– Ну, не знаю, что и рассказывать – Макс пожал плечами – Обыкновенный такой мир. Работаем, отдыхаем, деньги делаем. Сейчас это у нас основное занятие – Макс усмехнулся – В общем, поработал, отдохнул, поработал, отдохнул. Пивка там с друзьями. Ну, в клуб иногда бывает сходишь.
– У нас тоже клуб был в центре – сказала Маша – Мне дедушка рассказывал.
Макс улыбнулся.
– Поверь мне, тот ваш клуб, он совсем другой был.
– А у вас какие?
– У нас… – Макс вдруг запнулся, поняв, что если начать рассказывать, то придётся объяснять каждое второе слово – У нас двухэтажные – ляпнул он – Спорим, у вас всего в один этаж клуб был?
– А зачем второй этаж? – искренне спросила Маша.
– Ну-у, не знаю – Макс снова пожал плечами, понимая, что нужно соврать что-нибудь простое – На первом этаже взрослые, а на втором молодёжь.
– А демонстрации у вас проходят? Мне дедушка рассказывал, что раньше они всегда в город ездили на демонстрацию седьмого ноября.
– Ну, и демонстрации конечно бывают – Макс вдруг заметил, что ему совсем не смешно, как было вчера. Теперь каждый наивный её вопрос наоборот рождал внутри жалость, и даже боль. И ещё отвращение за свою ложь, но разве лучше станет, если он начнёт рассказывать всё, и подробно? Ведь если задуматься, ни к чему это вообще. Она никогда не увидит того мира, и он возможно никогда. Тот, как она назвала, его мир, он, наверное, кажется ей мечтой, и пусть таким и останется. Не взять же и не рассказать ей о повальном алкоголизме и наркомании, о том, что матери бросают своих детей, о том, что на улицах убивают и грабят, о том, что пацаны – дошкольники нюхают клей и бухают, а девочки начинают трахаться с десяти лет, о том, что всё продаётся и покупается, даже то, что не может быть вовлечено в торговый оборот по определению. Любовь, совесть, душа. О том, что там уже почти нет надежды, и о том, что возможно её уже никогда не будет.
– Весело у вас – Маша задумчиво улыбнулась.
– Угу – промычал Макс – Весело, блин.
– А ещё что-нибудь расскажи.
Макс резко поднялся.
– Маша… знаешь – он шагнул к ней, и присев на корточки, заглянул в глаза – Это долго – рассказывать о том мире. Только ты не обижайся. Там слишком всё по-другому. Много новых вещей… понятий тоже. Вот послушай, я только перечислю – он глубоко вдохнул – Сотовый, ноут, инэт, эсэмэска, движняки всякие по теме и не по теме, экшены, комерсы, сникерсы, брэнд, девайс, геном, реклама та же – он проговорил это скороговоркой и улыбнулся.
– И это только капля в море, и это я плохого слова ни одного не сказал.
Маша молчала.
– Маша – продолжил Макс – Это я не к тому, что ты не поймёшь. Просто если я буду рассказывать, то придётся объяснять каждое второе слово. А теперь подумай, я ведь теперь у вас, скорее всего, останусь, а значит, у нас впереди будет ещё много вот таких разговоров. Так ведь? В-общем, я тебе постепенно всё и расскажу. А вот если ты не расскажешь мне подробно о силе, то меня может убить крак, и тогда всё – он развёл руками – Тогда я уже не смогу тебе рассказать. Понимаешь?
– Угу – кивнула Маша, от близости его взгляда, принявшись смущённо разглядывать босоножек на ноге.
– Спасибо – Макс поднялся и снова уселся на бревно – Только не так, как вчера, вокруг да около, ладно? – он произнёс это, как можно мягче, боясь, как бы после такой напористой речи Маша не поспешила уйти, смутившись или обидевшись. Своим мужским умом Макс конечно не видел в сказанном ничего обидного, но ведь женщины и обижаются не столько на обидное, сколько на непонятное. А в его речи непонятного для неё было предостаточно.
Несколько секунд, он молча и терпеливо ждал. Наконец, Маша перестала разглядывать свой босоножек, и вскинув голову, задумчиво взглянула перед собой.
– Вон, видишь, труба на соседской крыше? – проговорила она тихим голосом.
– Ну? – Макс повернул голову и разглядел на пологом скате крыши торчащую трубу.
– А видишь, один кирпич сдвинулся и выступает немного?
Макс не успел ответить, кирпич выскочил со своего места, и пролетев метра два, грохнулся на черепицу. Пару раз перевернулся, потом сполз ещё чуть вниз, и замер. Хоть всё и произошло метров за тридцать от него, Макс от неожиданности втянул голову в плечи.
– Не бойся – Маша улыбнулась – Там уже давно никто не живёт.
– И как ты это? – спросил Макс.
– Это вот здесь – сказала Маша и ткнула себя пальчиком в область солнечного сплетения – Здесь сила собирается в комочек. Она тёплая и шевелится. Потом ты выбираешь на что её направить, и она выскакивает.
– Хм – Макс задумчиво нахмурил лоб – Интересно.
Он наклонил голову, и попытался что-нибудь почувствовать в своём солнечном сплетении. Но ничего обычного не было. Ни какого комочка. Ничего тёплого и шевелящегося. Он несколько раз понапрягал пресс, хотя и понимал, что, вряд ли, это имеет что-то общее с физиологией. Но с другой стороны, не может ведь эта сила быть совсем не от тела сего.
Он напряжённо усмехнулся.
– Нету ничего – он с надеждой посмотрел на Машу – Может, нужно о чём-то таком думать? Или напрягать там что-нибудь?
– Я ни о чём не думаю – сказала Маша – Ну я же тебе говорила, что может не получиться. Ты не обижаешься?
– Да ну. С чего бы – Макс улыбнулся – Плохо конечно, что у меня не выходит, как, блин, с краками воевать-то? И из ружья теперь не получится из-за плеча.
– Может потом появиться? – сочувственно проговорила Маша – Побудешь тут немного, и появится.
– Будем надеяться – Макс ещё раз напряг пресс, и прислушался к солнечному сплетению. Ничего необычного.
– Максим, а можно я домой пойду? – попросила вдруг Маша, и Макс тут же напрочь забыл о всяких силах. Его имя, сказанное её голоском, опутало мозг тоненькой, почти воздушной паутинкой, и он почувствовал, как внутри мелькнуло что-то похожее на счастье, но тут же исчезло.
– Ей не хочется быть со мной – больно кольнула догадка, и он с каким-то грустным удивлением посмотрел на неё.
– У меня мама больная. Она ходит еле-еле – торопливо проговорила она, заметив, как изменилось его лицо – Ты же не обиделся?
– Нет – Макс попытался улыбнуться – А что с твоей мамою?
– Не знаю – Маша скривила губки в недоумении – Вот так вдруг, раз, и стало маме трудно ходить. Если бы не было тумана, я бы поехала в город, выучилась на врача и вылечила маму – Маша встала – Ты правда не обидишься? – повторила она, не глядя на Макса.
– Тебе не хочется быть здесь? – спросил Макс напрямую. Хотя, полной прямоты и не получилось. Вместо – здесь – он хотел сказать – со мной – но язык не повернулся.
Маша сложила руки замочком на груди, и с такой мольбою посмотрела на Макса, что он тут же выругал себя за это неуместное давление на неё.
– Она же другой человечек – упрекнул он себя – Из другого совсем мира. А я всего-навсего свалившийся сюда инопланетянин.
– Ладно, хорошо – он натянуто улыбнулся.
Маша развернулась, и торопливо засеменила по дорожке вдоль дома. На углу она на секунду остановилась, обернулась, и с какой-то детской игривостью помахала ему рукой.
– Угу – глупо выдохнул он, уже привычно чувствуя, как мозг путается в тоненькой, почти воздушной паутине.
Глава 14
После её ухода, следующие полчаса, Макс не сдвинулся с места. Он, то снова пробовал обнаружить в солнечном сплетении тёплую, шевелящуюся силу, то пытался понять-раскусить Машу, что она думает и чувствует, что руководит её поступками, что для неё главное в жизни. Но ни то, ни другое не приносило результатов.
Устав заниматься безрезультатными потугами, он стал придумывать, как ему провести день. В дом всё так же идти не хотелось. Здесь, на улице, в тени высокой яблони, а может быть и не яблони вовсе, Макс не настолько разбирался в деревьях, чтобы опознавать их без плодов, ему было легче. Ничего не давило. Бездонное, высокое небо дарило спокойствие, а что он там почувствует в доме, Максу даже думать не хотелось. После тоски стянувшей его обручем, когда он смотрел сквозь окна на кухоньку, было понятно, что ни чем приятным дом сейчас с ним не поделится.
– Может, Егорыча навестить? – пришла идея, и Макс ухватив её, стал придавать ей завершённость. Пусть это и походило больше на оправдание самой этой идеи, но, тем не менее, после минутного её совершенствования, она уже показалась не такой уж и глупой.
– А почему бы и нет? – решил Макс – Конечно, Егорыч может отнестись к моему визиту и не очень положительно, но не сидеть же мне тут до вечера.
Он поднялся, и обойдя дом по дорожке, вышел на улицу. Калитка хлопнула за спиной, и Макс поднял взгляд.
Во дворе, проходя мимо окон кухни, он взгляд опустил. Не было никакого желания, чтобы то мрачное, "кухонное", похожее на тоску ощущение снова ворвалось внутрь. Но теперь, когда двор остался по ту сторону забора, Макс огляделся легко. Он несколько секунд смотрел вдаль на дорогу, спускающуюся с горы к деревне и похожую на узенький, иссиня-серый водопад. Дорога вздрагивала и шевелилась в исходящем от неё мареве, тем больше походя на поток серой воды.
Было в этом шевелении и что-то неприятное, нереалистичное, и Макс отвёл взгляд, и глупо упёр его в свою машину. Она на какую-то долю секунды показалась ему ещё нереалистичней, чем окутанная маревом дорога. Макс встряхнул головой, и медленно подошёл к "двойке". Открыл водительскую дверцу.
В нос тут же ударил до боли знакомый запах салона, его салона, всколыхнув в груди какие-то приятные волны. Макс глубоко втянул этот запах и улыбнулся.