- Ну и что? - спросил пан Бонди. - Неужели это такое уж зло? Даже если все так, как ты говоришь, такое ли уж это большое несчастье?
- Бонди, у моего карбюратора великое будущее, он перевернет весь мир, экономическое и социальное его устройство; он неизмеримо удешевит производство; он уничтожит нищету и голод; когда-нибудь он убережет нашу планету от вечной мерзлоты. Но, с другой стороны, он выплюнет в мир бога, свой побочный продукт. Клянусь тебе, Бонди, этого не следует недооценивать; мы не привыкли считаться с реальным богом, нам неизвестно, что может натворить одно его присутствие, скажем, в области культуры, нравственности и так далее. Ведь на карту поставлена судьба мира и цивилизации.
- Погоди, Марек, - задумчиво предположил Бонди. - А нельзя ли его как-нибудь заговорить? Не найдется ли на него заклятья? Ты не обращался к священникам?
- К каким священникам?
- Да к каким-нибудь. Дело тут, понятно, не в вероисповедании. Просто-напросто должны же они найти на него управу!
- Вздор, - взорвался Марек. - Попов еще здесь не хватало. Чтоб они мне тут святое место для паломников и богомолок открыли. Это у меня, с моими-то взглядами.
- Ну, ладно, - решил пан Бонди, - тогда я их сам позову. Никогда ведь не знаешь… но повредить это не повредит… В конце концов я лично ничего не имею против бога. Лишь бы он не мешал работе. А ты пробовал договориться с ним по-хорошему?
- Нет, нет, - запротестовал инженер Марек.
- Вот то-то и оно, - сухо заметил Г. X. Бонди, - может, с ним удалось бы подписать какой-нибудь контракт? Совершенно деловой, во всех пунктах обговоренный контракт, вроде: "Обязуемся вырабатывать вас незаметно, без перебоев, в объеме, определенном договором; вы, со своей стороны, обязуетесь отказаться от проявлений божественной сущности в таком-то и в таком-то радиусе от места производства". Пойдет он на это, как ты думаешь, а?
- Не знаю, - протянул Марек, потеряв интерес к дальнейшему разговору. - Кажется, он находит удовольствие в том, чтобы и впредь существовать независимо от материи. А может… в своих интересах… он и пойдет на переговоры. Но ты меня в это не впутывай.
- Прекрасно, - согласился пан президент, - я пошлю своего нотариуса. Исключительно тактичный и ловкий человек. Кроме того, гм… он мог бы, пожалуй, предложить ему целый костел. Ведь фабричный подвал и вообще заводские окрестности для бога, мягко говоря… гм-гм… мягко говоря, несколько неудобны. Мы могли бы испытать его вкус. Ты не пытался сделать этого?
- Нет, по мне лучше всего затопить подвал водой.
- Спокойнее, спокойнее, Марек. Это изобретение я у тебя, пожалуй, куплю. Ты, конечно, понимаешь, что я… гм-гм… пошлю еще сюда своих инженеров… Все еще надо как следует изучить, обследовать. А вдруг это на самом деле всего лишь отравляющий газ? А ежели это действительно господь бог, так ведь главное, чтобы сам карбюратор работал.
Марек встал.
- Значит, ты берешь на себя смелость поставить карбюратор на одном из заводов МЕАС?
- Я беру на себя смелость, - ответил президент Бонди, тоже вставая, - организовать массовое производство карбюраторов, Карбюраторы для поездов я пароходов, карбюраторы для центрального отоплении, для бытовых нужд и учреждений, для фабрик и школ. Не пройдет и десяти лет, как мир будут отапливать только карбюраторы. Я предлагаю тебе три процента от общего дохода. В ближайший год это составит, пожалуй, лишь несколько миллионов. А пока подыщи себе другую квартиру, чтобы я мог послать сюда своих людей. Завтра утром я приведу священника. Постарайся избежать встречи с ним. Руда. И вообще я не желал бы больше тебя здесь видеть. Ты слишком резок, Руда, а я не хочу с первых шагов испортить отношения с Абсолютом.
- Бонди, - прошептал Марек в ужасе, - предупреждаю тебя в последний раз: ты выпустишь бога в мир.
- В таком случае, - прозвучал полный достоинства ответ, - этим он будет обязан лично мне. И я надеюсь, что по отношению ко мне он не окажется неблагодарным.
5. Преосвященный епископ
Недели две спустя инженер Марек заглянул в кабинет президента Войди.
- Как дела? - спросил пан Бонди, поднимая голову от каких-то бумаг.
- Все в порядке, - ответил (Марек. - Я передал твоим инженерам подробные чертежи карбюратора. Этот лысый, как его…
- Кролмус…
- Да, инженер Кролмус замечательна упростил мой атомный мотор, превращающий энергию электронов в движение. Толковый парень этот твой Кролмус. Ну, а у тебя что новенького?
Президент Г. X. Бонди молча продолжал писать.
- Строим, - бросил он коротко, - фабрику карбюраторов. Заняты семь тысяч каменщиков.
- Где?
- На Высочанах, Акционерный капитал повысили на полтора миллиарда крон. В газеты проникло кое-что о нашем новом изобретении. Познакомься, - прибавил он и обрушил на колени Марека полцентнера чешских и иностранных газет, после чего углубился в какие-то бумаги.
- Я уже две недели там… не… - горько пожаловался Марек.
- Что?
- Я уже две недели не появлялся на своем заводе в Бржевнове. Я… боюсь… я… Не решаюсь… Что там?
- М-м-м, как тебе сказать…
- А… мой карбюратор? - подавляя тревогу, спросил Марек.
- Работает безостановочно.
- А как… то… другое… тот… побочный? Президент вздохнул и отложил перо.
- Тебе известно, что мы вынуждены были закрыть Миксову улицу?
- Почему?
- Народ ходил туда молиться. Толпами. Полиция взялась было разгонять, и на месте происшествия осталось около семи убитых. Они позволяли себя молотить палками, как бараны.
- Этого надо было ожидать, надо было ожидать, - в отчаянье бормотал Марек.
- Мы обнесли улицу колючей проволокой, - продолжал Бонди. - Выселили жителей из близлежащих домов - понимаешь, один за другим тяжелейшие приступы религиозной горячки. Теперь там работает комиссия министерства здравоохранения и просвещения.
- Я думаю, - с явным облегчением, вздохнул Марек, - что власти запретят карбюратор.
- О нет! - возразил Г. X. Бонди. - Клерикалы что есть мочи восстают против него, зато партии прогресса и левые им назло его отстаивают. Собственно, никто понятия не имеет, в чем тут дело. Видно, ты совсем не следишь за газетами, мой милый. Ведь пока все вылилось в абсолютно неуместную полемику с церковью, А на сей раз она не так уж далека от истины. Этот окаянный преосвященный поставил в известность кардинала-архиепископа.
- Какой еще преосвященный?
- Да какой-то Линда, разумный, впрочем, человек. Видишь ли, я отвез его туда, чтоб он, как специалист, поглубже познакомился с этим чудотворным Абсолютом. Он обследовал машину три дня кряду, не вылезая из подвала и…
- Обратился? - ахнул Марек.
- Куда там! Он или так натренировался, общаясь с господом богом, или сам твердокаменный атеист, похуже, чем ты, не знаю; только три дня спустя приходит он ко мне и заявляет, что с точки зрения католической религии о боге тут не может быть и речи, что церковь, дескать, начисто отвергает и запрещает пантеистическую гипотезу как ересь; одним словом, это не тот легальный бог, которого признает святая церковь, а посему он, как епископ, обязан объявить Абсолют мошенничеством, заблуждением, ересью. Весьма, весьма разумно рассуждал этот преосвященный.
- Значит, он не ощутил никаких сверхъестественных явлений?
- Нет, все было: благодать, виденья, экстаз, все, все как положено. Он не отрицает, что эти факты имеют место.
- Тогда как же он их объясняет, скажи, пожалуйста?
- Никак. Он толковал, что церковь ничего не объясняет, она либо благословляет, либо предает анафеме. Одним словом, он решительно против того, чтоб компрометировать церковь каким-то новоявленным, неискушенным богом. Во всяком случае, я его так понял. Тебе уже известно, что я приобрел Белогорский костел?
- Зачем?
- Это недалеко от Бржевнова. Триста тысяч отдал, мой милый. Потом на словах и в письменной форме предложил Абсолюту переселиться из подвала в это роскошное помещение. Вполне приличный костел, в стиле барокко; помимо всего прочего, я заранее оговорил, что согласен произвести некоторые необходимые переделки. И ты представляешь, позавчера, в двух шагах от костела, в доме номер 457, с одним водопроводчиком приключился дивный экстаз, а в костеле ничего, ровным счетом, никаких чудес!
Один случай экстатического состояния зарегистрирован в Воковицах, два - и того дальше, в самих Коширжах; на Петршинском беспроволочном телеграфе повальное увлечение религией вспыхнуло как эпидемия. Радист, телеграфисты, служащие тамошней станции, ни с того ни с сего разослали по всему свету какие-то странные депеши, кажется, новые евангелические догмы: дескать, бог грядет в мир, дабы искупить наши грехи, и так далее, в том же духе. Срам-то какой, подумать стыдно! Левые газеты поносят министерство связи на чем свет стоит, от него только клочья летят: вопят, будто "клерикализм выпускает когти", глупости всякие, одним словом. И никому невдомек, что это как-то связано с карбюратором. Марек, - Бонди вдруг перешел на шепот, - я тебе кое в чем признаюсь, только это секрет: неделю назад это снизошло на нашего министра обороны.
- На кого? - вскрикнул Марек.
- Тише! На министра обороны. Он отдыхал на своей вилле в Дейвицах, и на него нежданно-негаданно снизошла благодать. Утром министр созвал пражский гарнизон и обратился к нему с речью о вечном мире, призывал к мученичеству. Разумеется, после этого ему пришлось распрощаться с военной карьерой. Газеты сообщали, что министр внезапно заболел. Вот оно как, голубчик.
- И в Дейвицах тоже, - простонал инженер. - Ведь это катастрофа, Бонди. Но с какой скоростью он распространяется!