– Мне нужно тебе кое-что сказать. Только обещай, что будешь делать так, как я тебе скажу. Иначе я поеду один, – шутливо-угрожающе добавил он.
– Обещаю.
– Это как… игра, что ли. Помнишь про Штирлица фильм?
Очень хотелось кивнуть, но фильм она не помнила.
– Э-э-э-э... нет, – склонила она чашу весов в пользу честности.
– Здрасьте, – удивился Костя. – Ну который разведчиком был.
– А-а... Ты теперь – разведчик?
– Ну да, получается, что я как бы Штирлиц. И мне нужна твоя помощь. Согласна?
Лена кивнула.
– Если кто-то будет спрашивать про меня, в школе, на улице, ты говори просто: "Мой папа – инженер", а где конкретно работает, ты не знаешь. Это будет наша тайна. А если спросят, почему переехали, скажешь, просто нашли квартиру и решили снять, а старая была слишком дорогая. Но сами мы из Москвы, на очереди стоим за квартирой. Все запомнила?
Лена обработала поступившую информация и кивнула.
Костя потрепал ее по голове и чмокнул в лоб.
– Ты готова?
– Да, – бодро выкрикнула Лена.
– Все свои вещи собрала? Где они?
– Вон! – гордо выкрикнула Лена и показала на разбухший рюкзак, сумку на колесиках и два огромных полиэтиленовых пакета.
Костя с улыбкой помотал головой.
– Лен, ну мы же не насовсем уезжаем. Я же просил, только самое необходимое.
Лена, вздохнув, принялась распаковывать вещи.
Когда они вышли из дома, солнце было в зените. Весенний воздух прохладным желе качался над землей. Но солнце припекало, и асфальт на улице был местами почти сухой. Лена, щурясь от яркого света, осталась стоять на тротуаре, а Костя побежал ловить машину. Долго ждать не пришлось – через пару минут напротив Кости, взвизгнув всеми деталями своего потрепанного организма, притормозил темно-синий жигуленок. Водитель кавказской внешности наклонился к окну.
– Куда едем? – сказал он с легким акцентом.
– Щербинская.
– Сколько?
– Триста.
– Далеко это?
– Чего ж ты цену спрашиваешь, если не знаешь где? Это на северо-востоке, за МКАД.
– Ладно, садись. Если дорогу покажешь.
– Ле-ен, – подозвал Лену Костя, приоткрывая заднюю дверь. Та подбежала и залезла, пыхтя от напряжения, на заднее сиденье. Костя после секундной паузы полез за ней.
– Короче, там, где Щербинский парк, – сказал водителю Костя, наклонившись вперед и стараясь не задеть Лену спортивной сумкой.
– Ясно, – ответил водитель и начал выворачивать руль, как вдруг ударил по тормозам.
– Ну что еще? – недовольно спросил Костя.
– Нет, брат, извини, туда не поеду.
– Как это не поедешь? Мы ж договорились! – разозлился Костя.
– Не, брат, извини. Туда не поеду. Куда хочешь поеду, туда не поеду.
– Блин, – выругался Костя. – А в чем дело-то?
– Знаешь, – раздраженно сказал водитель, – не хочу, чтоб мне шины прокололи или еще что-нибудь. Туда тебе другой нужен. А не такой.
И водитель, глянув через зеркало на Костю, многозначительно обвел пальцем овал своего лица.
– Какой не такой? – все еще не понимая, переспросил Костя.
– Такой, – раздраженно ответил водитель. Видимо, у него не было желания пускаться в объяснения по поводу своей "не-русскости".
– Черт, сразу, что ли, не мог сказать? – огрызнулся Костя и вылез из машины, вытаскивая за собой недоумевающую Лену.
Водитель ничего не ответил, но, едва дверь закрылась, нажал на газ с такой силой, что, казалось, мотор вырвется из капота жигуленка и улетит вперед в полном одиночестве, не дожидаясь корпуса.
Чувствуя Костино раздражение и нервозность, Лена решила воздержаться от расспросов, хотя ей было ужасно любопытно, что, собственно, означает жест водителя и особенно загадочная игра слов "такой – не такой".
Костя действительно начал нервничать – еще не хватало тут застрять. Он бы поехал на своей машине, но не хотелось привлекать излишнее внимание – надо было бы сначала проверить, что там за район – машина-то не казенная.
Водитель "девятки", которая притормозила следующей, был сговорчивей. Возможно, потому что был вполне славянской, можно даже сказать вопиюще славянской, внешности: курносое лицо, светлые волосы, большие глаза.
– Навестить, что ли, кого едете? – спросил он, едва они тронулись с места.
– Да нет, снимаю жилье там, – осторожно откликнулся Костя. – Старая квартира дороговата.
Соврав, Костя повернулся к Лене и на всякий случай заговорщически ей подмигнул. Лена уловила игру и попыталась подмигнуть в ответ, но у нее это вышло неуклюже и смешно.
Бросив короткий взгляд через зеркало заднего вида на вещи пассажиров, водитель хмыкнул и недоверчиво мотнул головой.
– Че-то вещей маловато для переезда.
– А мы уже основное перевезли, – уверенно ответил Костя.
– А-а… – мотнул головой водитель. – Ну, в общем, выбор неплохой.
– В смысле? – не понял Костя.
– О месте.
– Каком?
– Ну каком, каком! Куда переезжать собрались.
Возникший невесть откуда светофор, словно наслаждаясь властью над жалкими четырехколесными насекомыми, резко сменил зеленый на красный, и водитель, чертыхнувшись, вдавил педаль тормоза. После чего закурил, выставив локоть в открытое окно. Слегка наклонил голову набок и посмотрел на шофера притормозившей по соседству белой "волги" с помятым крылом. За рулем сидел классический южанин. Его лицо не выражало ничего, кроме скуки. Словно почувствовав на себе взгляд, он повернулся и вызывающе посмотрел на водителя "девятки".
Тот равнодушно стряхнул пепел на улицу и продолжил:
– У меня там теща живет. Мы с женой к ней время от времени заезжаем. Чисто там, спокойно, и рож вот этих черных нет.
И в качестве комментария неожиданно показал смуглому шоферу "волги" язык.
Тот выдержал этот жест с хладнокровием римского патриция, а затем невозмутимо перевел глаза на дорогу.
Светофор в этот момент наконец разродился зеленым, и "волга" с нечеловеческим визгом рванула с места, с ходу меняя левый ряд на правый, блокируя тем самым дорогу "девятке". Теперь надо было либо пытаться вписаться в сплошной ряд проезжающих слева машин, либо ехать за проклятой "волгой", которая начала преднамеренно тащиться, как катафалк.
– Во! Видали? – закричал водитель "девятки", отчаянно давя ладонью на гудок, чтобы заставить "волгу" двигаться быстрее. – Уроды черномазые. Только и ждут, как бы тебе в жопу без мыла вставить!
– Ну, ты со словами-то поаккуратней, – одернул его Костя, покосившись на Лену, которая, впрочем, не очень следила за происходящим и занималась каким-то своим невнятным рукоделием.
– Ай, – с досадой отмахнулся водитель.
– Значит, говоришь, там чисто и спокойно?
– В смысле?
– Ну в районе, где теща твоя.
– Ну да, – буркнул водитель, с трудом выруливая на левую полосу и вдавливая педаль газа в пол.
– А говорят, там убийство было.
– Да ерунда, – поморщился водитель. – Порезали какого-то хачика. Правильно сделали. Воздух чище стал.
Костя больше ни о чем спрашивать не стал – прислонился виском к окну и принялся рассматривать пролетающие мимо дома и улицы. Постепенно глаза устали, и пейзаж превратился в размытое импрессионистское полотно: дома, улицы, повороты, светофоры, люди, дома, улицы, повороты, люди.
– Почти приехали, вон за тем домом и начинается, – неожиданно нарушил молчание водитель, и Костя резко отдернул голову от стекла, поняв, что, кажется, умудрился задремать.
– Здесь притормози, – сказал он, глянув на Лену и протерев слипшиеся глаза.
– Зачем? – удивился шофер. – Мы ж еще не приехали.
– Так надо, спасибо.
Лена, услышав знакомую фразу, оторвалась от своих дел, а шофер, недоуменно пожав плечами, притормозил у тротуара.
Расплатившись заранее приготовленными купюрами, Костя вылез из машины, вытаскивая за собой сначала сумку, а затем отчаянно карабкающуюся наружу Лену.
– Мы уже приехали, пап? – спросила она, оказавшись на земле и просовывая руки в лямки рюкзачка.
– Почти, – сказал Костя и перекинул сумку через плечо – та с глухим шлепком стукнулась об спину. Затем подмигнул Лене и шутливо-услужливо выставив в ее сторону локоть: – Я хочу с вами немного прогуляться, мадемуазель. Вы не против?
"Мадемуазель" засмеялась. Именно таким она любила папу больше всего. Правда, под руку брать не стала – локоть был слишком высоко, взяла просто за руку.
Они шли по улице, разглядывая дома и витрины магазинов. Улица производила унылое впечатление: асфальт был усыпан окурками и обрывками газет, урны у фонарных столбов и подъездов давились горами сваленного в них мусора, витрины магазинов, матовые от пыли и грязных разводов, словно мстя за невнимание к себе, отказывались отражать в мутных стеклах окружающую реальность. Людей, несмотря на дневное время, было мало. Через сотню метров прямо напротив подъезда очередной хрущевки показался киоск с шаурмой, и Костя вспомнил, что с утра ничего не ел. Внутри киоска темноволосый продавец с безразличным видом крутил вертел, на котором спрессованным чучелом висело мясо.
– Шаурму сделаешь? – спросил Костя и быстро глянул по сторонам, словно уже выполнял секретное задание.
– Не вопрос, – ответил продавец с легким южным акцентом.
– Ты хочешь чего-нибудь? – спросил Костя у Лены, хотя, кроме шаурмы, тут ничего и не готовилось.
Лена, поморщившись, помотала головой.
Кавказец, изредка кидая взгляды то на Костю, то на Лену, начал срезать ломти мяса с вертела. Костя слегка побарабанил пальцами по прилавку и, еще раз глянув по сторонам, потрепал стоящую рядом Лену по голове.