На этот раз Ноль повел себя иначе. "Ну его, это умножение! - подумал он. - С этими домостроевскими обычаями, чего доброго, опять жену в гроб загонишь! Нет уж, лучше по-современному, как все, соединиться: записаться и жить вместе".
Записались они с Пятеркой. Пятерка и Ноль. Хорошо получилось: 50. Пятерка выросла в десять раз, а Ноль - уж и неизвестно во сколько. Семья все-таки много значит!
Доволен Ноль.
- Вот как. - говорит, - вышло. Ты простой Пятеркой была, а теперь кем стала?
- Я очень счастлива, - говорит Пятерка.
- Еще бы не счастлива! Без меня ты была просто Пятеркой, а теперь…
- Да, теперь…
- Именно теперь! - не унимается Ноль. - Именно теперь, когда я взял тебя, когда ты со мной на равных правах.
- На равных… - эхом отзывается Пятерка.
- Может, скажешь, не на равных? Я тебя даже вперед пропустил - ты всегда впереди меня. Разве ты не чувствуешь этого?
- Чувствую…
- Ты как будто даже не рада?
- Очень рада, - вздыхает Пятерка.
- Почему же ты вздыхаешь?
- Так…
- Нет, не так. Ты должна понимать, что раньше…
Это были долгие разговоры. Сначала Пятерка терпела, думала: ну, поговорит Ноль на радостях и успокоится. Да не тут-то было. Чем дальше, тем Ноль больше распаляется. Зудит и зудит - нет спасения!
Чуть свет - уже начинает:
- Вспомни, кем ты была.
Уже ночь, а он - все еще:
- Не забудь, кем ты стала.
Не дает Пятерке покоя: радуйся, да и только! Не выдержала Пятерка.
- Лучше уж, - говорит, - я простой Пятеркой буду, чем так радоваться.
И ушла от Ноля.
Остался Ноль в одиночестве и не поймет - что случилось? Так хорошо жили, и вот - покинула его Пятерка. За что, скажите, пожалуйста?
А ему, Нолю, теперь, как никогда, подруга нужна. Стар он стал, здоровье совсем сдало. Еле-еле нашел себе какую-то Двойку. Горбатенькая Двойка, кривая, - но все-таки цифра!
Долго Ноль соображал, долго прикидывал - как бы и на этот раз маху не дать. Выведал, с кем Двойка в задачнике встречалась, как вела себя в таблице умножения, какие у нее были плюсы и минусы. Узнал, что Двойка ведет дневник - в дневник заглянул. В дневнике тоже было все в порядке: двойка как двойка, к тому же по математике.
"Пора закругляться! - решил Ноль. - А то, чего доброго, другие охотники найдутся".
И - сразу приступил к действию.
- Давай соединимся!
- Ишь, старый хрыч! Если хочешь сложиться, так и говори, а нет - проваливай.
- Я сложусь, я сложусь, - заторопился Ноль. - Я всегда готов, ты не сомневайся!
Так и сложились они:
2 + 0
Два плюс Ноль… А чему же равняется?
2 + 0 = 2
Вот и доигрался Ноль, домудрился. Нет Ноля. Конец ему пришел.
Даже мелкие цифры, которые всегда ниже Ноля стояли, и те не удержались:
- Ну и дурак был этот Ноль! Круглый дурак!
ВЫНЕСЕНИЕ ЗА СКОБКИ
Лишь когда его выносят за скобки, все начинают понимать, что это было за число.
- Это был наш общий множитель!
- Это был наш общий делитель!
Так число приобретает значение. После того, как его вынесут.
ИЗОЛЯТОР
- Проводники, проводники… Каждый проводит свою линию… Одним надо где-то светить, другим - чего-то там двигать… Тоже двигатели нашлись, осветители. И ведь сколько ихнего брата на этом горит, а все туда же тянутся… Мир хотят изменить - знаем, не в первый раз! Перемена постоянного тока, постоянство переменного… Изолировать надо таких - чтоб другим не повадно!
МУХА
Возле зеркала все время крутились какие-то люди, и Мухе захотелось узнать, что они там увидели. Дождавшись, когда все разошлись, Муха подлетела поближе и заглянула в зеркало.
- Подумаешь! - презрительно фыркнула она. - Обычная муха, я ее даже, кажется, где-то видела.
Муха призадумалась.
- Но что-то они все-таки в ней нашли. На меня, небось, и внимания не обращают, а на нее…
И Муха еще раз посмотрела в зеркало - теперь уже с уважением.
ЛЮБОВЬ
Былинка полюбила Солнце…
Конечно, на взаимность ей трудно было рассчитывать: у Солнца столько всего на земле, где ему заметить маленькую, неказистую Былинку! Да и хороша пара: Былинка - и Солнце!
Но Былинка думала, что пара была б хороша, и тянулась к Солнцу изо всех сил. Она так упорно к нему тянулась, что вытянулась в высокую, стройную Акацию.
Красивая Акация, чудесная Акация - кто узнает в ней теперь прежнюю Былинку! Вот что делает с нами любовь, даже неразделенная.
ЖИЗНЬ НА ЗЕМЛЕ
Лес возникает оттого, что дерево тянется к дереву. Оттого, что дом тянется к дому, возникают на земле города.
А если никто ни к кому не будет тянуться…
Если никто ни к кому не будет тянуться, опустеет наша земля. И не будет на ней городов, и не будет лесов и садов, - ничего, ничего не останется на земле, если никто ни к кому не будет тянуться.
ТЕНЬ
Что и говорить, этот Фонарь был первым парнем на перекрестке. К нему тянулись провода, тоненькие акации весело купались в его свете, прохожие почтительно сторонились, проходя мимо него. А Фонарь ничего этого не замечал. Он смотрел вверх, перемигиваясь со звездами, которые по вечерам заглядывали к нему на огонек.
Но однажды Фонарь случайно глянул вниз, и это решило его судьбу. Внизу он увидел странную незнакомку. Длинная и худая, одетая во все черное, она покорно лежала у ног Фонаря и, казалось, ждала, когда он обратит на нее внимание.
- Кто вы? - спросил Фонарь. - Я вас раньше не видел.
- Я Тень, - ответила незнакомка.
- Тень… - в раздумье повторил Фонарь. - Не приходилось слышать. Вы, видно, не здешняя?
- Я твоя, - прошептала Тень, этим неожиданно смелым ответом кладя предел всем дальнейшим расспросам.
Фонарь смутился. Он хоть и был первым парнем на перекрестке, но не привык к таким легким победам.
И все же признание Тени было ему приятно. Приятность тут же перешла в симпатию, симпатия - в увлечение, а увлечение - в любовь. В жизни так часто бывает.
И опять-таки, как это бывает в жизни, вслед за любовью пришли заботы.
- Почему ты лежишь? - тревожно спросил Фонарь. - Тебе нездоровится?
- Нет, нет, не волнуйся. Я совершенно здорова. Но я всегда буду лежать у твоих ног. Ведь я - твоя Тень.
Дальнейший разговор принял характер, представляющий интерес только для собеседников.
Они встречались каждую ночь - Фонарь и его Тень - и по всем внешним признакам были довольны друг другом. Фонарь давно забыл о звездах и видел только свою Тень - больше его в мире ничто не интересовало. Даже закрыв глаза (а это бывало днем, потому что все фонари спят днем), он любовапся своей Тенью.
Но однажды в полдень, когда Фонарю не очень спалось, он вдруг услышал голос Тени. Фонарь прислушался и вскоре сообразил, что Тень говорит с Солнцем - большим и ярким светилом, о котором Фонарь знал только понаслышке.
- Я твоя, - говорила Тень Солнцу. - Ты видишь, я у твоих ног… Я твоя…
Фонарю захотелось немедленно вмешаться, но он сдержал себя: было как-то неловко заводить разговор при постороннем Солнце. Зато вечером он выложил ей все. Ему ли. Фонарю, бояться собственной Тени!
- При чем здесь Солнце? Я не знаю никакого Солнца, - оправдывалась Тень, но Фонарь был неумолим.
- Уходи сейчас же! - заявил он. - Я не хочу тебя знать!
- Знай меня, знай! - захныкала Тень. - Я не могу от тебя уйти.
И она говорила правду: разве может Тень уйти от такого яркого Фонаря?
- Не сердись на меня! - ныла Тень. - Давай помиримся…
Фонарь покачал головой.
О, напрасно он это сделал! Он покачал головой слишком категорически и - разбился.
Что Тени оставалось делать возле разбитого Фонаря? Она прицепилась к пробегавшему мимо Автобусу и - была такова.
Она долго бегала по улицам, большая и толстая, как автобус, потом деловито шагала куда-то, озабоченная, как человек, и дремала в парке, спокойная, словно дерево. И каждый считал ее своей, потому что, когда она приходила к человеку, в ней ничего не оставалось от автобуса, а когда приходила к дереву, в ней не оставалось и тени от человека…
ДОРОГОЙ ЖЕЛТОПУЗИК
Дядя у Желтопузика - с одной стороны - работает крокодилом. Племянник у Желтопузика - с другой стороны - работает головастиком. А Желтопузик как раз посредине, и он. естественно, нигде не работает.
Год не работает.
Два не работает.
Три не работает.
Пора уже справлять юбилей.
На юбилей, как обычно, сходятся гости. С одной стороны - естественно, дядя, и, естественно, племянник - с другой стороны.
- Дорогой наш! - говорят они толстым голосом и повторяют совсем уже тоненьким: - Наш дорогой!
Мы так спешили, - говорят они толстым голосом, - мы так торопились, - говорят они тонким голосом, - мы так рады, так рады, так рады, наш дорогой!
Желтопузик смущается. Он так смущается, что его можно назвать: сначача Розовопузиком, потом - Краснопузиком и наконец - Бордовопузиком. Он слушает эти разные голоса - и смущается, и снова слушает, постепенно превращаясь из Бордовопузика в Краснопузика, из Краснопузика в Розовопузика, а из Розовопузика… ну конечно, в кого же еще? В дорогого нашего Желтопузика!
Гости располагаются. С одной стороны - дядя, который работает крокодилом, с другой стороны - племянник, который работает головастиком, а посредине - он, Желтопузик, который нигде не работает.
Год не работает.
Два не работает.
Три не работает.
И теперь справляет свой юбилей.