Теперь тело двигателя начинает обрастать деталями.
Запрессовываются хромированные гильзы цилиндров, предварительно охлажденные жидким воздухом. Автоматически становятся на свое место тонкие вкладыши подшипников, поступающие со своей производственной линии.
Где-то на вспомогательном пути умные сборочные станки уже надели на поршни кольца. Станки скомплектовали поршни с шатунами, закрепили их на коленчатом валу и подвели к горловинам цилиндров.
Легким, почти разумным движением машины строго закрепленная поршневая группа вдвинута в блок мотора. Специальные автоматические приспособления окончательно укрепляют коленчатый вал.
Мы идем вдоль сборочной линии, взволнованные величием человека, создавшего эту цепь разумных машин.
Все дальше и дальше передвигается по линии блок мотора, обрастая деталями. Уже поставлены клапаны, во-время поданные с клапанной линии. Заняли свое место распределительные валики и шестерни, поступающие откуда-то сбоку.
Глаз мой не успевает следить за чудесной работой станковсборщиков. Они выполняют почти человеческие движения, полные тончайшего расчета и осторожности. В неощутимую долю секунды ставится очередная деталь на свое место. Она закрепляется и тут же контролируется. Ошибка невозможна.
Откуда-то со стороны к главной линии непрерывным потоком идут всё новые и новые детали двигателя. Идет электрооборудование, ставятся на свое место свечи зажигания. Сверху уже опускается на почти собранный двигатель карбюратор… Станок закрепляет его и передвигает собираемый мотор дальше.
Всё новые и новые позиции занимает двигатель, четко переходя от одного положения к другому.
И около этой живой, не замирающей ни на секунду линии машин, стальными нитями связанной с десятками других автоматических цепочек, изредка появляются люди.
Они склоняются над особо важными и ответственными узлами сборки только для того, чтобы еще и еще раз проверить добросовестность работы своих механических помощников.
И когда в случае малейшей неисправности аварийный станок начинает электрическим голосом просить человека о помощи, сигнализируя ему о неполадках торопливыми вспышками лампочек, человек бежит к нему, почти как к живому существу, попавшему в беду.
Моментально определяется характер неисправности. Мастер лишь на несколько минут выключает аварийный участок линии. Он тут же умелыми движениями инструмента устраняет неполадку, производит регулировку станка.
Нажатие кнопки - и линия вновь вступает в строй. Неудержимый поток все дальше и дальше несет за собою обрастающее деталями тело двигателя. Поток несет его на выход - к самому концу линии, туда, где каждые три минуты транспортер вынимает из последнего зева машины готовый новенький серебристый мотор. Сколько стальных сильных и в то же время осторожных рук касалось его!
Части его отливались в механических литейных агрегатах.
Они проходили специальную термическую обработку в электропечах. Острые, как огненные иглы, кислородные горелки коротким движением срезали ненужные литники. Строгальные станки до блеска обстругивали поверхность деталей. Обработку продолжали электроэрозионные станки, врезаясь электрическими искрами в металл и прожигая в нем нужные отверстия. Штамповка, протяжка, проковка, фрезерование, шлифовка и полировка, накатка и наклеп были необходимы для рождения деталей.
Тепловая закалка и закалка холодом при сверхнизких температурах жидкого воздуха, нитрирование и цементация, наконец поверхностная закалка деталей токами высокой частоты и целый ряд химических процессов были так включены в работу завода автомата, что стали естественными операциями любой из автоматических линий. А эти линии протянулись на сотни метров - от сырьевых складов до стендов обкатки новых двигателей.
Мы идем дальше, не в силах скрыть свой восторг перед высокой организацией одного из сложнейших производств.
И наконец мы поднимаемся с Прокофьевым в главную диспетчерскую завода. Она сосредотачивает в себе весь контроль и все управление производством. Суровое лицо Прокофьева помолодело и буквально светится от торжества.
- Видали? Вот это автоматизация! - неоднократно повторяет он, когда мы поднимаемся по лестнице.
Диспетчерская расположена в цилиндрическом помещении большого застекленного фонаря. Он поднят над главным сборочным цехом завода, символически как бы главенствуя над всем производственным процессом.
Десятки километров проводов и кабелей тянутся сюда со всех пунктов предприятия, раскинувшегося на огромной заводской территории.
Старший диспетчер, опытный, уже немолодой инженер, подводит нас к основному щиту. Здесь запечатлена вся многообразная схема организации автоматического завода. Я вижу главную линию со всеми ее ответвлениями и вспомогательные цехи.
Наглядно убеждаюсь в том, насколько прав был Прокофьев, который сравнивал завод-автомат с огромным деревом.
Я вижу на диспетчерской схеме десятки линий-ветвей.
Они примыкают к основному стволу сборочной линии - как бы срослись с ней. На щите отмечается все: производство деталей, запас их на узловых пунктах, выход готовой продукции.
Вот раздается звонок - и нервно пульсируют лампочки на одной из боковых ветвей.
Диспетчер подходит к щиту. Он нажимает кнопку соответствующего участка схемы и громко спрашивает:
- Товарищ Клементьев, что случилось с девятым автоматом? Почему выключили?
В ответ раздается голос дежурного по линии:
- Произвожу замену раскрошившегося сверла. Через минуту станок будет запущен… Линию не останавливаю.
Я засыпаю диспетчера вопросами:
- Скажите, как же вы учитываете износ инструмента? Ведь с обработкой каждой детали размер инструмента пускай на тысячные доли миллиметра, но все равно изменяется… Ведь недосмотри - и со временем рабочие размеры детали будут нарушены. А что произойдет, если одно звено линии все-таки выпадет? Часть линии придется выключить?
- Не беспокойтесь, - улыбается диспетчер, не отрывая глаз от схемы. - Весь инструмент автоматических линий так подобран по своей износоустойчивости, что его смену производят одновременно по всей линии в точно установленные сроки. Например, большинство режущего инструмента мы заменяем в перерыв, при общей наладке станков. Это происходит регулярно раз в сутки. Лишь некоторые напряженно работающие сверла и фрезы приходится заменять чаще - через двенадцать часов. Это время совпадает с малым перерывом работы линии. Правда, в короткие минуты нашим наладчикам и инструментальщикам работы хватает!.. - говорит диспетчер. - Ага, вот и станок наш включили! - восклицает он, когда глаза его замечают переставшую пульсировать лампочку. - Неожиданные поломки, как эта, например, с девятым автоматом, случаются редко. Однако в данном случае вы сами видите: мы не останавливаем линию. Ведь почти у каждого агрегата есть свой аварийный запас деталей. Эти детали питают линию во время вынужденного выхода из строя станка…
- Ну, а дальше? - спрашиваю я. - Продукция получена… Куда же идут готовые двигатели?
Диспетчер подводит меня к окну. В лучах осеннего солнца я вижу застекленные крыши корпусов, перемежающиеся с зеленью заводского парка.
Диспетчер указывает мне на продолговатое здание с полукруглой прозрачной крышей:
- Это автосборочная линия нашего завода. Главный автоматический конвейер всего предприятия. На него работает несколько таких цехов, как наш. Здесь собирают автомобили.
* * *
Когда через несколько часов мы вышли с Прокофьевым из заводских ворот, меня все еще не покидало волнующее чувство.
- Вы понимаете, - говорю я Прокофьеву, - что поражает меня на заводе в первую очередь? Это не просто замена человеческого труда работой машин, а, скорей, качественно новая замена, осуществленная на заводе-автомате…
- Вы правы, - перебивает меня Прокофьев. - Создав автоматическую линию, мы не просто заменили людей механизмами. Мы построили машины, которые в состоянии делать то, что сам человек сделать не сумеет, о чем он может мечтать.
Возле безлюдной автоматической линии вы все время незримо ощущаете сотни людей, вложивших свой труд, свою мысль в создание этой цепочки разумных машин.
Машины-автоматы, созданные благодаря человеческому сознанию, стали сильнее и расторопнее своих творцов. Раскрепостив человека от грубого физического труда, они дали волю нашему разуму для еще более смелых творческих дерзаний. Вот современная аналитическая машина, электроинтегратор например, облегчает труд ученых-исследователей. У нас на заводе с его помощью мы определяем свойства металла в зависимости от химического состава. Он дает окончательный результат в течение нескольких мгновений. Обычный расчет такого типа потребовал бы работы целой бригады расчетчиков в течение нескольких дней, а то, пожалуй, и недель. Это уже не простая машина-автомат. Это, если хотите, "думающая машина"…
- Но цель использования "думающих машин", по-моему, та же, - продолжаю я мысль Прокофьева: - это раскрепостить человеческое сознание от утомительных и однообразных расчетов, с тем чтобы способствовать дальнейшему творческому развитию личности.
