"Октопусси" - это такое место, куда имеет смысл ездить если не ради кухни, то ради лифта. Шестнадцать метров глубины, и лифт идет намеренно медленно и очень плавно, - совершенно прозрачный шар с чуть перламутровыми - что замечаешь не сразу - стеклами, - медленно, так, чтобы можно было насмотреться на подводные прелести "Парка "Октопусси"". Когда-то это был самый дорогой ресторан в окрестностях, но потом подвесили над Ингельвудом прозрачный додекаэдр клуба "Фэйт" - и "Октопусси", несмотря на подводного садовника, работающего со всей зоной, видимой из лифта, несмотря на специально созданный искусственный остров, несмотря на джеты, доставляющие гостей с материка и на материк, превратился в заведение номер два. Но это, конечно, значения не имело, - а имело значение то, что By любила катания в этом лифте больше всего на свете - в какой-то момент, когда она завороженно смотрела на шугнувшуюся от нас рыбу, мне показалось, что даже больше, чем меня, - но тут глянула так завороженно и благодарно, что я обнял ее и закрыл на секунду глаза, а когда открыл их - ничего не увидел. Потому что лифт больше не двигался и свет в нем не горел.
Под водой темно, как под землей. Я понял именно там - быть опущенным в маленьком полом шаре под воду и быть опущенным в маленьком полом ящике под землю - совершенно одно и то же, наверное. Не позавидуешь подводникам. Особенно смешно - если бы там-тогда было смешно! - но теперь смешно, - что в этом стекляном гробу в десяти метрах от поверхности воды я был в парадном костюме. Сходство с похоронами было настолько полным, что мне показалось - дурацкая игра или сон дурацкий, и я бы даже лег на пол и скрестил руки в кратком помрачении ума, если бы не почувствовал, как напугалась By. Вот тогда мне стало нехорошо.
Секунд десять все - и мы, и супружеская пара с девочкой лет шести - молчали, ожидая, что все немедленно наладится. Было совершенно, идеально, кромешно темно; я протянул руку и коснулся стеклянной стенки - она показалась мне несколько менее теплой, чем прежде. Проблема явно была элементарной - не было электричества; лифт, соответственно, не двигался, не освещался, не отапливался и не вентилировался. Мне очень понравилось, что проблема настолько простая, и я сказал: "Сейчас они подключат запасной генератор, это от силы минута" - и тут ребенок начал рыдать, а Вупи вздрогнула и закашлялась. Одна из мам девочки сказала: "Лисса, успокойся, сейчас мы поедем дальше, это займет не больше минуты, ты же слышишь" (а я, кстати, к этому моменту понимал, что минута уже прошла), а ее жена, видимо, притянула девочку к себе и присела на корточки, потому что рыдания стали глуше. Я почувствовал, что кожа By под моей рукой покрыта мурашками, и пожалел, что не могу стянуть с себя собственную шкуру и укутать ее, бедняжку. Лифт остывал. Я все время ждал, что глаза привыкнут к темноте, и все время напоминал себе, что этого не будет - здесь нет никакого света, совсем, вообще, зрению не к чему приспосабливаться - и не к чему приспосабливаться слуху, потому что кроме наших собственных шебуршений никакой звук не доносится до нас. Вдруг резануло по глазам - одна из дам нащупала и открыла комм, экран засветился так ярко, что несколько секунд я жмурился и тер слезящиеся глаза. Коммы, естественно, не ловили сигнал на такой глубине - хотя в зале же ресторана стоял трансмиттер? - но все равно почему-то не ловили, ни у кого из нас, но зато они давали свет, и стало полегче. Еще бы они тепло давали. "Послушайте, - сказал я, - одно ясно: весь наличный состав ресторана сейчас занят нами, нами и только нами. А мы должны быть заняты собой, собой и только собой". И еще восемнадцать минут, пока нас поднимали наверх, мы в кромешной темноте пели на пять голосов самые громкие песни, какие только могли вспомнить, - причем я с некоторым умилением выяснил, что моя будущая жена страшно, немилосердно фальшивит. В вестибюль мы вступили под бравурное "Америка, Америка!" - но потом, в джете, усталость и перенесенный страх навалились так, что от машины к дому мы с By брели, держась друг за друга, и перед тем, как вызвать лифт, переглянулись нехорошо - но все-таки вызвали. Вупи, как вошла в квартиру, просто прислонилась к стене и сползла на пол, а у меня еще хватило сил дотащиться до пуфа и кривовато плюхнуться на него, - но уже не хватило сил переменить позу, и минут пять я лежал, внятно ощущая, как затекает нога, и наслаждаясь тем, что этот вечер, кажется, закончился, и тем, что тепло и свет, и тем, что ничего не булькает за стенами, не качается пол и у моих ног не рыдает в ужасе ребенок. "Надо сделать чаю", - сказала By; я немедленно ответил: "Надо". Никто из нас не пошевелился. Наконец она со вздохом поднялась с пола, выпростала ноги из тяжеленных туфель на платформе и как была, в плаще и с приклеенным к тыльной стороне ладони мокрым шариком зонта, пошла на кухню - искать пульт от комбайна, а я все лежал и лежал и думал о том, что вот немедленно бы на пуфе и заснул, если бы не понимал, что уже через два часа проснусь от болей в затекшем теле и оттого, что край плаща врезается в шею.
Когда забибикал чайник, я заставил себя подняться и пойти к By. Она посмотрела на меня исподлобья и сказала:
- Золотую свадьбу мы празднуем на самой высокой точке, какую сможем найти.
У меня не было никаких возражений.
Глава 62
- Это совершенно не твое собачье дело!!!
И вот - пошла, пошла, пошла волна, которая всегда смывает с меня мой возраст, и все наработанное годами, и в конце концов умение, элементарное базовое умение общаться с этим человеком, ставить определенный барьер между своим мозгом и его словами, как-то отстраняться от него в подобных ситуациях; все смывает - и я немедленно становлюсь пятнадцатилетним пацаном, который когда-то схватил младшего братца за плечи и, потеряв всякий разум от его исчерпывающей, бесстыдной наглости, приложил братца затылком об батарею. Я вдруг ловлю себя на том, что уже несколько секунд держу руки за спиной - так остро, так мучительно мне хочется схватить младшего братца за плечи и…
- Немедленно понизь тон. Немедленно перестань на меня орать. Немедленно сядь - на тебя смотрят. А теперь помолчи три секунды и послушай очень внимательно то, что я тебе скажу, или я сейчас встану и ты вообще больше никогда меня не увидишь.
Садится с видом человека, которого приволокли в застенок на смертную пытку.
- Ну?
Головка падает набок - истязуемый ангел.
- Это охуеть какое мое собачье дело, потому что тебя на эту работу устроили я и друзья мои, - это раз. Никого не ебет, что ты, мудак, наебывал людей, которые тебя наняли, - а ебет то, что ты подставил меня и Щ, то есть тех, кто тебя, урода, рекомендовал туда. Я вот сейчас, на месте, даю тебе торжественную клятву, - и не тебе, а себе: никогда я больше не занимаюсь твоим трудоустройством, все, завязали.
- Ну и иди к ебеням! Я, между прочим, взрослый человек, ты думаешь, мне нужны на хуй твои подачки???
Он поразителен все-таки. Он же не блефует, вы понимаете, он же в данный конкретный момент совершенно твердо, истово верит, что ему не нужны "мои подачки".
- И вообще - ты думаешь, я за эту химию бабки брал? продавал налево? Я себе представляю, что ты думаешь, ты всегда думаешь обо мне такое, что, если бы меня хоть немножко волновало, что ты обо мне думаешь, я бы давно должен был застрелиться к чертям!
- А если тебя не интересует, что я думаю, можешь не рассказывать, что ты с ней делал. На хуя мне это слушать?
О - осекся. Действительно, что? И интересно - как он выкрутится сейчас?
- Нет, я тебе все-таки расскажу, потому что я хочу, чтобы ты перестал чувствовать одного себя таким умным, таким предусмотрительным, блин…
…красиво выкрутился, ничего не скажешь.
- …таким за всем следящим; так вот - я давал ее тем, кто мне нужен, кто важен мне, - я поддерживал свои связи, о которых, кстати, ты же, дорогой Саша, объяснял мне, что они важнее всего, ты помнишь? Я не мог, понимаешь, не мог не делиться, потому что разные важные люди знали, что у меня есть канал, и если бы я не поставлял им - они бы переменили свое ко мне отношение, а это - не практично, как любит говорить мой брат Сашечка, это - непредусмотрительно.
Да, брат Сашечка своей ролью учителя жизни тронут до глубины души.
- Ну, прекрасно, умница, молодец, правильно я понимаю, что теперь у тебя достаточно связей с важными людьми, чтобы ты сам нашел, чем обеспечивать жену и ребенка?