Я сидел как оплеванный. Я совершенно забыл, зачем мне нужен был Буба. Мне нужен был Буба, а не Пек… То есть Пек мне тоже был нужен, но не этот… Этот не был Пеком, он был каким-то незнакомым и неприятным мне Бубой, и я с ужасом смотрел, как он выцедил второй стакан спирта и снова принялся заталкивать в себя полные ложки сахара. Лицо его покрылось красными пятнами, он давился и слушал, как бармен азартно рассказывает ему про футбол… Мне захотелось крикнуть: Пек, что с тобой случилось, Пек, ты же ненавидел все это!.. Я положил руку ему на плечо и сказал умоляюще:
- Пек, милый, выслушай меня, пожалуйста…
Он отстранился.
- В чем дело, приятель? - Глаза его совсем уже не смотрели. - Я не Пек, меня зовут Буба, понял? Вы меня с кем-то путаете… Никакого Пека здесь нет… Так что тогда "Носороги", Кон?..
И я вспомнил, где я нахожусь, и понял, что Пека здесь действительно больше нет, а есть Буба, агент преступной организации, и это единственная реальность, а Пек Зенай - мираж, доброе воспоминание, и о нем надо скорее забыть, если я намерен работать… Ладно, подумал я, стискивая зубы, пусть будет по-вашему.
- Алё, Буба, - сказал я. - У меня к тебе дело.
Он уже был пьян.
- А я о делах возле стойки не разговариваю, - заявил он. - И вообще я работу кончил. Все. Больше у меня никаких дел нет. Обратись, приятель, в муниципалитет. Там тебе помогут.
- Я к тебе обращаюсь, а не в муниципалитет, - сказал я. - Ты меня будешь слушать?
- А я тебя и так все время слушаю. Здоровье только порчу.
- Дело у меня небольшое, - сказал я. - Мне нужен слег.
Он сильно вздрогнул.
- Ты что, приятель, обалдел, что ли?
- Вы бы все-таки постыдились, - сказал бармен, - при людях-то…
Совесть совсем потеряли.
- Заткнись, - сказал я ему.
- Ты потише, - грозно сказал бармен. - В полицию давно не таскали? А то смотри, раз, два - и высылка…
- Плевал я на высылку, - нагло сказал я. - Не суйся в чужие дела…
- Слегач вонючий, - сказал бармен. Он заметно озверел, но говорил негромко. - Слег ему захотелось. Сейчас позову сержанта, он тебе даст слег…
Буба сполз с табуретки и поспешно заковылял к выходу. Я оставил бармена и поспешил следом. Он выскочил под дождь и, забыв поднять капюшон, стал озираться, ища такси. Я догнал его и взял за рукав.
- Ну, что тебе от меня надо? - с тоской сказал он. - Я полицию позову.
- Пек, - сказал я. - Опомнись, Пек, я - Иван Жилин, ты же меня помнишь…
Он все озирался, то и дело вытирая ладонью воду, струившуюся по лицу. Вид у него был жалкий, загнанный, и я, стараясь подавить раздражение, все уверял себя, что это мой Пек, бесценный Пек, незаменимый Пек, добрый, умный, веселый Пек, все пытался вспомнить, какой он был за пультом "Гладиатора", и не мог, потому что невозможно было теперь представить его где-либо, кроме бара, над стаканом спирта.
- Такси! - завизжал он, но машина промчалась мимо, в ней было полно людей.
- Пек, - сказал я, - поедем ко мне. Я тебе все расскажу.
- Отстаньте от меня, - сказал он, стуча зубами. - Я никуда с вами не поеду. Отстань! Я же тебя не трогал, я же тебе ничего не сделал, отстань, ради бога!
- Ну хорошо, - сказал я. - Я от тебя отстану. Но ты мне должен дать слег и дать свой адрес.
- Не знаю я никаких слегов, - застонал он. - Да что ж это за день такой сегодня, господи!..
Припадая на левую ногу, он побрел прочь и вдруг нырнул в подвальчик с красивой скромной вывеской. Я последовал за ним. Мы сели за столик, и нам тотчас принесли горячее мясо и пиво, хотя мы ничего не заказывали. Буба дрожал, мокрое лицо его стало синим. Он с отвращением оттолкнул тарелку и стал глотать пиво, обхватив кружку обеими ладонями. В подвальчике было тихо и пусто, над сверкающим буфетом висела белая доска с золотыми буквами: "У НАС ПЛАТЯТ".
Буба поднял голову от кружки и тоскливо сказал:
- Можно, я уйду, Иван? Не могу… К чему все эти разговоры? Отпусти меня, пожалуйста…
Я взял его за руку.
- Пек, что с тобой творится? Ведь я тебя искал, адреса твоего нигде нет… Я тебя встретил совершенно случайно и ничего не понимаю. Как ты попал в эту историю?.. Может, я могу помочь тебе чем-нибудь? Может быть, мы…
Он вдруг с бешенством вырвал у меня руку.
- Вот палач, - прошипел он. - Гестаповец… Черт меня понес в этот "Оазис"… Дурацкая болтовня, сопли… Нет у меня слега, понял? Есть один, так я тебе его не отдам! Что я потом - как Архимед?.. Есть у тебя совесть? Тогда отпусти меня, не мучай…
- Я не могу тебя отпустить, - сказал я, - пока не получу слег. И твой адрес. Должны же мы поговорить…
- Я не желаю с тобой говорить, неужели ты этого не понимаешь? Я ни с кем ни о чем не желаю говорить. Я хочу домой… И слег свой я тебе не отдам… Что я вам, фабрика? Тебе отдам, а потом через весь город крюка давать?
Я молчал. Ясно было, что он ненавидит меня сейчас. Что если бы он чувствовал себя в силах, он бы убил меня и ушел. Но он знал, что это не в его силах.
- Сволочь, - сказал он с яростью. - Почему ты сам купить не можешь? Денег у тебя нет? На! На! - Он стал судорожно рыться в карманах, выбрасывая на стол медяки и смятые бумажки. - Бери, здесь хватит!
- Что купить? У кого?
- Вот осел проклятый… Ну этот… Как его… м-м-м… как его… А, дьявол!.. - крикнул он. - Провались ты совсем! - Он запустил пальцы в нагрудный карман и вытащил плоский пластмассовый футлярчик. Внутри была блестящая металлическая трубочка, похожая на инвариант-гетеродин для карманных радиоприемников. - На! Жри! - Он протянул мне эту трубочку. Она была маленькая, длиной не больше дюйма и толщиной в миллиметр.
- Спасибо, - сказал я. - И как ею пользоваться?
У Пека раскрылись глаза. Он даже, кажется, улыбнулся.
- Господи, - сказал он почти с нежностью, - неужели ты ничего не знаешь?
- Ничего не знаю, - сказал я.
- Ну, так бы и сказал с самого начала. А я думаю, что он меня изводит, как палач? У тебя приемник есть? Вставь туда вместо гетеродина, повесь где-нибудь в ванной или поставь, все равно, и валяй.
- В ванной?
- Да.
- Обязательно в ванной?
- Ну да! Обязательно нужно, чтобы тело было в воде. В горячей воде. Эх ты, теленок…
- А "Девон"?
- А "Девон" высыпь в воду. Таблеток пять в воду и одну в рот. На вкус они отвратительные, но зато потом не пожалеешь… И еще обязательно добавь в воду ароматических солей. А перед самым началом выпей пару стаканчиков чего-нибудь покрепче. Это нужно, чтобы… как это… ну… развязаться, что ли…
- Так, - сказал я. - Понятно. Теперь все понятно. - Я завернул слег в бумажную салфетку и положил в карман. - Значит, волновая психотехника?
- Господи, да какое тебе до этого дело? - Он уже стоял, надвигая капюшон на голову.
- Никакого, - сказал я. - Сколько я тебе должен?
- Пустяки, вздор! Пошли скорее… Какого черта мы теряем время?
Мы поднялись на улицу.
- Ты правильно решил, - сказал Пек. - Разве это мир? Разве в этом мире мы люди? Это дерьмо, а не мир. Такси! - завопил он. - Эй, такси! - Его затрясло от возбуждения. - И чего меня понесло в "Оазис"?.. Не-ет, теперь я больше никуда, никуда…
- Дай мне твой адрес, - сказал я.
- Зачем тебе мой адрес?
Подкатило такси, Буба рванул дверцу.
- Адрес! - сказал я, хватая его за плечо.
- Вот дурак, - сказал Буба. - Солнечная, одиннадцать… Вот дурак, - повторил он, усаживаясь.
- Завтра я к тебе зайду, - сказал я.
Он уже не обращал на меня внимания. "Солнечная! - крикнул он шоферу. - Через центр! И побыстрее ради бога!"
Как просто, подумал я, глядя вслед его машине. Как все оказалось просто! И все совпадает. И ванна, и "Девон". И орущие приемники, которые так нас раздражали и на которые мы никогда не обращали внимания. Мы их просто выключали… Я взял такси и отправился домой.
А вдруг он меня обманул, подумал я. Просто хотел от меня поскорее избавиться… Впрочем, это я скоро узнаю. Он совсем не похож на агента-распространителя. Он же Пек… Впрочем, нет, он уже больше не Пек. Бедный Пек. Никакой ты не агент, ты просто жертва. Ты знаешь, где можно купить эту гадость, но ты всего лишь жертва. Слушайте, я не желаю допрашивать Пека, я не желаю его трясти, как какую-нибудь шпану… Правда, он уже не Пек. Чепуха, что значит не Пек? Он - Пек… и все-таки… придется… Волновая психотехника… Но дрожка - это ведь тоже волновая психотехника. Что-то слишком просто все получается, подумал я. Я здесь и двух суток не пробыл… А Римайер живет здесь с самого мятежа. Как забросили его тогда, так он здесь и прижился, и все им были довольны, хотя в последних отчетах он писал, что ничего похожего на то, что мы ищем, здесь нет. Правда, у него нервное истощение… и "Девон" на полу. И Оскар. И он не стал умолять меня, чтобы я его отпустил, а просто направил меня к рыбарям…
Я никого не встретил ни во дворе, ни в холле. Было уже около пяти. Я прошел к себе в кабинет и позвонил Римайеру. Ответил тихий женский голос.
- Как больной? - спросил я.
- Он спит. Не надо его беспокоить.
- Я не буду. Ему лучше?
- Я же вам сказала, что он заснул. И не звоните так часто, пожалуйста. Ваши звонки его тревожат.
- Вы будете у него все время?
- Во всяком случае, до утра. Если вы позвоните еще хоть раз, я выключу телефон.
- Благодарю вас, - сказал я. - Вы только не уходите от него до утра. Я больше не буду вас беспокоить.