И тут же мановением руки выхватил из внутреннего кармана казакина, из-под газырей колоду отглянцованных стереотипов Брейгена. Количества отпечатков хватило бы осчастливить не одну жену и не одну когорту подрастающей детворы. Брейген запомнил еще одну деталь: фирменную надпись на аппарате - "Заир-2"…
- Если не ошибаюсь, способность предвидения пропала у вас именно после этого сувенира? - с язвительной радостью спросил полковник. Глаза его странно посветлели, а шея, тесно стянутая воротничком, начала багроветь.
- Ослабла, полковник, а не пропала, - с достоинством поправил Питер.
- А на аппарате значилось "Заир-два"? И фотографии он вынул из кармана, куда они были заранее положены? - Полковник привстал с кресла, шея его уже предельно налилась густой краской, лицо же побледнело от ярости. Питер взглянул на его шею и тут по-настоящему перепугался. Ему показалось, что сейчас полковник бросится на него с кулаками. Словно пелена спала с глаз Питера - он, наконец, понял, что случилось с ним, с Питером Брейгеном.
- Вас пропустили через нейтрализатор Заировой, болван вы этакий! - звенящим шепотом процедил полковник, испепеляя Питера взглядом. - Дар не вернется к вам никогда, забудьте о нем, Питер Брейген. И хорошо, что не вернется. Будь вы поумнее, вы прикатили бы к нам сразу и получили, сколько вам надо. Миллиард, два миллиарда, больше? Вместо этого вы занялись грязной спекуляцией на бирже, расшатывали систему частного предпринимательства в стране, где эта система и без того на ладан дышит. Вы поубивали людей, которых господь наградил чудесным даром, людей более достойных, чем вы. Которые могли бы принести нам подлинную пользу. Вы убийца, Питер Брейген!
- Полковник, будьте сдержанней, - сказал кто-то приятным баритоном из-под стола.
- Пошли вы к черту, Спенсер! - огрызнулся полковник. - Русские открыли методы биологического предвидения. Это конец, Спенсер!
И, нашарив под столом кнопку, полковник выключил голос.
- А теперь… - Полковник стоял, натянутый как струна, правая его рука повелительно указывала на стену. - Вон отсюда!
Стена бесшумно разошлась на две части. Неверными шагами Питер вошел в кабину - на сей раз она была простой клетью грузового подъемника. Стена сомкнулась, и Питера понесло вниз, в тартарары, на авеню или стрит, где белые экипажи, шорох шин, где так легко дышать деловому человеку.
- Спенсер, - сказал полковник, нажимая ногой кнопку под столом, - ищите Виллиама Йориша, негра басуто. Он в прериях. Или в джунглях. В общем - в Африке.
Сказав это, полковник расстегнул воротничок и рухнул в кресло.
- Фрона, - сказал Воинов, - я чувствую, что ваш дар все больше тяготит вас. Как бы мне хотелось, чтобы он навсегда остался с вами. Если бы не он, мы никогда бы не встретились. И я не смотрел бы сейчас на вас. А это так приятно…
- Ах, Александр, - ответила Фрона, - это так необычно для меня - умственная деятельность. Всю жизнь я хотела только одного - быть красивой, плыть на взглядах людей. Вы не представляете, какое это наслаждение плыть на взглядах. Как в море, когда купаешься голой.
- Но вы же достаточно насладились этим, Фрона. И из моря нужно выходить, иначе утонешь. А теперь - новая волна наслаждения, совсем другого - интеллектуального. Уверяю вас, когда работаешь с уравнениями - тоже как будто плывешь в волнах. Я открою вам новые океаны, Фрона!
Они сидели в одной из комнат сибирской лаборатории Заировой, маленькой уютной комнатке с камином, специально отведенной для неслужебных разговоров. На стенках не было ни грифельных досок, ни киноэкранов. За окном стелилось море сибирского снега, на третьем плане, у самой опушки леса бежали маленькие красные фигурки - лыжники прокладывали новую колею для бега, старую занесло вчерашним бураном.
- Александр, я верю вам, но и старого забыть не могу. Я входила в театр, и публика уже не смотрела не сцену. Все смотрели на меня. Гамлет мог сколько угодно надрываться на сцене - "Быть или не быть?". Ответ зависел от меня одной.
- На месте режиссеров я запретил бы пускать вас в театр, - засмеялся Воинов, - только в кино, где темно и вас не видно.
- В кино зажигали свет, когда я входила, - задумчиво ответила Фрона. - А нейтрализатор здесь есть, в лаборатории? - спросила она, внезапно меняя тему разговора.
- Тот, которым моя матушка обезвредила Брейгена на границе? - посмеиваясь, уточнил Воинов.
- Хотя бы тот.
- Стоит, стоит, в целости и сохранности, - сказал Воинов.
- И он действительно так прост в работе? Щелкнул - и никакого ясновидения? - как можно наивнее спросила Фрона.
Однако взгляд выдал ее. Внимательный, настороженный взгляд, каким кассир измеряет вкладчика-получателя сберкасс.
Воинов насторожился. Сейчас, как никогда, ему хотелось воспользоваться своим умением предвидеть события; увы, в соседних комнатах биогенераторы Заировой только что вышли на рабочий режим и сильный фон их поля парализовывал вариационные возможности Воинова.
- А почему вас заинтересовал нейтрализатор? - выдержав паузу, спросил он.
- Да так. Хочется посмотреть на аппарат. Но у вас, кажется, нет желания быть моим гидом? - Голос Фроны заметно поскучнел.
- Да, собственно, почему же… Конечно, аппарат не предназначен пока для широкого доступа… - пробормотал Воинов.
- Вот-вот, для широкого. А я из узкого доступа, Саша, - поддразнила Фрона, - И ваша матушка сама покажет мне все. Но мне были бы приятнее ваши объяснения.
"О черт! Влип, влип!" - в смятении подумал Воинов. Он и в самом деле не знал, можно ли ему демонстрировать нейтрализатор. И еще одна щемящая мысль пронеслась в сознании:
"А вдруг опять происки иностранной разведки?!"
Но он отогнал эту мысль прочь, она не вязалась со всей историей Фроны.
- Видит бог, против женской логики я бессилен. - Воинов засмеялся, чтобы как-то скрыть свое состояние. - Железная хватка!
- Саша, Саша, вы ничего не поняли, - ласково сказала Фрона. - Женщины давно перестали пользоваться женской логикой. Только мужской. Мужскую логику и принимают теперь за женскую.
- Вашу логику принимаю такой, какая она есть, - сдаваясь, ответил Воинов. - Идемте к нейтрализатору.
Они вошли в небольшую затемненную комнату. Посреди нее на треноге возвышался уже известный читателю ящик, накрытый черным платком.
- Вот нейтрализатор, - сказал Воинов.
Он откинул занавеску, и на панели ящика засветилась надпись - "Заир-2". Фрона обошла установку с четырех сторон, потерла ладошкой о шероховатую поверхность ящика.
- Действительно, так просто устроено, - подивилась она.
- Ну, устроено не так уж и просто, - усмехнулся Воинов. - Действует просто. В соседней комнате приобретаешь вариационную способность, а здесь: чик! - и никаких следов. Нажатием кнопки!
Ом показал, какую именно кнопку следует нажимать.
- Один только недостаток, - пожаловался он. - Пахнет нехорошо. Представьте, прямо как в конюшне. "Заир-1", тот вообще смердил. Потому и разработали "Заир-2".
- А зачем вообще нужен нейтрализатор? - В темноте голос Фроны звучал с особой таинственностью.
"Ну, ну, - опять заныло у Воинова даже не в голове, а где-то в позвоночнике, - а что если и впрямь происки?"
Курортное африканское солнце взошло над горизонтом. Полезнейший, удобнейший момент суток; лучи еще не вызывают жжения, и на одном боку можно лежать долго, а ультрафиолет работает в полную силу, наводит загар, глянец цвета вишневого дерева. Но коренному населению Африки нет дела до целебных качеств утреннего момента, оно и так загорело настолько, что дальше уж и некуда.
Радостно было на душе у Виллиама. Легко. Здесь, в тропической глуши, в забытой богом и людьми тростниковой избушке он наконец-то нашел душевный покой. Солнце, воздух, вода, мясное питание, стада антилоп и никаких слонов!
Именно слоны вынудили Виллиама стать отшельником. Не сами слоны, разумеется, а одно неотступное видение, преследовавшее Виллиама.
Пока Виллиам жил в рудничном поселке, он не видел ни львов, ни крокодилов, ни слонов. Равно как и ни одного кинофильма (о последнем обстоятельстве уже упоминалось в третьей главе нашей повести). Но зато в Париже он не выходил из зрительных залов, и если мало узнал о Париже, то много почерпнул о мире вообще. Его воображение особенно поразили фильмы об Африке - оскаленные морды львов, крокодилы в засаде, табуны взбесившихся слонов, все сметающие на своем пути.
Эти кадры всплывали в сознании, тревожили сны и мало-помалу слились у Виллиама с иллюзией предвидения. Безобразные сцены дикого слоновьего бунта рисовались ему в деталях, и Виллиам решил, что сцены эти идут от его предвидения.
- Ты погибнешь от слонов, Виллиам, - сказал он однажды сам себе и стал собираться.
Так он и оказался здесь, в местах, где слонами никогда и не пахло.
Виллиам сидел не корточках у костра, - мешал ложкой наваристую похлебку и с наслаждением втягивал носом ее аромат. Внезапно он насторожился, повернул голову и пропустил через ноздри струю воздуха, пришедшего с наветренной стороны.
"Что-то неладное", - подумал он.
Виллиам поднялся, его глаза тревожно обежали высокие заросли травы. В этот момент заросли раздвинулись, на звериную тропу вышел человек. Увидев Виллиама, человек издал радостный вопль и стремглав бросился к нему.
- Виллиам Йориш? - задыхаясь, спросил человек. Он спросил об этом так, будто Виллиам был призраком, который вот-вот рассеется.