Казалось, лавина света приближалась к нам, отражаясь в водной поверхности тысячами световых "дорожек". И только на высокой башне, удивительно напоминавшей Кремлевскую, сверкал огонь рубиново-красной звезды.
Вот он, живой памятник великому плану электрификации нашей страны! - думал я, прислушиваясь к глухому гулу воды, низвергавшейся вниз с водосброса высотой с многоэтажный дом. - Как шагнула вперед наша энергетика!
Глиссер проходит шлюзы самой мощной в мире гидроэлектростанции. Мощность ее равна двум миллионам киловатт. Она почти в четыре раза больше Днепрогэса. Энергия ее используется не только в близлежащих районах и городах - она передается за много километров к сердцу нашей родины - Москве.
От турбогенераторов, заключенных в бетонном теле сооружения, электрический ток напряжением в шестнадцать тысяч вольт поступает к специальным повысительным трансформаторам. Для того чтобы осуществить почти фантастический бросок энергии на расстояние в тысячи километров, необходимо повысить напряжение тока до четырехсот тысяч вольт.
Я вижу колоссальные мачты, подобные огромным решетчатым буквам "П". Уходя с повысительной подстанции в ночную даль, они несут на себе провода, находящиеся под напряжением, почти равным напряжению разряда молнии. Гирлянды изоляторов необычайного размера и длины поддерживают высоковольтные провода. Они слегка светятся, скрываясь в отступившей от плотины ночной темноте.
И провода эти через всю страну несут на себе сказочную силу электричества. Они являются одновременно живым каналом связи между центральным постом управления и командным пунктом электростанции. По высоковольтному проводу передается целый комплекс служебных сигналов и показаний. Эти показания защищены не только от чудовищного напряжения - они отфильтрованы от всех электрических помех.
Из далекого поста управления Единой высоковольтной сетью в Москве простым нажатием кнопки осуществляются запуск и остановка мощнейших агрегатов. Приборы показывают уровень воды и производят телеизмерение всех величин, необходимых для установления режима работы гидростанции.
И то, что управление всей этой титанической постройкой, бесконечно сложной, осуществляется только одним человеком, еще и еще раз указывает, каких вершин достиг человеческий разум.
* * *
Мы поднимаемся вверх по Куйбышевскому морю. Я вижу новые заводы и промышленные предприятия, раскинувшиеся по берегам великой водной дороги.
Заводы-сады, заводы-автоматы, телеуправляемые гиганты выросли по берегам Волги.
Я думаю о том, что бесконечно дешевая электроэнергия создала переворот не только в механизации, но и в металлургии, в изготовлении стройматериалов. Отличные транспортные условия волжской магистрали изменили весь ход промышленного обмена. Новые сырьевые источники сельского хозяйства, животноводства, полезных ископаемых - все это вызвало бурный промышленный подъем. И все это помогла сделать "Новая Волга" с ее гидростанциями и каналами.
Остались позади обрывистые берега Жигулей. Их невозможно забыть, если хоть раз они проплывут у тебя перед глазами. Теперь этот район дорог нам не только своими неповторимыми красотами - он стал богатейшей нефтяной базой средней Волги. Механизированные нефтяные вышки, насосные станции, нефтеперегонные заводы изменили пейзаж Жигулевских гор.
Мы минуем Ульяновск. Это первоклассный портовый город. Здесь прошли детские и юношеские годы Владимира Ильича Ленина. Вылитая из бронзы огромная фигура вождя революции стоит над полноводной рекой. Издалека видна она. И кажется, что Ильич с радостной улыбкой смотрит на водную гладь, на безбрежные просторы новой жизни.
Мы подплываем к Казани. Именно подплываем, потому что раньше город располагался в десяти километрах от реки. Теперь подпор плотины, вызвавший образование Куйбышевского моря, приблизил Волгу к стенам этого древнего города и сделал его портовым.
Все ближе, ближе к Москве устремляется наш глиссер. Вот перед глазами прошли шлюзы и плотины Горьковской электростанции. Я вижу пристани Горького с его верфями и заводами, расположившимися в месте слияния Волги с Окою. Именно здесь, на всемирно известных заводах Красного Сормова, создается флот "Большой Волги". Флот, который построен по особому принципу. Это уже не речные, а озерные корабли, приспособленные к штормам новых донских, волжских, днепровских морей. Это специальные ледокольные корабли, необходимые для продления периода осенней и весенней навигации на озерных водохранилищах. Это самоходные баржи-тяжеловозы. Это, наконец, мощные буксиры-тягачи, приспособленные для транспортировки сверхкрупных плотов.
Мы минуем Горький, Кострому, Ярославль и подходим к Щербаковскому морю. Нам не нужно пересекать его. Лишь одним краем, следуя некогда бывшей здесь излучиной Волги, мы продолжаем наш путь.
Велики водные просторы Щербаковского водохранилища. Оно пополняется водами рек Шексны, Мологи, Суды. Отсюда на север пролегает водный путь на Балтику и в Белое море через каналы старинной Мариинской системы и Беломорско-Балтийский канал. Нам не нужно плыть туда. Мы поворачиваем резко на юг, к Угличу. У Ивановской плотины, там, где разбившиеся воды образуют Московское море, мы вступаем в русло канала имени Москвы. Он заполнен водой той же "матушки Волги" и несет ее к столице. И мы мчимся по его сверкающей глади туда, где в небе уже виднеются высотные здания, поднявшиеся над тысячами заново отстроившихся московских крыш.
Высоко-высоко на Ленинских горах торжественно и просто вырисовывается над Москвой-рекой прекрасное здание Московского университета. За ним встают новые дома нового города.
Украшенные золотыми шпилями, ослепительно белые в своей керамиковой одежде, здания эти кажутся мне близкими маяками бесконечно родной Москвы.
Позади - горячий воздух над Аму-Дарьей, узбойские оазисы Главного Туркменского канала, беспокойная вода Каспия, волжские просторы, водяная лестница Волго-Дона. Позади - семь тысяч километров незабываемого пути наших мирных трудовых побед.
Впереди Москва - сердце и совесть нашей страны, город, в котором гениальный зодчий планирует будущее Земли - ее счастье, ее радость и процветание.
Глиссер наш уверенно приближается к столице.
Вперед, и только вперед!
Глава восьмая
В КОТОРОЙ РАССКАЗАНО
О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ВЕЛИКОГО КАНАЛА
Проснувшись, я посмотрел на альтиметр. Он показывал высоту двадцать пять тысяч метров.
Переведя взгляд на указатель скорости, я заметил, что стрелка прибора зашла за цифру две тысячи километров в час. Наш реактивный стратоплан мчался на юго-восток. Светящаяся точка отмечала его маршрут на карте-экране, укрепленном у меня перед глазами. Двигаясь по прямой линии, эта яркая точка света то перерезала леса, холмы и голубые полоски речек или тонкие нити железнодорожных путей, то проходила по красным кружкам населенных пунктов.
Связанный с автопилотом и земными радиомаяками маршрута, световой указатель безошибочно отмечал на карте местопребывание стратоплана.
Я полулежал в удобном авиационном кресле и сквозь прозрачные иллюминаторы герметической кабины смотрел то на карту нашего полета, то на землю.
Она была далеко внизу. Покрытая легкой дымкой тумана с ослепительно белыми стайками облаков, лежала родная земля. Над ней раскинулось лилово-черное небо стратосферы, усеянное круглыми немигающими звездами, горевшими среди бела дня.
Тонкая, едва различимая в воздушном мареве сетка лесозащитных насаждений разрезала землю на геометрически правильные прямоугольники. Как дороги и близки были мне эти чуть различимые с высоты зелено-серые квадраты лесов! Они появились за последние десятилетия в бескрайной степи. Зеленые тени лежали вдоль серебристых рек - это тянулись широкие лесные полосы. И, словно яркие солнечные зайчики, под крылом самолета блестели и убегали зеркала прудов и водоемов, тут и там разбросанные между зеленью лесов. Голубые линии каналов еще более подчеркивали геометрически организованный рисунок пространства, который можно наблюдать только с высоко летящего самолета.
Да, великий план лесонасаждений был полностью претворен в жизнь!
Я смотрел вниз с высоты двух с половиной десятков километров и видел реальные результаты выполнения великого плана лесонасаждений. Вся эта строгая геометрия земли, подчиненная продуманным законам, как бы подчеркивала своим существованием созидательную деятельность советского человека.
Сегодня мне предстояло увидеть одно из самых крупных народных строительств - стройку, растянувшуюся на протяжении нескольких тысяч километров. Ветви этого строительства раскинулись одновременно по территории Сибири и Средней Азии.
Я оглянулся. Вокруг меня шла жизнь, обычная для стопятидесятиместного самолета дальнего следования. За соседним столом, растянув сложенную гармоникой карту, спорили два человека. Южанин с темным, выжженным солнцем лицом, сильно жестикулируя, что-то с жаром объяснял своему собеседнику. Тот, водя карандашом по карте и изредка поднимая глаза, упорно повторял одно и то же: "Запомните: и здесь без гидромеханизации не обойтись!" Затем он снова молча выслушивал жаркую речь собеседника.