Вадим ел, листая книжку, и с удовольствием поглядывал на хорошенькую дикторшу, рассказывавшую что-то о боях критиков по поводу эмоциолизма. Дикторша была новая, и она нравилась Вадиму уже целую неделю.
- Эмоциолизм! - со вздохом сказал Вадим и откусил от бутерброда с козьим сыром. - Милая девочка, ведь это слово отвратительно даже фонетически. Поедем лучше с нами! А оно пусть остается на Земле. Оно наверняка умрет к нашему возвращению - можешь быть уверена.
- Эмоциолизм как направление обещает многое, - невозмутимо говорила дикторша. - Потому что только он сейчас дает по-настоящему глубокую перспективу существенного уменьшения энтропии эмоциональной информации в искусстве. Потому что только он сейчас...
Вадим встал и с бутербродом в руке подошел к распахнутой стене.
- Дядя Саша, - позвал он, - вам ничего не слышится в слове "эмоциолизм"?
Сосед, заложив руки за спину, стоял перед развороченным вертолетом. "Колибри" трясся, как дерево под ветром.
- Что? - сказал дядя Саша не оборачиваясь.
- Слово "эмоциолизм", - повторил Вадим. - Я уверен, что в нем слышится похоронный звон, видится нарядное здание крематория, чувствуется запах увядших цветов.
- Ты всегда был тактичным мальчиком, Вадим, - сказал старик со вздохом. - А слово действительно скверное.
- Совершенно безграмотное, - подтвердил Вадим жуя. - Я рад, что вы это тоже чувствуете... Послушайте, а где ваш скальпель?
- Я уронил его внутрь, - сказал дядя Саша.
Некоторое время Вадим разглядывал мучительно трепещущий вертолет.
- Вы знаете, что вы сделали, дядя Саша? - сказал он. - Вы замкнули скальпелем дигестальную систему. Я сейчас свяжусь с Антоном, пусть он привезет вам другой скальпель.
- А этот?
Вадим с грустной улыбкой махнул рукой.
- Смотрите, - сказал он, показывая остаток бутерброда. - Видите? - Он положил бутерброд в рот, прожевал и проглотил.
- Ну? - с интересом спросил дядя Саша.
- Такова в наглядных образах судьба вашего инструмента.
Дядя Саша посмотрел на вертолет. Вертолет перестал вибрировать.
- Все, - сказал Вадим. - Нет больше вашего скальпеля. Зато "колибри" у вас теперь заряжен. Часов на тридцать непрерывного хода.
Сосед пошел вокруг вертолета, бесцельно трогая его за разные части. Вадим засмеялся и вернулся к столу. Он доедал второй бутерброд и допивал второй стакан простокваши, когда щелкнул замок информатора и тихий, спокойный голос сказал:
- Вызовов и посещений не было. Антон, уходя в город, желает доброго утра и предлагает немедленно после завтрака начать отрешение от всего земного. В институт поступило девять новых задач...
- Не надо подробностей, - попросил Вадим.
- ...Задача номер девятнадцать пока не решена. Пэл Минчин доказала теорему о существовании полиномиальной операции над Ку-полем структур Симоняна. Адрес: Ричмонд, семнадцать-семнадцать-семь. Все.
Информатор щелкнул, помолчал и добавил поучающе:
- Завидовать дурно. Завидовать дурно.
- Балбес! - сказал Вадим. - Я совершенно не завидую. Я радуюсь! Молодчина, Пэл! - Он задумался, глядя в сад. - Нет, - сказал он. - Сейчас все это долой. Надо отрешаться от земного.
Он швырнул грязную посуду в мусоропровод и вскричал:
- На тахоргов! Украсим кабинет Пэл Минчин - Ричмонд, семнадцать-семнадцать-семь - черепом тахорга!
И он спел:
Пусть тахорги в страхе воют,
Издавая визг и писк!
Ведь на них идет войною
Структуральнейший лингвист!
- Теперь так, - сказал Вадим. - Где радиофон? - Он набрал номер. - Антон? Как дела?
- Стою в очереди, - ответил Антон.
- Что ты говоришь? И все на Пандору?
- Многие. И кто-то распространяет слух, что охота на тахоргов скоро будет запрещена.
- Но мы-то успеем?
Антон некоторое время молчал.
- Успеем, - сказал он.
- А девушки там рядом есть?
- Как не быть...
- А они тоже успеют?
- Сейчас спрошу... Они говорят, что успеют.
- Передай им привет от знакомого структурального лингвиста шести футов росту, с благородной осанкой... Слушай, Антон, что я хотел тебе сказать? Да! Привези, пожалуйста, дяде Саше скальпель. И пару "БЭ-6". И заодно "БЭ-7".
- И заодно новый вертолет, - сказал Антон. - Что этот старец сделал со своим скальпелем?
- Ну как ты думаешь, что можно сделать со скальпелем?
- Не знаю, - сказал Антон, подумав. - Скальпель - это вещь на века. Как Баальбекская платформа.
- Он уронил его в желудок своему "колибри".
В радиофоне захихикало несколько голосов. Очередь развлекалась.
- Ладно уж, - сказал Антон. - Жди, я скоро буду. Будь моим суперкарго и начинай погрузку.
Вадим сунул радиофон в карман и прикинул через три комнаты расстояние до выхода.
- Дух ног слаб, - процитировал он, - рук мощь зла!
Он встал на руки и живо побежал к выходу. На крыльце он сделал сальто и с криком "У-ух!" упал на четвереньки в траву перед крыльцом. Поднявшись и почистив руки, он произнес с выражением:
На войне и на дуэли
Получает первый приз -
Символ счастья и веселья -
Структуральнейший лингвист.
Затем он неторопливо отправился в аллею, где были свалены тюки и ящики. Груза было довольно много. Надо было везти с собой оружие, боеприпасы, запас пищи, одежду - отдельно для охоты и отдельно, чтобы посетить знаменитое кафе "Охотник" на плоской вершине Эверины, где между столиками вольно гуляет пряный ветер, а под обрывом на трехсотметровой глубине громоздятся, подобно грозовым тучам, непроходимые черные заросли; где исполосованные колючками охотники с хохотом осушают пузатые фляги "Крови тахорга" и вывихивают себе плечи в тщетных попытках показать, какой череп они могли бы добыть, если бы знали, с какой стороны у карабина приклад; где в темно-зеленых сумерках пары скользят на усталых ногах в "Светлом ритме", а над хребтом Смелых поднимаются в беззвездное небо зыбкие сплющенные луны.
Вадим присел на корточки спиной к самому тяжелому ящику, приладился и рывком поднял ящик на плечи. В ящике было оружие - три автоматических карабина с прицелами для стрельбы в тумане и шесть сотен патронов в плоских пластмассовых обоймах. Пружиня при каждом шаге, Вадим понес ящик через сад к "Кораблю". Он зашел со стороны приемника и пнул ногой в борт. Мембрана, затягивавшая овальный люк, лопнула, и Вадим свалил ящик в темноту, из которой пахнуло холодом.
Вадим пошел обратно, обрывая на ходу с кустов громадные ягоды какого-то гибрида. И каждый куст сбрасывал на него заряд холодного крупного дождя.
Надо взять не меньше пяти тахоргов, думал он. Один череп для Пэл Минчин Ричмондской. Пусть знает, что я хороший парень. Один череп маме. Мама череп не возьмет, она человек серьезный, и тогда я подарю этот череп первой девушке, которая пройдет мимо меня на углу Невского и Садовой после десяти утра. Третьим черепом я брошу в Самсона, чтобы умерить его скепсис: он странно вел себя у Нели, когда я рассказывал ей о последнем походе на Пандору. Четвертый череп - Нели, чтобы она верила мне, а не Самсону. А пятый череп я повешу над стереовизором. Он с наслаждением представил себе, как отлично будет выглядеть хорошенькая дикторша под оскаленным черепом чудовища.
Он перенес на "Корабль" четыре больших ящика с живым мясом, восемь ящиков с овощами и фруктами, два мягких тюка с одеждой и еще один большой ящик с подарками для старожилов и с корявой надписью: "Шкатулка для Пандоры".
Где-то за тучами солнце поднималось все выше и выше, становилось жарко. Все вокруг высыхало. Лягушки попрятались в траву. В пустых коттеджах с шелестом распахивались стены. Дядя Саша повесил гамак и разлегся возле своего "колибри" с газетой. Вадим кончил перетаскивать груз и пристроился к кусту крыжовника.
- Итак, вы улетаете, - сказал дядя Саша.
- Угу.
- На Пандору улетаете?
- Ага.
- Вот тут пишут, что заповедник собираются закрыть. На несколько лет.
- Ничего, дядя Саша, - сказал Вадим. - Успеем.
Дядя Саша помолчал и сказал негромко:
- Мне здесь очень скучно будет одному.
Вадим перестал жевать.
- Так мы же вернемся, дядя Саша! Через месяц.
- Все равно. Я на этот месяц вернусь в город. Что я здесь один буду делать в пяти коттеджах? - Он посмотрел на вертолет. - С этим дурачком. Полуживым.
В небе послышалось негромкое фырканье.
- Вон еще один летит, - сказал дядя Саша.
Вадим задрал голову. Невысоко над поселком медленно выписывал восьмерку ярко-красный "рамфоринх". На тощем брюхе четко выделялся белый номер.
- Так-то я тоже могу, - сказал дядя Саша. - А вот вы, голубчик, спикируйте винтом, и чтобы не боком и не в пруд, а рядом...
"Рамфоринх" улетел. На бетонной дорожке за садом послышалось сопение машины.
- В нашем поселке становится оживленно, - сказал дядя Саша. - Движение как на Невском.
- Это Антон! - Вадим вскочил и побежал к "Кораблю".
Антон загонял машину в гараж. Выйдя из гаража, он рассеянно сказал:
- Все в порядке, Димка. Штурманскую книгу я зарегистрировал, "добро" получил...
- Но? - спросил проницательный Вадим.
- Что - но?
- Я отчетливо слышу в твоей речи "но".
Антон сказал неохотно:
- Я заезжал к Галке. Она не поедет.
- Из-за меня?
- Нет. - Антон помолчал. - Из-за меня.
- М-да, - глубокомысленно сказал Вадим.
Антон спросил:
- А как у нас с погрузкой, суперкарго?
- Все в порядке, шкип. Можно стартовать.
- А как у нас в доме? Прибрано ли?
- В чьем доме?