- Нет, - возразила девушка. - Это убежище колдунов, хотя, как я понимаю, ты не видишь никакой разницы.
Чаз почувствовал угрызения совести.
- Извини, - сказал он. - Я и в самом деле очень благодарен тебе за помощь. Я вовсе не хотел тебя обидеть. У меня просто вырвалось...
- Я заметила... - резко сказала Эйлин, но тут же смягчилась. - Ладно. Все в порядке. Мы должны немного подождать.
- Кого? - спросил Чаз. - Или мне не следует спрашивать?
- Да нет, почему же... Мы должны дождаться одного человека, колдуны называют его Серый.
- Очередной маг?
- Маг? - Девушка отрицательно качнула головой. - Нет, скорее колдун. Маг - это... впрочем, какая разница. Древние термины теперь ничего не значат. Он один из нас - Серый обладает паранормальными способностями. Он осуществляет связь между общиной колдунов и организацией неколдунов.
Чаз нахмурился.
- Ты меня совсем запутала.
- Постараюсь объяснить. Серый связан с подпольем, с Цитаделью... да-да, я сказала, что мы не имеем с ними ничего общего, - быстро добавила Эйлин. - Так все и обстоит, когда дело касается настоящих колдунов. Однако связь с Цитаделью существовала всегда, и иногда мы вынуждены обращаться к ним за помощью. Как, например, сейчас... Цитадель может спрятать тебя до тех пор, пока ты не получишь допуск на Массу Причера. Я не в силах обеспечить твою безопасность.
- А что, если Серый не захочет помочь? - спросил Чаз, коснувшись шероховатой поверхности камня-катализатора.
- Захочет. - Глаза Эйлин сверкнули недобрым огнем. - Любая из колдуний гораздо сильнее Серого, потому что он тратит часть своей силы на служение неколдунам. Я могу заставить его сделать все, что пожелаю!
- Неужели все? - раздался громовой голос. Казалось, он доносится отовсюду.
Несколько секунд Чаз озирался по сторонам, прежде чем заметил худую, широкоплечую фигуру человека, восседавшего в резном кресле на помосте. Человек с ног до головы был одет во все серое: плотно облегающий серый комбинезон, серые перчатки и серые сапоги. Его голову обтягивала такая же серая эластичная маска, сквозь узкие прорези смотрели умные, лишенные ресниц глаза. Застывшее лицо напоминало лицо манекена, из тех, что изредка еще встречаются в старомодных универмагах. В огромном кресле человек выглядел совсем крошечным. Чазу показалось, что фигуру на помосте окружает какое-то воздушное марево, не позволяющее слишком долго смотреть на незнакомца. Он моргнул и отвел взгляд.
- Все, что пожелаю! - раздраженно повторила Эйлин. - Или ты хочешь бросить мне вызов?
- Сестра... дорогая сестра... - Губы манекена не шевелились, но голос эхом отражался со всех сторон. - Не будем ссориться. Конечно же я счастлив услужить любому из вашего племени. Что ты хочешь на этот раз?
- Я хочу, чтобы этого человека спрятали - до тех пор, пока он не получит допуск на Массу Причера. Ему требуется надежное убежище неподалеку от Чикаго.
- Только и всего? Неужели это все, сестра? - В гулком эхе отчетливо прозвучала ирония.
- Пока вполне достаточно, - жестко ответила Эйлин.
- Что ж, это можно устроить... - ответил Серый. - Я могу сделать все, что угодно... и не будем больше об этом. Но почему я должен это делать? Ведь ты, не в пример другим, никогда не проявляла ко мне дружеских чувств, сестра.
- Ты отлично знаешь, что я не обязана этого делать! - огрызнулась Эйлин. - Я не из тех старух, что вбили себе в голову, будто не могут обойтись без тебя. Между нами нет никакого уговора. Поэтому не пытайся темнить со мной. За наши услуги ты получаешь плату от Цитадели. Но наши требования ты должен выполнять беспрекословно, поскольку у тебя нет другого выбора.
- Нет выбора? Как это грустно!
- Хватит болтать! - разозлилась Эйлин. - Мне пора возвращаться домой. Так есть у тебя на примете какое-нибудь надежное место, где может укрыться мистер Сант, пока не пройдет испытание?
- О да! - усмехнулся Серый. - Я знаю одно чудное местечко. Мистеру Санту там наверняка понравится. Там очень темно и спокойно, но, думаю, мистер Сант не станет привередничать. Честно говоря, скоро ему станет все безразлично.
Эйлин смерила Серого тяжелым взглядом.
- Ты в своем уме? - враждебно спросила она. - Или ты и впрямь вздумал бросить мне вызов?
- Вызов? Конечно нет, сестра. - Человек на троне развел руками. - Но у меня нет другого выбора. Вовсе не я, а Цитадель хочет убрать мистера Санта; он оказался слишком беспокойным и не захотел оставаться снаружи, куда его выбросило из поезда... А поскольку, вернувшись в стерильную зону, он очутился вне закона, наша задача упростилась.
- Наша? Так ты ставишь себя вровень с преступниками? - возмутилась Эйлин. - Что Цитадель собирается сделать с ним?
- Вот этого они мне не сказали, сестра. Мне ведено доставить мистера Санта как можно быстрее, сразу же, как только ты передашь его мне. И я обязан подчиниться.
- Обязан? С меня довольно! - взорвалась Эйлин. - Пора тебе напомнить, с кем ты имеешь дело. Тилликум...
Росомаха подалась вперед, но тут же застыла на месте - это Эйлин, неожиданно вскинув руку, остановила животное. В руке Серого тускло блеснул крошечный лазерный пистолет. Он запрокинул голову и зашелся в хохоте. Смех раскатистым эхом обрушился на них со всех сторон.
- Сестра! Дорогая сестра! Неужто ты думаешь, я стал бы рисковать, если бы не знал, что ты бессильна? Остановись и припомни, удалось ли тебе хоть что-нибудь сделать за последнее время? Хоть маленький фокус из арсенала Великого Искусства?
- О чем ты?
- Сама знаешь! Сама знаешь! - как расшалившийся ребенок, весело воскликнул Серый. - Ты влюблена, дорогая моя сестренка! Ты совершила то, что не проходит безнаказанно ни одной колдунье. Ты влюбилась и утратила свою силу!
- Повторяю, я не из тех глупых старух! - гневно возразила Эйлин. - Мое могущество - это естественный паранормальный дар. Даже влюбившись, я не могу лишиться его, так же, как не могу лишиться по этой причине руки или ноги.
- Ну конечно, не можешь! Конечно! - совсем развеселился Серый. - Твой дар по-прежнему при тебе, но ты не можешь им воспользоваться. А все потому, что в детстве ты наслушалась старых сказок, и теперь примитивная часть твоего подсознания не в силах избавиться от них. Разве не так? Ты права, сестренка, - любовь не может лишить тебя твоего дара, но она создает психологический барьер. Не...
Эйлин отступила назад, скрестила у самого лица указательные и средние пальцы обеих рук и, посмотрев сквозь образовавшуюся решетку на Серого, быстро проговорила:
Свет проклинает тьму, и оба клянут серый цвет.
Деревья и камни, визгливая сойка
Услышат твой стон, лишь наступит рассвет.
Pater sonris maleorum...
- Не получилось! Не получилось! - Серый затрясся в новом приступе хохота. - Слова! Вот что у тебя осталось - одни только слова! Ну а теперь я забираю этого человека.
Он ткнул указательным пальцем в Чаза. В следующий миг Чаз погрузился в безмолвную тишину.
Глава 5
В первое мгновение Чазу показалось, что его попросту переместили в другое место. Но через несколько секунд у него появилось неприятное ощущение, будто он довольно продолжительный отрезок времени находился без сознания.
Его словно погрузили в Ничто - темное, непроницаемое, лишенное каких-либо ориентиров бесконечное небытие. Ему казалось, что он увяз в некоей вязкой субстанции, как насекомое, угодившее в смолу. Кожа потеряла всякую чувствительность, он не чувствовал ни тепла, ни холода. Чаз даже не смог бы с уверенностью сказать, дышит ли он.
Вокруг царила абсолютная тишина - или все же нет? Он уловил медленный, очень медленный, регулярно повторяющийся звук. Мгновение он ничего не мог понять, потом узнал в нем биение собственного сердца. И тут впервые у Чаза зародилось подозрение. Он осторожно повернул голову сначала направо, потом налево, но так и не смог определить, удалось ли ему это. Однако усилие вызвало скрип, донесшийся откуда-то сзади. Чаз догадался, в каком положении он очутился, но от этого ему стало ничуть не легче.
Скрип был вызван трением шейных позвонков, когда он поворачивал голову. Но столь слабый звук, передававшийся по костям позвоночника и черепа, можно было уловить лишь находясь в полной изоляции - например, плавая в какой-нибудь жидкой среде или паря на невесомых растяжках. Камера полной изоляции была старинным изобретением, придуманным еще в двадцатом веке, но тем не менее отнюдь не безобидным. Достаточно на несколько часов отключить внешние раздражители, и человек потеряет память - его ум превратится в чистый лист бумаги, на котором можно запечатлеть все, что угодно.
Чаз напрягся, попытавшись вытянуть руки и до чего-нибудь дотронуться, но у него ничего не вышло. Он даже не знал, подчинялись ли ему собственные конечности - послышалось лишь слабое похрустывание мускулов. Он оставил тщетные попытки и расслабился. Проще всего было сохранять блаженную неподвижность...
Внезапно он понял, что засыпает. И тут же волна страха разогнала сонное марево, которое медленно окутывало сознание. Только не спать... Сон лишит его последних сил... Следует хорошенько обдумать ситуацию. Если бы он мог следить за временем, но для этого необходима хоть какая-то точка отсчета. Он вспомнил об ударах сердца и принялся считать. Один... два... три... Пульс в нормальном состоянии составляет около шестидесяти пяти ударов в минуту. Допустим, сейчас пульс замедлен - скажем, шестьдесят ударов. Шестьдесят, шестьдесят один...