан. – Папа Джона. Вот почему он так поступил. Он не понимал, что делает. Ты сама видела.
Мы с Джиллиан были наедине, вдали от столов, искали что-нибудь полезное.
– Он спас тебе жизнь, – сказала я.
Это злило Джиллиан. Она не понимала.
– Зачем папе Джона спасать жизнь мне? Я для него никто.
– Долг? – предположила я. – Он был военным.
Она покачала головой:
– Мой отец никогда бы... – она не закончила предложение. – Как думаешь, Марсианину станет легче?
Глаза у неё были большие и заплаканные. Иногда так легко забыть, что она тоже ребёнок. Она не более взрослая, чем любой из нас.
– Его жизнь никогда не станет прежней, – сказала я. – Но он будет жить дальше.
– Зачем нам жить дальше?
– Потому что иначе то, что сделал его отец, будет напрасным.
– Мне холодно, Сьюзен.
– Мне тоже.
Позже...
Вначале мы думали прятаться в "Вимпи-баре" пока не стихнет метель или пока мы не восстановим силы, а затем идти дальше по Хай Стрит. Но метель и не думала прекращаться, и стало ясно, что наше убежище не сможет защищать нас долго. В толстом оконном стекле появилась длинная трещина. Медленно, но верно под дверь заползала блестящая ледяная пластина.
– Нужно уходить отсюда, – сказала я Джиллиан и Джону. – И быстрее.
– А у вас есть куда идти? – спросил Зак.
– К дедушке Сьюзен, – объяснила Джиллиан.
Зак удивлённо поднял брови.
– Он может помочь, – сказала я, сама не веря в свои слова.
Выпал кусок оконного стекла, и внутрь посыпался снег.
– Я пойду с вами, – сказала Долли. – Малколма нужно отсюда увести. Ему будет опасно оставаться с ними, – Долли кивнула на Хейев.
– Вам нельзя уходить, – сказала миссис Хей. – Вы на работе. Я всё ещё не получил свой вимпибургер с чипсами.
– Сказала бы я вам, что вам сделать со своими вимпибургером и чипсами, но не стану, раз уж мы в таких необычных обстоятельствах.
Долли надела пальто и обернула свою башню обесцвеченных волос косынкой.
Я сняла с себя шарф и надела его на Малколма, подоткнув вокруг груди и ног, а Ковбоя Гонка засунула ему под свитер на груди.
А я обойдусь своим пальто и комбинезоном "Вимпи".
– Мы должны помолиться, – сказал мистер Хей. – Об избавлении.
– Если хотите, можете молиться, – сказала Джиллиан. – Хуже от этого не станет.
– Есть путь к Спасению, – сказала миссис Хей. – Мы это уже обсуждали, и сейчас настал момент. Нам нужно искоренить ту часть нашего общества, которая так оскорбила Господа, что он ниспослал на нас свой Суд.
В руках у жены викария был нож для хлеба. Долли отложила его в сторону, когда завязывала шарф.
Миссис Хей прижала к себе Малколма и занесла над его горлом нож.
– Это молодые во всём виноваты, – крикнула она.
– Со своей языческой музыкой, неуважительным поведением, провоцирующей одеждой, мятежными настроениями, – объяснил викарий. – Мы же воевали ради вас! Вы должны быть благодарны за это.
– Этот Суд из-за вас!
Я не знаю, что они думали. Это была обычная игра взрослых "А Давай Представим, Что...", правила которой молодые не знали.
– Мне кажется, что вам нужно успокоиться, миссис Хей, – сказал Зак. – Не стоит вам делать ничего такого, о чём вы потом будете сожалеть.
Зубчатое лезвие ножа прижалось к коже Малколма. Он был хорошенький маленький мальчик, никакое не неряха. Руками он обхватил спрятанного под одеждой Ковбоя Гонка.
– Этот ребёнок – страх Господень, неверующий...
– Семья Малколма – граждане Британии, – сказала Долли. – Как и вы.
Миссис Хей подняла глаза к потолку, замахнулась ножом и сказала:
– Тебе, о Господи, жертвую я этого...
Долли схватила бутылку с горчицей и брызнула женщине в лицо. Ярко-жёлтая струя попала ей в глаза.
Зак тащил Малколма от неё. Она взмахнула ножом и воткнула его Малколму в грудь.
Я закричала.
Зак вырвал у неё Малколма. Нож вышел из его груди.
Миссис Хей снова взмахнула ножом, проскребя им по рукаву кожаной куртки Зака. Лезвие поцарапало, но не разрезало кожу, а затем так проскрипело по змейке, что у меня свело зубы.
Миссис Хей снова замахнулась.
– Бросьте, – сказал Зак, взмахнув своей выкидушкой.
Миссис Хей выронила нож, не успев разглядеть, что Зак угрожает ей расчёской. Долли ногой отбросила нож в угол.
Я схватила Малколма, и начала сжимать разрыв на плаще.
Он трясся:
– Она ранила Ковбоя Гонка!
Я вынула игрушку. В ткани был разрез, из глаза куклы торчала белая набивка.
Малколм смотрел на своего любимого гонка, нижняя губа у него тряслась, на глазах были слёзы.