* * *
С одной стороны на горизонте взошла луна, с другой – начало садиться солнце.
Деклан не мог поверить в то, что ему только что сказала Мо.
– Если так суждено… – наконец сказал он, не глядя на нее. Слова застревали у него в горле. – Может быть, нам лучше расстаться, может быть…
– Я сказала правду, – показала она. – Мы найдем выход.
– Но, Мо…
– Ты думаешь, только тебе придется пойти на жертву, но это неправда.
Деклан обхватил лицо руками, не зная, что делать дальше. Она станет изгоем. Врагом всех спэков. Вот что сказала ему она. Когда этим вечером она пришвартовала свою лодку, спэки уже ждали ее. Они больше не верили, что Деклан – всего лишь домашний любимец. Конечно, они уже знали о ее чувствах благодаря Шуму, но считали их всего лишь мимолетным увлечением. Они терпели его потому, что жители Горизонта – а значит, и Деклан – должны были покинуть город. Когда спэки услышали в ее Шуме, что Мо и Деклан собираются остаться вместе, они недву смысленно намекнули ей о последствиях.
– Грядет война между нашими народами, – показала она ему.
– Но если так, то куда нам идти? Где мы сможем укрыться?
– За морем. Есть другие земли, с другими голосами.
– Но как нам переплыть море?
– Мы сделаем то, что будет нужно. Мир большой. В нем обязательно найдется место для нас двоих.
– Хотелось бы, чтобы было так. Почему-то пока все выходит наоборот.
Он оглядел маленький сад с обветшалым забором, с сорняками, сполоть которые ни у кого не дошли руки, опустевший дом с покосившимся деревянным каркасом. Когда-то этот городок основали потому, что были полны надежд. Теперь надежды ушли.
Обо всем этом она узнала мгновенно, и он уже слышал, как ее Шум усилился, возражая ему.
– Я расстанусь с тобой, – сказал он снова, не смотря ей в глаза, – если будет нужно. Если так ты будешь в безопасности.
– Но почему ты решил, что тебе придется со мной расстаться? – показала она.
Ее Шум снова изменился, и он увидел, что она пытается найти в нем место для него. Он попытался найти место для нее в своем Шуме, но его надежда оказалась недостаточно сильна. Он смог лишь утонуть в ее объятиях и попробовать найти выход в том будущем, где выхода на первый взгляд не было.
Их вспугнул стук в дверь. Солнце садилось за холмы, наступала ночь, а с ней пришел и сильный холод. Приближалась зима, и она обещала быть лютой.
Снова постучали.
– Я знаю, что ты там, Деклан. Даже слепой увидел бы твой Шум! – прокричал голос из-за двери.
– Госпожа Койл, – прошептал Деклан.
– Она благосклонна к нам, – показала Мо.
– Отчасти.
Деклан встал. Мо последовала за ним. Они прошли в дом и открыли входную дверь. Госпожа Койл окинула их взглядом.
– Мне нужно поговорить с тобой, Деклан, – сказала она. – Наедине.
– Я же сказал вам, госпожа. Я никуда не уйду.
– Я здесь не за этим.
Она смотрела сурово, но больше ничего не сказала.
Деклан попытался выждать, пока госпожа Койл уйдет, но это еще не удавалось ни кому. Он посмотрел на Мо, а потом снова на госпожу:
– Здесь она будет в безопасности?
– Здесь не опаснее, чем где-то еще.
– Это значит, не очень безопасно, да? – показала Мо.
– Если бы вы с ним не собирались совершить ужасающую глупость, я бы сказала, что ты весьма умна, – сказала госпожа. Она обернулась к Деклану: – Пойдем со мной.
– Иди, – показала Мо. – Со мной ничего не случится.
Он немного подождал, потом вышел через переднюю дверь вслед за госпожой. Прежде чем дверь успела захлопнуться, госпожа развернулась и вытянула руку, чтобы остановить ее. Просунувшись через дверной проем, госпожа обратилась к Мо:
– Не попадайся никому на глаза. Сиди дома и читай книжки. Я знаю, ты это любишь…
Она не обратила внимания на вопросы, звучавшие в Шуме Деклана, и поспешила прочь, обернувшись к нему:
– Ты идешь?
– Куда мы идем? – спросил Деклан, когда они удалились от дома.
– А ты как думаешь? – резко ответила госпожа, ухватившись за ветку дерева и подтянувшись.
Они прошли по тропинке в холмы, окружавшие город с противоположной океану стороны.
Главная дорога тянулась параллельно течению реки до самого Хейвена, но от нее ветвились несколько охотничьих тропок, ведущих в лес, по которым ходили и люди, и спэки.
Деклан с госпожой прошли почти до конца самой крутой из них, и теперь могли смотреть с высоты на ветхие городские постройки: на единственный магазинчик, на церквушку, на маленькую городскую площадь, спланированную по образцу той, что покрупнее, в Хей-вене. И на океан, простиравшийся на север, юг и восток так, словно этот берег был последним крохотным клочком земли на краю бесконечности.
– Кажется, вы хотите увести меня как можно дальше от города, – сказал Деклан.
Госпожа Койл присела под небольшим деревом.
– Я могу только повторить то, что уже сказала. Тебя можно было бы счесть умным, если бы ты не совершал иногда несусветные глупости.
– Я не брошу ее, госпожа. Не знаю, способен ли я на это.
Она раздраженно вздохнула:
– Думаешь, такое случается впервые, Де-клан? Думаешь, за всю, не буду лукавить, короткую историю этого проклятого мира человек первый раз сблизился со спэком сильнее, чем подобает приличным людям?
– Вы имеете в виду…
– Когда особи оказываются вместе, иногда природа берет свое, какими бы разными они ни были. Случаются удивительные вещи. Но угадай, Деклан, как часто все заканчивается хорошо?
Он не ответил, и ее это удовлетворило.
– Я привела тебя сюда потому, что хочу тебе кое-что сказать, – голос ее был так же тверд, как любая скала, которую спэки могли бы поставить в пример, – и совсем не хочу, чтобы кто-то другой слышал твой Шум. Все и без того хуже некуда.
Она обхватила себя руками, стараясь защититься от холода.
– Что случилось?
Она сидела в тени, и он видел лишь блики света в ее влажных глазах. Он знал, что мог бы многое прочесть в них, если бы только у нее был Шум.
– У меня новости, Деклан, – сказала она. – Плохие новости.
Он сглотнул.
– Говорите.
Он увидел, как она кивнула во мраке.
– Отправившиеся сегодня утром в Хейвен горожане не добрались туда.
Он ждал продолжения, но она больше ничего не сказала. И тогда он понял:
– Мама! Что случилось с мамой?
– Плохо дело, Деклан. Даже хуже, чем в бреднях Илая Пинчина.
– Что случилось с мамой?
Госпожа Койл подняла подбородок, словно готовясь принять незаслуженный удар:
– Она погибла, Деклан. Мне очень жаль. На них напали. Это были спэки.
Он на мгновение онемел, не в силах даже подумать о последствиях случившегося.
– Началась война, – сказала она. – Она уже здесь. Кто прав, кто виноват, кто развязал ее и почему – теперь это просто слова. Нам нанесены удары. Это лишь один из них… – Она посмотрела на свои руки. – И я боюсь, что за ним последуют другие.
Деклан стоял, сжав кулаки, пытаясь прочесть ее мысли.
– Я в это не верю. Не верю, что они могли так поступить.
– Они это сделали. Мне жаль, Деклан, но такова война, – сказала она. – Я постоянно поддерживала связь с госпожами Гавани, мы обсуждаем варианты дальнейших действий, но нужно готовиться к худшему.
– Мама, – сказал Деклан, вспомнив о том, что они не попрощались, о том, что он ей так и не успел сказать.
– Мы продолжим действовать по плану, – негромко сказала госпожа Койл. – На рассвете мы уходим в Хейвен. Это будет опасно, но оставаться здесь еще опаснее. – Она наклонилась вперед. – Ты должен пойти с нами, Де-клан. Теперь это особенно важно. Тебе нельзя оставаться здесь. Нельзя оставаться с ней.
Он мотнул головой, но скорее от замешательства, чем потому, что хотел ей возразить.
– Она здесь совсем ни при чем. Я бы обязательно что-то увидел, если бы она…
– Может быть, на нас напал не ее род, – сказала госпожа, – или они умеют скрывать все лучше, чем мы. Ты показал мне, что любишь ее. Показал, как много она для тебя значит. Но хорошо ли ты ее знаешь, Деклан?
Он поднял глаза и задумался над вопросом. Как хорошо он ее знал? За последние шесть месяцев он провел с ней больше времени, чем с кем-то еще, кроме матери, но Мо была так не похожа на него. Так не похожа. Возможно, между ними были мосты, пересечь которые никогда не получится, может быть, всегда останется какая-то дистанция, какое-то сомнение.
В душе скопилась боль, существовавшая почти отдельно от него и ожидавшая того момента, когда он позволит ей овладеть им.
Он замер, увидев, как в глазах госпожи Койл сверкнул огонек.
Маленькая яркая белая точка посреди разрастающейся тьмы.
Но раз солнце уже позади нее, где же тогда…
Он развернулся, чтобы взглянуть на город.
За деревьями, за дюнами, у берега реки, меньше чем в сотне метров от самого океана…
Его дом горел.
Он побежал, не оглядываясь на госпожу.
Было темно, он бежал по крутому склону. Несколько раз ему приходилось хвататься за стволы деревьев, чтобы не упасть. Он рассек лоб о ветку дерева, но это его не остановило. Он бежал дальше.
Мо, сказал его Шум, и это все, что он должен был сказать. Он видел, как внизу полыхает пожар. Языки пламени вздымались с крыши его дома, превращая его в подобие маяка, отбрасывая длинные яркие полосы на водную гладь.