- Сейчас мы должны определить наши дальнейшие пути. Я собираюсь ехать отсюда в Пилиплок, а потом на Остров. Я глубоко признателен вам за помощь и хотел бы видеть вас рядом и дальше, но не могу предложить ничего, кроме бесконечного путешествия и, возможно, преждевременной смерти. Надежда на успех весьма призрачна, а препятствия ужасны. Итак, кто-нибудь из вас идет со мной?
- Хоть на другую сторону мира! - воскликнул Шанамир.
- Я тоже,- сказал Слит, и Виноркис повторил его слова.
- Неужели вы сомневались во мне? - спросила Карабелла.
Валентин улыбнулся и посмотрел на Делиамбра, который сказал:
- Ставка в этом - святость королевства. Как я могу не последовать за истинным Короналом, куда бы он ни пошел.
- Для меня это очень смутно,- сказала Лизамон Хултин.- Я не понимаю, как Коронал мог покинуть свое настоящее тело, но сейчас у меня нет другой работы, и я с вами, Валентин.
- Спасибо вам всем,- сказал Валентин.- Надеюсь, что смогу поблагодарить более существенно в пиршественном зале Замковой Горы.
- А скандары вам больше не нужны, мой лорд? - спросил Залзан Кавол.
Этого Валентин не ожидал.
- Вы тоже идете?
- Наш фургон сгорел, наше братство разрушила смерть, и мы потеряли весь реквизит. Я не чувствую тяги к паломничеству, но пойду за вами на Остров и дальше, если только нужен вам. Мои братья согласны со мной.
- Вы нужны мне, Залзан Кавол. И если при королевском дворе есть должность жонглера, я обещаю, что вы получите ее.
- Спасибо, мой лорд.
- Туг есть еще один доброволец,- сказал вдруг Кун.
- Вы тоже? - удивленно спросил Валентин.
Суровый чужак ответил:
- Меня мало волнует, кто является королем этой планеты, но поступить так заставляет меня моя честь. Если бы не вы, я бы погиб в Пьюрифайне и теперь в долгу перед вами.
Валентин покачал головой.
- Мы сделали то, что сделал бы на нашем месте любой цивилизованный человек. Так что никакого долга нет.
- Я смотрю на это иначе. Кроме того,- сказал Кун,- моя жизнь до сих пор была обыденной и пустой. Я присоединюсь к вам и сделаю ваше дело своим. Может, со временем я даже поверю в него и, если умру, делая вас королем, долг будет уплачен. Достойно принятой смертью я смогу расплатиться со вселенной за бесцельно прожитую жизнь. Итак, можете ли вы использовать меня?
- От всего сердца приветствую вас,- сказал Валентин.
Паром пристал к берегу. На ночь они остановились в самом дешевом прибрежном отеле, который смогли найти. Валентин предложил сложить капиталы и назначить Шанамира и Залзана Кавола казначеями, поскольку они лучше других знали цену деньгам. У самого Валентина еще оставались деньги, которые он имел в Пидруиде, а Залзан Кавол неожиданно достал из потайного кармана стопку десятирояловых монет. Этого должно было хватить, чтобы добраться до Острова Сна.
Утром они купили билеты на речной корабль, такой же как тот, что доставил их из Кинтора в Верф, и начали свое путешествие к Пилиплоку, крупному порту в устье Цимра.
Тысячи миль отделяли их от восточного берега, но по широкой груди Цимра корабли двигались быстро и спокойно. Из кусков дерева, которые выпросил у команды, Слит вырезал жонглерские булавы, Карабелла где-то нашла мячи для жонглирования, а за едой скандары прятали в ладонях и уносили с собой тарелки, так что постепенно труппа обзаводилась реквизитом для работы, и на третий день они уже заработали несколько крон, устроив представление на палубе. Залзан Кавол постепенно вновь обретал свою грубоватую самоуверенность, хотя был еще странно подавлен и его душа ходила на цыпочках в таких ситуациях, которые прежде вызывали бурю гнева.
Это была родная земля четырех скандаров, которые родились в Пилиплоке и начали свою карьеру, колеся по городам огромной провинции. Знакомые места заставили скандаров ожить, и Залзан Кавол принялся обстоятельно рассказывать о своих ранних странствиях здесь, успехах и неудачах - весьма немногочисленных - и о разговоре с импрессарио, который увел его искать счастья на другом конце Цимроеля. Валентин подозревал, что здесь было какое-то насилие, может, даже путаница с законами, но вопросов задавать не стал.
Однажды ночью, выпив вина, скандары впервые с тех пор, как Валентин присоединился к ним, запели свою песню, тоскливую и мрачную:
Темно мое сердце,
Темны мои страхи,
Затуманены мои глаза
И полны слез.
Смерть и горе,
Смерть и горе
Идут за нами,
Куда бы мы ни пошли.
Далекие земли,
В которых я скитаюсь,
Далекие холмы
И реки родины.
Смерть и горе,
Смерть и горе
Идут за нами,
Куда бы мы ни пошли.
Моря драконов
И земли боли -
Я не увижу
Снова свой дом.
Смерть и горе,
Смерть и горе
Идут за нами,
Куда бы мы ни пошли.
Песня была такой однообразно мрачной, а огромные скандары выглядели так нелепо, когда, раскачиваясь, пели ее, что поначалу Валентин и Карабелла едва не рассмеялись. Однако потом Валентин понял, что песня могла отражать истинные чувства; скандары действительно ВСТРЕЧАЛИСЬ со смертью и горем, и, хотя сейчас они были близки к дому, прожили большую часть жизни вдали от Пилиплока. Возможно, подумал Валентин, быть скандаром на Маджипуре вовсе не сладко.
Лето уже кончилось, и на востоке Цимроеля начался сухой сезон, когда с юга дуют теплые ветры, растения замирают до прихода весенних дождей, и, как сказал Залзан Кавол, нравы из просто вспыльчивых становятся резкими и преступными. Валентин нашел этот район менее интересным, чем джунгли средней части континента или субтропики дальнего запада, но после нескольких дней внимательных наблюдений решил, что в этом есть своя суровая красота, сдержанная и строгая, непохожая на буйство природы запада. Как и все остальные, он был доволен и рад, когда после долгого плавания по неизменной и, казалось, бесконечной реке Залзан Кавол объявил, что видит окраины Пилиплока.
3
Пилиплок был почти так же стар и велик, как его двойник на другом краю континента - Пидруид, но дальше этого сходство не шло. Пидруид был построен безо всякого плана - случайная путаница улиц, авеню и бульваров, причудливо пересекающихся между собой, тогда как Пилиплок отличала строгая, почти маниакальная точность.
Он располагался на мысе огромных размеров на южном берегу устья Цимра. Река здесь была невероятно широка - шестьдесят или семьдесят миль в месте впадения во Внутреннее Море - и несла массу ила, придававшую голубовато-серым водам океана темный оттенок, хорошо заметный на сотни миль от устья. Северный мыс речного устья был меловой скалой в милю высотой и много миль шириной, и в ясную погоду его было видно даже из Пилиплока - сверкающая белая стена, ярко освещенная солнечными лучами. Там не было ничего, что можно было бы использовать как гавань, и потому там никогда не селились, оставляя это место как священный заповедник. Приверженцы Леди жили здесь в таком отрыве от всего мира, что никто не появлялся у них столетиями. Зато Пилиплок был полной противоположностью этого: одиннадцать миллионов жителей населяли город, который расходился строго радиальными улицами от величественной природной гавани. Серии изогнутых поперечин пересекали линии этих радиальных спиц: внутри торговый район, затем зона промышленности и отдыха, а снаружи жилые районы, резко отличающиеся от остальных уровнем богатства и замедленным темпом жизни. В Пилиплоке была высока концентрация скандаров, отчего Валентину казалось, что каждый третий принадлежит к расе Залзана Кавола, и было страшновато смотреть на такое количество огромных скандаров, важно шагающих по улицам. Здесь жило также много аристократических двухголовых су-сухерисов, торговцев предметами роскоши, тонкими тканями и драгоценными камнями. Воздух здесь был сух почти до хруста, и, чувствуя упругий южный ветер, Валентин начал понимать, что имел в виду Залзан Кавол, говоря о буйных нравах, зажигаемых этим ветром.
- Он когда-нибудь перестает дуть? - спросил он у скандара.
- В первый же день весны,- ответил Залзан Кавол.
К этому времени Валентин надеялся быть уже в другом месте. Однако тут же появилась проблема. С Залзаном Каволом и Делиамбром он отправился к Шкиниборской Пристани на восточном конце пилиплокской гавани, чтобы договориться о переезде на Остров. За прошедшие месяцы Валентин столько раз представлял себе этот город и эту пристань, что они превратились в его мозгу в почти легендарное место огромных размеров и возвышенной архитектуры, поэтому он был очень разочарован, обнаружив, что главное место швартовки судов паломников было ветхим полуразрушенным сооружением с шелушащейся зеленой краской и хлопающими на ветру знаменами.
Однако худшее было еще впереди. Пристань казалась покинутой. Через некоторое время Залзан Кавол обнаружил расписание отплытий, висевшее в темном углу билетного дома. Корабли паломников отплывали на Остров первого числа каждого месяца, за исключением осенних, когда плавание было затруднено из-за неблагоприятных ветров. Последний корабль в этом сезоне ушел неделю назад, а следующий должен быть через три месяца.
- Три месяца! - воскликнул Валентин.- Что нам делать в Пилиплоке три месяца? Жонглировать на улицах? Попрошайничать? Воровать? Прочтите расписание еще раз, Залзан Кавол!
- Оно останется прежним,- отозвался скандар.
- И ни один корабль не плавает в этот период? - спросил Валентин.
- Только корабли-драконы,- сказал Залзан Кавол.
- А что это такое?
- Рыбачьи суда, которые охотятся за морскими драконами. Эти твари собираются в стаи в это время года, и их легко добывать. Но чем это может помочь нам?
- Как далеко заходят в море эти суда? - спросил Валентин.