Предложение это было со смехом принято. Результатом всего этого было то, что Нара имела конфиденциальный разговор с Тортозом, вследствие которого последний в тот же вечер уехал из замка.
Глава четвертая
Прошло около трех недель со времени только что описанного нами разговора. Однажды утром Нара объявила, что все приготовления закончены, и что на следующий же день они уедут из замка.
Весь остальной день мужчины посвятили приведению в порядок лаборатории и укладке вещей, которые собирались взять с собой. Одним словом, они хотели все устроить на время своего долгого отсутствия.
На следующее утро слуга Супрамати подал своему господину новое платье, значительно разнившееся по своему виду и покрою от тех, какие он обыкновенно носил.
– Это последняя лондонская мода, ваша светлость, – сказал Тортоз, заметив недоверчивый взгляд своего господина. – Посмотрите! Мой костюм имеет такой же покрой.
– Гм! Как я вижу, мода значительно изменилась. Очень любопытно взглянуть на костюм Нары, – проворчал Супрамати, застегивая длинный суконный сюртук цвета летучей мыши.
Затем, схватив остроконечную фетровую шляпу, он почти бегом направился в комнату жены.
Нара стояла перед зеркалом и оправляла шляпу. На ней было надето узкое суконное платье с разрезами по бокам, что позволяло видеть панталоны с буфами, черные чулки, рельефно вырисовывавшие ноги, и маленькие башмачки с высокими каблуками.
– Нара! На кого ты похожа? Твое платье неприлично, а эта шляпа с тремя перьями и громадным бантом просто смешна! – вскричал Супрамати.
– Это – последняя парижская мода! – уверенно ответила молодая женщина.
Затем с насмешливой улыбкой она прибавила:
– Не воображаешь ли, что ты красив в этом халате и остроконечной шляпе? Ты положительно похож на расфрантившегося жида из Галиции. А ты еще не хотел вернуться в свет и посмотреть, что там делается!
– Черт возьми! Я начинаю верить, что мы встретим там не один сюрприз, – со смехом возразил Супрамати.
Позавтракав с Дахиром, одетым в такой же костюм, как и Супрамати, все трое вышли. Во дворе их дожидались фургон, запряженный парой, и изящный экипаж без лошадей, кучер которого сидел сзади на высоком сидении.
Автомобиль быстрее, чем лошади, помчал наших путешественников к небольшой станции железной дороги.
Пустынная местность, окружавшая замок, не изменила своего вида, но деревни, которые они при приезде видели вдали, необыкновенно разрослись, а высокие дымящиеся трубы указывали, что здесь возникли фабричные центры.
Станция тоже сильно изменилась. Из маленького строения, затерянного в окружавшем его просторе, она превратилась в громадный вокзал, выстроенный исключительно из железа и стекла, и стояла теперь в центре нарядного городка, большие дома и изящные, окруженные садами коттеджи которого раскинулись далеко вокруг.
Задумчивым и все более и более удивленным взглядом смотрел Супрамати на то, что его окружало, и в нем с каждой минутой крепло подозрение, что он провел в старом замке гораздо больше времени, чем предполагал.
Первое время своего пребывания в Шотландии Супрамати получал и читал журналы, но затем, увлекаясь все более и более своими занятиями, он стал пренебрегать этим чтением. Политика потеряла для него всякий интерес, светские события, волновавшие общество, с которым у него не было уже ничего общего, сделались для него безразличны и даже противны. Но в настоящую минуту им овладело желание снова ознакомиться с современной жизнью, и как только они вошли в вокзал, он стал искать глазами газетчика.
Газетчика нигде не было. Зато он увидел большой павильон, вращавшийся вокруг своей оси. В каждом отделении, на которые был разделен павильон, находились номера нескольких журналов. Внизу отделений был устроен автоматический аппарат, указывавший цену журнала.
Минуту спустя Супрамати держал в руках номер газеты "Таймс" и жадно искал глазами дату дня.
Вдруг он побледнел и сложил газету. Нервная дрожь пробежала по его телу. Он прочел: 30 сентября 1940 года, а в старый замок он приехал в августе 1900 года. Следовательно, со времени его прибытия в Шотландию прошло сорок лет, а не четыре или пять, как он думал.
Возможно ли это? Не грезит ли он?
Супрамати не имел времени решить этот вопрос, так как в эту минуту без всякого шума к платформе подошел поезд с локомотивом совсем иной конструкции. Так как остановка была очень коротка, Нара, по-видимому, нисколько не взволнованная, взяла мужа под руку и увлекла его к одному из вагонов, куда все трое поспешно вошли.
Пораженный Супрамати бессильно опустился в кресло и на минуту закрыл глаза. У него кружилась голова. Он никак не мог прийти в себя от волнения, перенесенного им, когда узнал, что почти полвека прожил в лаборатории. Снова им овладели сомнения.
Он поспешно вынул из кармана бумажник и стал в нем рыться. Супрамати помнил, что там у него хранились некоторые бумаги, помеченные числом, относившимся ко времени его отъезда в Шотландию. Первый листок, попавший ему в руки, оказался счетом на несколько покупок, сделанных им накануне их отъезда из Венеции. Он сравнил дату счета с датой газеты. Не могло быть ни малейшего сомнения: он незаметно для себя прожил сорок лет в лаборатории, и теперь ему уже семьдесят четыре года. Кто поверит этому? Еще сегодня утром, одеваясь, он любовался в зеркале своим юношеским видом. Впрочем, он знал, что его юность вечна, а в сравнении с летами Нары он был моложе грудного младенца. Однако, несмотря на столько протекших веков, нежная красота его жены не претерпела никакого изменения, и только глаза ее, задумчиво устремленные в пространство, выдавали иногда утомление и разочарование долгой жизнью. Очевидно, работа сокращает время, и Нара была глубоко права, говоря, что для бессмертных более, чем для всякого другого человека, труд служит якорем спасения.
В эту минуту Супрамати почувствовал какое-то теплое веяние. Он поднял глаза и встретил любящий взгляд жены, которая улыбалась ему, грустно и лукаво.
Супрамати выпрямился. Он провел рукой по лбу, как бы желая отогнать докучавшие его мысли, и весело сказал:
– Простите меня, друзья, что я, несмотря на все ваши уроки, никак не могу отделаться от прежних глупостей. Такой пустяк, как быстро и незаметно пролетевшие сорок лет, причинил мне головокружение и я с ужасом высчитал, что мне теперь уже семьдесят четыре года. Но вот все уже и прошло. Я снова нахожусь на высоте моего положения и постараюсь как можно скорей ознакомиться с действительностью. На будущее время я всегда буду стараться поддерживать сношения с миром, чтобы не казаться среди людей выходцем с того света.
– Все мы в первый раз пережили такие же сюрпризы и отлично понимаем тебя, – ответил, смеясь, Дахир.
– А теперь читай свою газету, чтобы хоть немного ориентироваться, – прибавила Нара.
Супрамати углубился в чтение, но разобраться было гораздо труднее, чем он предполагал. Очевидно, глубокие перемены произошли в политическом устройстве мира. Имена людей, управлявших судьбами народов, были совершенно незнакомы Супрамати. Но что особенно ясно бросилось в глаза ученому и будущему магу, так это тот неоспоримый факт, что более чем когда-нибудь случай царит на земле, что еще беспощаднее сильный гнетет и эксплуатирует слабого, и что жестокий эгоизм давит общество, уравнивая все положения и выдвигая одно только божество – золото.
В Лондоне наши путешественники пробыли всего неделю. Дахир и Супрамати употребили это время на то, чтобы ознакомиться с событиями, совершившимися в течение протекавших сорока лет. Что же касается Нары, то она, казалось, была лучше осведомлена обо всем и занялась разыскиванием некоторых лиц, судьбою которых интересовалась.
Супрамати тоже хотел посетить свою бывшую квартиру, но древнее здание времен Кромвеля исчезло вместе со своим садиком, уступив место колоссальному пятнадцатиэтажному дому; а сам квартал, некогда бывший окраиной, очутился в центре громадной части города, разросшегося во все стороны.
Клиника для душевнобольных еще существовала, но была втрое больше, чем прежде, и переполнена больными, ввиду того, что случаи душевных заболеваний возрастали из года в год в пропорциях, внушающих серьезные опасения. Как и следовало ожидать, никто, конечно, не помнил доктора Ральфа Моргана.
Супрамати приобрел различные ученые труды и целую коллекцию всевозможных "Review". Тщательно просмотрев приобретенные книги, он быстро ознакомился с историческими событиями, случившимися со времени его удаления от светской жизни, а также составил себе ясное представление о социальном, коммерческом и религиозном состоянии общества на ту минуту, когда он снова появился в нем.
Все, что он прочел, произвело на него невыразимо тягостное впечатление, так как все ясно говорило о падении нравов человечества, которое, обезумев от пороков и жадности, неудержимо, казалось, стремилось к своей гибели.
Несколько гуманных попыток погасить пламя войны кончились полной неудачей. Два раза мир был залит кровью и усыпан трупами. В одну из этих губительных кампаний побежденная Англия потеряла часть своих колоний, к выгоде Америки, которая, подобно пауку, всюду протягивала нити своей ненасытной алчности.
Торг во всех видах служил центром, вокруг которого вращались всецело интересы человечества. Золото - самая ужасная из дьявольских сил – вышло из мрака и открыто, полновластно царило, как единственный кумир вселенной; подрыло троны, расшатало церковь, уничтожило нравственность, заменило справедливость грубым насилием богатства. Самые грязные руки, если они были только вооружены золотом, могли безответственно осквернять самые чистые алтари и глумиться над всяким правом и честью.