Лизамон Хултин посадила Делиамбра на плечо и широко зашагала вдоль реки, а Валентин захромал следом, неся в руках свою мокрую одежду. Через некоторое время они добрались до Карабеллы и Шанамира, расположившихся на белом песке небольшой бухточки, окруженной густыми зарослями тростника с пурпурными стеблями. Шанамир лежал без сознания, дышал тяжело, и кожа его была странного темного оттенка.
- Валентин! - крикнула Карабелла, вскочила и бросилась к нему.- Я видела, как вас уносило в сторону, а потом... потом... Я думала, что никогда больше не увижу вас!
Он крепко прижал ее к себе.
- Я думал точно так же. Я думал, что потерял тебя навсегда, любимая.
- Вы не ранены?
- В общем, нет,- сказал он.- А ты?
- Меня кидало и бросало до тех пор, пока я не забыла, как меня зовут. Потом я попала в спокойное место и выплыла на берег. Шанамир уже был здесь, но он никак не приходил в себя. Потом из леса вышла Лизамон и сказала, что попробует найти Делиамбра, и... С ним все будет в порядке, колдун?
- Минуточку...- буркнул Делиамбр, прикладывая кончики щупалец к груди и лбу мальчика, словно собираясь перекачивать энергию. Шанамир что-то проговорил и зашевелился. Его глаза на мгновение открылись, закрылись и открылись снова. Хриплым голосом он начал что-то говорить, но Делиамбр сказал, чтобы он замолчал и лежал, пока к нему не вернутся силы.
Нечего было и думать идти куда-то сегодня. Валентин и Карабелла соорудили грубое укрытие из тростника, а Лизамон Хултин собрала немного плодов и молодых побегов пининны. Поев, они молча сели возле реки, глядя на эффектный закат солнца. Фиолетовые и золотистые полосы пересекали огромный купол неба, отражаясь в светло-оранжевых и пурпурных тонах в воде. Потом появились оттенки бледно-зеленого, атласно-красного, шелковисто-малинового, а затем первые признаки серого и черного. Наконец опустилась ночь.
Утром все чувствовали себя достаточно хорошо, чтобы двигаться дальше. Шанамир уже не выглядел больным: заботы Делиамбра и собственная молодость восстановили его силы.
Починив как могли свою одежду, они двинулись на север, идя по берегу, пока это было возможно, а затем по лесу из андродрагм и цветущих алабандинов, которые росли по берегам реки. Воздух был нежным и мягким, а солнце, светя сквозь верхушки деревьев, дарило тепло усталым странникам.
Через три часа пути Валентин уловил запах дыма и, что было гораздо интереснее, запах жареной рыбы. Это словно подстегнуло его, и он пошел быстрее, готовый купить, выпросить или украсть немного этой рыбы, ведь прошло уже много дней с тех пор, как он последний раз пробовал жареную пищу. Под крутым, покрытым осыпью склоном, на белых камнях, таких ярких, что на них было больно смотреть, Валентин заметил три фигуры, согнувшиеся возле огня, а прикрыв глаза рукой, он разглядел, что одна из них - это человек с бледной кожей и копной неправдоподобно белых волос, другая - длинноногий и голубокожий чужак, а третья - хьорт.
- Слит! - закричал Валентин.- Кун! Виноркис!
Он бросился к ним, скользя и падая на камнях.
Они следили за его приближением спокойно, а когда он подбежал, Слит протянул ему палку с насаженным на нее куском розового мяса какой-то речной рыбы.
- Поспели как раз к ленчу,- любезно сказал он.
Валентин уставился на него.
- Как вы оказались так далеко впереди? Как вы разожгли костер и поймали эту рыбу? Что вы...
- Ваша рыба остынет,- сказал Кун.- Сначала поешьте, а вопросы потом.
Валентин поспешно откусил кусок - никогда прежде он не пробовал более восхитительного, нежного мяса - и, повернувшись, крикнул товарищам, чтобы они спускались вниз. Но они уже и сами спешили: Шанамир - крича и подпрыгивая на бегу, Карабелла - грациозно прыгая с камня на камень, Лизамон Хултин, несущая Делиамбра,- громко топоча своими ножищами.
- Рыбы хватит на всех! - объявил Слит.
Они выловили не меньше дюжины рыб, которые плавали в мелкой, выложенной камнями луже возле костра. Кун умело выхватывал их из воды, бросал на камень и свежевал, а Слит держал куски над огнем.
Слит объяснил, что когда их плот развалился, они уцепились за его часть, состоявшую - из трех бревен, и ухитрились продержаться на ней весь путь через пороги. Они смутно припомнили, что видели место, где Валентин выбрался на берег, но, проплывая мимо, не заметили его самого, а потом плыли еще несколько миль вниз по реке, прежде чем пришли в себя настолько, что рискнули оставить свои бревна и плыть к берегу. Кун наловил рыбы голыми руками, и Слит сказал, что у него самые быстрые руки, которые он когда-либо видел, и что из него вышел бы отличный жонглер. В ответ Кун усмехнулся - впервые на лице чужака появилось что-то, кроме мрачной сосредоточенности.
- А огонь? - спросила Карабелла.- Вы добыли его, щелкнув пальцами?
- Мы пытались,- ответил Слит,- но это была слишком напряженная работа. Поэтому мы пошли в деревню рыбаков, лежащую за излучиной, и попросили занять нам огня.
- Рыбаков? - удивленно переспросил Валентин.
- Застава лиименов,- пояснил Слит,- которые, наверное, не знают, что основное занятие их расы - продавать колбасу в западных городах. Они приютили нас на прошлую ночь и согласились довезти сегодня до Ни-мойи, чтобы мы могли ждать наших друзей в Ниссиморна.- Он улыбнулся.- Думаю, сейчас нам придется нанимать вторую лодку.
- Мы так близко от Ни-мойи? - спросил Делиамбр.
- Два часа на лодке до слияния рек.
Мир уже казался Валентину не таким мрачным, а печаль, переполнявшая его, не такой сокрушительной. У них снова была вполне реальная пища, он знал, что впереди лежит дружественное селение, а то, что скоро они покинут этот дикий край, вселяло бодрость. Только одно беспокоило его в эту минуту: судьба Залзана Кавола и его братьев.
Деревня лиименов действительно была рядом - около пятисот населявших ее плоскоголовых и темнокожих существ отнеслись к путешественникам без особого любопытства. Рыбаки жили в скромных, крытых соломой хижинах возле реки, собирали урожай с маленьких садиков и держали флотилию грубых лодок. Их диалект был довольно труден, но Слит мог разговаривать с ними и ухитрился договориться не только о второй лодке, но и о покупке новой одежды для Лизамон Хултин и Карабеллы.
Вскоре после обеда, с четырьмя молчаливыми лиименами в качестве экипажа, путники плыли вниз по реке к Ни-мойе.
Река была здесь такой же быстрой, как и прежде, но порогов не было, и две лодки спокойно плыли вдоль густонаселенных сельских районов.
Потом река расширилась и стала спокойной, превратившись в большой поток глубокого голубого цвета. Берега теперь были плоские и открытые, и, хотя поселения по обоим берегам были, несомненно, городами с населением во много тысяч человек, они казались всего лишь деревушками по сравнению с гигантскими просторами. Впереди открывалось темное, огромное водное пространство, тянувшееся, казалось, до горизонта, как если бы это было море.
- Цимр,- объявил лиимен, сидевший за рулем лодки Валентина.- Стейш здесь кончается. Ниссиморн - слева.
Валентин заметил огромный полумесяц приближающегося берега, поросшего густыми зарослями пальм странной односторонней формы: пурпурные ветви с листьями торчали с одной стороны, подобно перьям. Когда они подплыли ближе, Валентин изумленно уставился на грубо связанный плот, вытащенный на берег, и четыре сидевшие рядом с ним гигантские косматые четырехрукие фигуры.
2
Залзан Кавол не видел ничего особенного в своем путешествии. Его плот спокойно прошел все пороги, а потом они поплыли по течению до Ниссиморна, где расположились лагерем и с растущим нетерпением стали ждать, недоумевая, что задержало остальных. Скандару и в голову не пришло, что другие плоты могли развалиться.
- У вас были неприятности? - с искренним недоумением спросил Залзан Кавол.
- Немного,- сухо ответил Валентин.- Но главное, что мы снова вместе и эту ночь проведем в настоящем жилище.
Они двинулись дальше и скоро миновали слияние Стейша и Цимра, где вода была так широка, что Валентин никак не мог воспринять это как место встречи двух рек. В городе Ниссиморне они распростились с лиименами и пересели на паром, который должен был доставить их в Ни-мойю, крупнейший город Цимроеля.
Город казался волшебным. Его зажигающиеся тут и там огни ярко сверкали на фоне покрытых лесами холмов. Огромные пальцы свай уходили в воду, а у причалов толпились большие и малые суда. Пидруид, казавшийся Валентину таким огромным в первые дни путешествия, был карликом по сравнению с этим городом.
Только скандары, Кун и Делиамбр видели Ни-мойю прежде. Делиамбр рассказал о чудесах города: о Галерее Тонкой Ткани - торговом пассаже в милю длиной, возвышавшемся над землей на почти невидимых канатах; о Парке Легендарных Животных, где собраны раритеты маджипурской фауны, поставленные развитием цивилизации на грань вымирания; о Кристаллическом Бульваре - сверкающей улице вращающихся отражателей, от которых болели глаза; о Большом Базаре - площади в пятнадцать квадратных миль, где бесчисленные тысячи крошечных лавчонок под одной крышей создавали что-то вроде лабиринта; о Музее Миров, Комнате Волшебства, Герцогском Дворце, который превосходил размерами только Замок Лорда Валентина, и о многом другом, что звучало для Валентина более похожим на легенду и миф, чем на что-то, что можно встретить в реальном городе. Но все это могло подождать, пока он не вернется в Ни-мойю в мантии Коронала.
Пока паром приближался к берегу, Валентин собрал всех вместе и сказал: