В новом романе Сергея Козлова от главы к главе переплетаются шесть судеб. Христиане, русские, мусульманин, китаец, бывший военный, кладбищенский "копаль", доктор философских наук, освободившийся зэк, врач и многие другие… Все они оказываются на пороге Конца времён. Узнаваемые картины современности, так совпадающие с признаками, которые указал Спаситель на Елеонской горе. И десятки пророчеств христианских святых, мучеников и даже суры Корана говорят со страниц этого романа. Апокалипсис уже за окном? Или у героев ещё есть немного времени? Или у всех нас ещё есть немного времени?.. Что-то уже свершилось, что-то только разворачивается на экранах наших телевизоров, что-то, кажется, вот-вот наступит… Не погаснет ли данная каждому от рождения искра Божия? И как пронести через разверзающийся ад любовь к близким, любовь к людям, а главное - веру и Любовь к Богу? Прочитать роман, включить телевизор, заглянуть в интернет, выглянуть в окно и сверить часы. Вот, что остаётся читателю.
Сергей Сергеевич Козлов
РЕПЕТИЦИЯ АПОКАЛИПСИСА
(Ниневия была помилована)
роман
Моей маме посвящается…
Туман остался от России
Да грай вороний от Москвы.
Ещё покамест мы - живые,
Но мы последние, увы.
Шагнули в бездну мы с порога
И очутились на войне.
И услыхали голос Бога:
"Ко Мне, последние, ко Мне!"
Юрий Кузнецов
Глава первая
1
- Ксюша, смотри! Их войска переходят русло пересохшего Евфрата! Съёмки с вертолёта! Огромная армия, столько техники! Да брось ты своё белье! Развесишь потом! Тут решается судьба человечества. Если у нас полночь, сколько времени там? Вечер? Да иди же скорее… Единственная возможность увидеть то, что происходит за тысячи километров, а ты погрязла в быту! Ксюша?! Алёну подыми, пусть тоже посмотрит. Они обещали сбросить на эту массу техники и людей несколько атомных бомб. Вдруг бросят! Что это за сияние за окном? Тьфу! Что это?! Электричество вырубилось? Ксюша, щёлкни защиту. Тумблер там. Ну, быстрее! Там же Армагеддон какой-то… Да где же ты?!.
Надо было перестать говорить, чтобы понять, как давит тишина. Вязкая, буквально ощутимая, как сжиженный газ. Шум за окном, соседская жизнь за стенами, водопровод - тишина поглотила всё, и в первую минуту Олегу показалось, что он оглох. Вставил указательные пальцы в уши, подёргал туда-сюда, не помогло.
- Ксения?! - сам себя слышал, отлегло.
Поднялся в темноте и вышел на лоджию, где жена только что развешивала постиранное белье. Влажное, пахнущее кондиционером-отдушкой, оно чуть качалось на капроновой верёвке, словно кто-то только что тронул её рукой. Сквозняка не было. Окна закрыты. Не было и Ксении. Когда успела выйти и пройти мимо? С нарастающей тревогой Олег прошёл в спальню.
Огромная кровать в две трети комнаты - гордость семейного счастья - была девственно заправлена. Это легко было разглядеть и в темноте.
- Дурость какая-то, - зачем-то сказал Олег по пути в комнату дочери.
Что-то подсказывало ему, что и там пусто. Так и оказалось. Вот только постель Алёны была разбросана. Он дотронулся рукой до вмятины на подушке и, показалось, почувствовал следы недавнего тепла.
- Да что это?.. - растерялся, буквально захлебнулся в своём тревожном состоянии и одновременной беспомощности. - Что за шутки, Ксюша?!
На кухне, в туалете, в ванной - никого. На кухне зажёг и прихватил с собой сувенирную свечу, с ней снова вышел на лоджию и открыл окно. Быстро и точно понял главное: улица не дышала! Воздух был, но не двигался. Рванулся к входной двери, высунул голову в подъезд. Тишина.
- Да вы что, все умерли?! - крикнул кому-то с раздражением. - Что за игра в прятки!
И уже закрывая дверь, вдруг понял - произошло что-то глобальное, такое, что в один миг изменило весь мир. Почему не заметил? Новости смотрел. Каждый день, точнее, каждую полночь, он пялился в огромную плазму на стене, поглощая новости кровавого молоха. Землю тошнило землетрясениями, рвало цунами, она отрыгивала человечество вулканами, покрывалась струпьями засухи, в океанах исчезали острова, а на суше шли сразу три войны, одна из которых всё больше походила на мировую. А человечество следило за главным - курсом валют и ценных бумаг. При этом каждый второй понимал, что бесконечно так продолжаться не может, что уже не только в земле, но и в небе иссякли все важные жизненные ресурсы. И главный ресурс, лежащий в основе стабильности всего, - ресурс терпения. Это было похоже на восторг свободного падения, но без парашюта…
- Ксения?! Алёна?!
Он снова вернулся на лоджию, открыл створку окна. В парке царили мрак и всё та же тишина. В соседнем доме - мёртвые окна, но в одном он увидел лепесток огня - свеча у кого-то в руках. Значит - не один. Значит - есть кто-то ещё. Олег поднял руку со свечой вверх и сделал несколько движений из стороны в сторону. Ему ответили.
- На улицу! - вслух решил он.
Задул свечу, легко нашёл вечно теряющийся карманный фонарь и вышел в подъезд. На какое-то время замер на лестничной площадке, пронизывая слухом двери и стены. Полное, непробиваемое безмолвие было ответом. Оно давило со всех сторон так, что сердце подпрыгивало в грудной клетке, словно пытаясь согреться. Знакомое чувство. Глубоко вдохнул, настраиваясь на спокойное приятие всего, что будет дальше. Вспомнил армию, уличные бои и то, что во время такого боя уже нельзя назвать ни страхом, ни ужасом, скорее - обострённым инстинктом самосохранения, заставляющим принимать мгновенные решения-реакции, движения, доведённые до автоматизма. Нужно ли это сейчас? Что-то внутри подсказывало - всё самое страшное уже позади.
- Может, применили какое-то сверхновое оружие? Оно убивает выборочно? - думать вслух было проще, ибо в голове жил пчелиный рой мыслей, вырвать из него одну существенную удавалось только с помощью языка, выговаривая её чуть ли не по слогам. Разговор с тишиной опять же придавал уверенности.
Улица встретила непривычным, как установил Олег, "нейтральным" теплом. Ни жарко, ни холодно, ни ветерка, чувство покоя такое, словно планета остановилась - не вращается, не плывёт по орбите.
- Статичная безвестность, - назвал он видимый мир, вглядываясь в ставшую жуткой безжизненную темноту в окнах соседних домов.
Там, откуда он ждал, скрипнула тяжёлая металлическая дверь.
- Двери скрипят - уже хорошо, - Олег продолжал разговаривать с кем-то, кто обязательно должен был его слышать. Словно на вселенский диктофон наговаривал.
Выхватил лучом фонаря приближающуюся фигуру. Сразу понял - женщина. Летний плащ, наброшенный, похоже, прямо на пеньюар. И домашние тапочки…
- Вы один? - голос, сплющенный ужасом.
- Нет, теперь нас двое, - напомнил Олег. - Моя фамилия Никонов.
- Никонов? Аня. А имя у вас есть?
- Олег.
- Вы милиционер?
- Почему вы так подумали?
- Тут апокалипсис, а у вас на лице спокойствие, как у памятника философу.
- А что, моё волнение добавит ситуации какой-либо определённости? У меня, между прочим, жена и дочь исчезли. Я не милиционер, я пенсионер, военный… Льготы, прочее…
- Жена и дочь? А у меня… сожитель. Ну… - Аня явно смутилась, - жили вместе… Постоянно… Он уже в постели лежал, я из душа вышла, на секунду отвернулась - и нет его. Сначала думала - шутка дурацкая.
- И я так думал.
- Что же произошло?
- Наши предположения не добавят ясности. Меня другое интересует: кто ещё есть, кроме нас? А то стоим тут, - Олег на секунду задумался, выискивая сравнение, - как Адам и Ева. В тапочках не холодно?
- Нет. Странно, что вообще не холодно.
- Ночь должна быть белая. Солнцестояние всё же. А тут темно. Утро наступит или нет?
- Может, перейдём на "ты"? Кому тут выкать?
- Согласен.
- И что ты собираешься делать, Олег Никонов?
- Решать проблемы по мере их поступления.
- Это как?
- Никак.
Аня посмотрела на него изучающим взглядом.
- Я думала, мы в стороне от всех этих катаклизмов. Что нас это не коснётся. Сибирь. Глухомань.
- Ага, мне это знакомо. Где-то люди гибнут, а мирные обыватели пьют пиво и смотрят футбол. Знаешь, Аня, что самое паршивое в бою?
- В бою? Так ты, наверное, из этих, которые по всем горячим точкам?..
- Из этих. Должен же был кто-то их охлаждать. Горячие точки! Придумали же. Тут вся земля проказой покрылась, а они категориями горячих точек мыслят.
- Понятно, - скривила губки Анна, - вояка, патриот и прочие прелести…
- И прочие прелести… - равнодушно согласился Никонов. - Так вот, самое паршивое в бою - осознавать, что твоя возможная смерть никому на хрен не нужна, кроме самой смерти… - Он демонстративно сплюнул себе под ноги. - Ладно, я пойду.
Девушка растерялась.
- Куда? Спать? А я? Я же боюсь одна!
- Со мной можно попасть в горячую точку. Ищи своего возлюбленного, - сухо отрезал Никонов.
- Да он на моих глазах тупо исчез! Да и не возлюбленный он мне. Прижаться не к кому было, понимаешь?! Двадцать восемь лет - а вокруг только пьяницы, идиоты и обжоры. А он внимательный и заботливый…
- Ну, началась русская исповедь первому встречному, - Олег уже стоял к Анне спиной.
- Да, а вы все - правильные и любящие - каждый со своим самоваром. Тебе не понять…
Никонов нехотя повернулся лицом к Ане, выключил фонарь.
- Что ты про меня знаешь? - с вызовом спросил он. - Может, я в сотни раз хуже тебя. Я же тебя не осуждаю. Как зовут твоего друга?
- Эльчин.
- Как?