* * *
Все еще ошеломленный, он лежал на носу ее утлого рыболовного суденышка. Она пришвартовала его у устья реки, попросила его поторопиться, а потом лечь и не шевелиться… и спустила лодку на воду. Он без конца вертел в руках старый передатчик.
– Я думал, эти штуки больше не работают.
Сиди дома и читай книжки, сказала госпожа Койл, когда увела Деклана. Она сказала так потому, что смогла передать на планшет Мо сначала предупреждение, а потом и план побега.
– Она писала, что нет времени, – показала Мо, расставив ноги по обе стороны лодки, как это делали рыбаки-спэки, – она гребла единственным длинным веслом, направляя судно к коралловому рифу, за которым простирались глубокие воды, – и что мне нужно будет быть убедительной.
Госпожа Койл спрятала за кирпичом у входной двери дома Деклана два передатчика для Мо. Один нужно было оставить в горящем доме, другой – использовать на без опасном расстоянии. Когда разгорится пожар, Мо должна была прокричать в передатчик в ее руках, и тогда крики раздались бы из передатчика в пылающем доме, создавая впечатление, что она погибла. Она не думала, что план сработает, но попробовать стоило. И она не ошиблась.
Мо посмотрела на Деклана.
– И она не могла сказать мне об этом, потому что тогда это отразилось бы в моем Шуме и все узнали бы об этом. Я должен был верить, что ты погибла. – Он изумленно посмотрел на Мо. – Я угрожал ей. Готов был убить ее. – Он снова перевернул передатчик. – А она была готова скорее умереть, чем позволить горожанам узнать обо всем и линчевать нас обоих.
– Они должны были верить в то, что я умерла. Ты должен был в это верить. Все это было очень сложно.
– Да, – тихо сказал Деклан. – Да, очень сложно. – Он положил передатчик. – Находчивая, правда же?
И ведь никому не сказала ни слова об этом плане.
Они пересекли коралловый риф. Около них принялись осторожно кружить крупные рыбы, узнавшие лодку спэков, заплывшую настолько далеко.
– Мне жаль, что погибла твоя мать, – показала Мо.
Деклан ничего не ответил, но его Шум снова свернулся в клубок от горя.
– Не все из нас хотят этой войны. Не все хотят той боли, которую она принесет, – сказала она.
Ее поселение было мирным, и, пока воинский призыв был добровольным, жители его оставались в стороне, надеясь, что война закончится. Но они порицали Мо за то, что она хочет сбежать с человеком, рассказывали ей об ужасных деяниях людей с запада. Они с отвращением отвернулись от нее, когда она сказала им, что Деклан – отдельный человек, а не целый народ.
Она гребла, уводя судно в глубокие воды, а он чувствовал, как горька для нее разлука.
Значит, у нас обоих горе, подумал он.
– Да, – ответила она, прочитав его мысли, – но оно у нас общее.
Они отплывали все дальше и дальше от берега. Чудовищная рыба теперь держалась на расстоянии, но лодка по-прежнему казалась Деклану хлипкой.
– В то место за морем, где мы сможем быть вместе, – показала она, продолжая грести.
– Но это же невероятно далеко.
– Далеко, но не так уж невероятно, – показала она.
Деклан обернулся и долго смотрел, как Горизонт тает вдали. Он казался таким маленьким. Впереди простиралась лишь вода – ничего, кроме воды, в глубинах которой бушевали чудовища. Кроме бесконечности, которую им каким-то чудом предстояло пересечь на этой мелкой плоскодонной лодчонке.
Но сейчас они были живы, они были вместе и уносились все дальше по волнам огромного моря. Моря без конца и без края.
Снегач
ЕСЛИ БЫ НЕ УИЛФ, я бы пропал.
– Назад! – кричал он. – Назад к кораблю!
В его Шуме я видел лишь белизну, окутывавшую нас, густую пелену снега, пришедшего с началом кошмара и заполнившего собой и небо, и землю. Мне стыдно признаться, но я запаниковал, потому что, честно скажу, подумал, что снова слепну. А потом, глазами Уил фа, я увидел длинную красную полосу на снегу, слишком глубокую и широкую, чтобы тот, кто ее оставил, смог остаться в живых.
– Поймал, – сказал он, схватил меня за руку и потащил за собой.
Он тащил меня быстро, но его Шум был слишком спутанным, слишком неразборчивым, чтобы я мог легко следовать за ним. Я неловко упал, и меня наполовину завалило снегом.
Уилф снова потянул меня за собой:
– Нужно бежать, Ли. Прочь отсюда.
– Оставь меня. Помогай остальным. В такую погоду я только обуза.
– Не дождешься, Ли.
А потом снова раздался рев.
Чертова тварь пробежала кругом и вернулась обратно.
Уилф не сказал ни слова, просто взял меня под мышки, снова поднял на ноги и силой рванул за собой.
Я не различал почти ничего, только то, что видел Уилф: белый снег, много-много белого снега.
Рев снова взрезал воздух прямо за нашими спинами, на ужасной, невозможной высоте. В шуме твари не было ничего, кроме желания нас прикончить. Уилф утянул меня в сугроб – лучше укрытия было не найти.
Мы слышали громоподобный топот твари, несущейся на нас с невероятной скоростью.
Но она прошла мимо, и вдали мы услышали крик – человеческий крик.
Он резко оборвался.
– Нужно помочь им, – сказал я.
– Да, – отрезал Уилф, и я видел, как клубится его Шум.
Когда мы вышли с разведывательного корабля, стоял ясный день, и нам ничто не должно было угрожать. Мы увидели, что начинается буран, и решили вернуться, но тучи настигли нас прежде, чем мы успели собраться, и среди голых деревьев поднялся ураган.
Ураган, который принес с собой нечто.
У Фостер было с собой ружье, но она погибла первой. Кричала, а потом внезапно умолкла. Остальные побежали, пытаясь добраться до корабля, но метель усилилась, и все они ослепли так же, как и я.
По Шуму Уилфа я понял, что он думает об оружии, которым оснащен любой разведывательный корабль.
– Мы должны попытаться, – сказал я.
– Угу.
Он схватил меня за руку, и мы снова побежали, уворачиваясь от камней и вырванных с корнем деревьев.
Рев, казалось, окружил нас со всех сторон. Мы слышали крики остальных заблудившихся и мечущихся в панике среди метели. Я совсем потерял корабль, но Уилф наверняка знал, где он, – в его Шуме впереди нас виднелась его темная тень. У двери стоял человек. Миккельсен, оживленно машущий нам рукой.
– Скорей! – крикнул он.
– Оружие? – спросил Уилф, когда мы взбегали по небольшому трапу внутрь.
– Уже на взводе, – отозвалась из кабины Коллиер, размахивая руками над экранами, на которых остальные из нас, оставшиеся снаружи, отображались в инфракрасном спектре.
Уилф посмотрел на них, а я увидел их благодаря ему.
– Только двое? – спросил он.
– Фостер, Джанг и Стаббс мертвы, – неживым голосом сказала Коллиер, указывая пальцем на неподвижные, уже начинающие синеть в инфракрасном спектре тела на экранах.
На двух экранах по сторонам от главного бежали в противоположном направлении две фигуры. Компьютер опознал их: слева Фуку-нага, справа Джефферсон. Мы все наблюдали за тем, как огромная голубая тень в три раза выше Джефферсон поднялась за ее спиной из-под снега, подняла ее оранжевый силуэт в воздух и разорвала надвое.
– Господи боже, – проговорил Миккельсен.
– Привожу ракеты в боевую готовность, – сказала Коллиер, нажимая на кнопки.
– Что это за тварь? – спросил я.
– Где Доусон? – спросил Уилф, и я понял по его Шуму, что он внимательно изучает каждый экран. От нее не осталось ни следа. Ни от мертвой, ни от живой.
– Тварь гонится за Фукунагой, – прокричал Миккельсен.
Мы видели темно-голубую тень, нечеткую в инфракрасном спектре, словно бы она была так же холодна, как и все, что ее окружало. Она отвернулась от того места, где теперь лежал труп Джефферсон, и пересекла первый экран, затем второй. Фукунага – сильная и здоровая, но ей давно уже за шестьдесят. От чудовища ей не убежать.
– Ракеты к бою готовы, – сказала Коллиер, поднимая крышку, под которой находилась пусковая кнопка. – Произвожу захват цели.
– Стой! Там люди! – крикнул Уилф.
На обоих экранах из снега возникло множество маленьких фигур, оранжевых в инфракрасном спектре, но менее ярких, чем бегущая Фукунага. Пять, десять, двадцать. Целые ряды, появившиеся словно из ниоткуда. Среди них виднелся одинокий ярко-красный силуэт. Компьютер опознал его как Доусон.
– Спэки? – спросил Миккельсен.
– Не может быть. Нам сказали… – ответила Коллиер.
– Чудовище отступает, – сказал Уилф. – Уходит чудище.
Мы наблюдали за тем, как огромная голубая тень прекратила гнаться за Фукунагой и исчезла в лесу. Рев, доносившийся издали, постепенно затихал.
Мы тяжело дышали и ошарашенно смотрели друг на друга.
– Что произошло? – спросил я наконец.
– Не знаю, – сказал Уилф, повернувшись к трапу, ведущему наружу. В Шуме Миккельсена я увидел, что он нахмурился. – Но если есть ответы, я должен их получить.
В анклавах спэков, встреченных нами на пути, нас уверяли, что эта заснеженная земля за последними деревьями арктического леса должна быть пустынна. Дальше – только ледяная шапка, покрывавшая северный полюс планеты.
Суровый, непригодный для жизни последний фронтир.
Почему мы отправились туда?
А почему бы и нет?