57
Катерина
Она открыла дверь, выглянула в пустой коридор и снова быстро закрыла дверь. Она боялась. Что, если это ловушка? А даже если и нет – если она попытается сбежать и ее поймают, то она подвергнет опасности и себя, и мать. Катерина прислонилась спиной к двери и стала лихорадочно думать, пытаясь взвесить все "за" и "против".
Не лучше ли вообще ничего не предпринимать? Когда-нибудь похитителям все равно придется освободить ее, возможно, уже через несколько дней или даже часов! С другой стороны, возможно, ее освобождение вовсе не входило в планы похитителей. Могут ли они всю жизнь держать ее в этом мрачном здании? А если ее не будут держать здесь всю жизнь, но и не освободят, тогда…
Она не стала заканчивать мысль: это было слишком страшно. Больше всего ей хотелось лечь на матрас, закрыть глаза и спокойно все обдумать. Но на это у нее не было времени. До обеда оставалось, самое большее, несколько часов. Возможно, Эццо вернется даже раньше – так как поймет свой промах, или по другой причине. Тогда она упустит шанс освободить себя и маму. Второй раз такой случай, конечно, ей не представится.
Эта мысль перевесила. Катерина снова нажала на дверную ручку, на этот раз быстро, не задумываясь, чуть-чуть приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Засиженная насекомыми лампочка освещала пустое пространство. Катерина покинула камеру и снова тихо прикрыла дверь. Чем позже ее бегство будет обнаружено, тем лучше.
Она совершенно не задумывалась о следующих действиях. Да и что она могла придумать? Она не знала, где находится, знала только дорогу к кухне и ванной. Но были и другие ответвления коридора, а за ними – новые коридоры. Один из них вел на свободу, и где-то здесь же должна была находиться ее мать.
Девочка приняла решение действовать по обстоятельствам. Если она найдет мать и сумеет ее освободить, это будет, конечно, лучше всего. Но если она сначала обнаружит путь к свободе, то выберет его, чтобы как можно скорее привести помощь для матери. Одна она вряд ли сможет справиться с похитителями. Но куда ей свернуть: направо или налево? От этого решения могло зависеть очень многое. Дорогу направо она уже знала, по крайней мере, до кухни. И потому Катерина свернула налево. Возможно, там было ее спасение.
Она шла не медленно, но и не очень быстро. Света здесь, внизу, было мало. Она не хотела споткнуться и вывихнуть ногу или привлечь внимание похитителей. Метров через двадцать или тридцать коридор раздваивался. Катерина снова выбрала дорогу по левую руку, но это было ошибкой. Она прошла лишь несколько метров, когда услышала приближающиеся торопливые шаги и кто-то показался из-за угла, примерно в двадцати метрах от нее. Эццо! Оба застыли, когда их взгляды встретились: Катерина – от страха, а бородач – от неожиданности. Очевидно, он еще не понял, что забыл запереть камеру. Катерина не знала, что он здесь делает, да это и не играло никакой роли. Она резко развернулась на каблуках и побежала назад по той же дороге, по которой пришла сюда.
Она услышала, как Эццо кричит у нее за спиной:
– Девочка на свободе! Помогите! Девочка сбежала!
Теперь Эццо не единственный, кто будет ее преследовать. Сердце Катерины выпрыгивало из груди, и она побежала еще быстрее. У развилки, где она выбрала левый коридор, она теперь свернула направо, в коридор, который изгибался широкой дугой. Чем дальше она продвигалась вперед, тем темнее становилось вокруг. С ужасом Катерина поняла, что здесь не было освещения. И это оказался не коридор, а тупик. То, что она приняла за коридор, было просто выемкой в необтесанном камне, и дальше хода не было! Или же был? Катерина обнаружила дыру в скале, примерно в полуметре от земли, достаточно широкую, чтобы протиснуться в нее, если удача будет на ее стороне. Но куда ведет эта дыра?
Девочка уже слышала быстрые шаги и тяжелое дыхание Эццо. Сейчас он возникнет у нее за спиной, и будет слишком поздно.
Катерина поспешно сняла куртку и бросила ее в дыру в скале, а затем пролезла сама. Дыра была немного узкой, и девочка поцарапалась, пока пролезла, но это было не страшно.
На другой стороне было еще темнее и пахло плесенью. Катерина подобрала куртку и побежала в темноту.
Внезапно рядом с ней по голой скале мелькнул луч света и сзади прозвучал умоляющий голос:
– Вернись и помоги мне! Тогда я тоже тебе помогу!
Она остановилась и оглянулась. Это был Эццо. То, что она увидела, при других обстоятельствах развеселило бы ее. Эццо попытался последовать за ней через дыру в скале, и теперь он застрял. Крепко застрял. Он не мог пролезть ни вперед, ни назад. Эццо выглядел так, будто его тело заканчивалось где-то посередине груди. Человек без живота! В правой руке он держал карманный фонарик, и луч света застыл на лице Катерины.
– Помоги мне, тогда я помогу тебе! – снова крикнул Эццо.
Можно ли ему верить? Или это ловушка? Притворяется ли Эццо, будто застрял, лишь бы убедить ее подойти? Катерина осторожно приблизилась к нему. Нет, он не притворялся. Дыра просто оказалась слишком тесной для него. Но действительно ли он собирается вступиться за нее?
– Вы правда поможете мне? – спросила Катерина, когда до него оставался один метр.
– Ну конечно, я же сказал!
– Что с моей мамой?
– О чем это ты? – вопросом на вопрос ответил Эццо с таким видом, как будто совершенно не понимал, о чем говорит Катерина. Впрочем, он тут же улыбнулся, но улыбка его показалась ей натянутой.
– Ах да, твоя мама. Естественно, я и ей помогу.
Катерина не поверила ему. Она не могла ему поверить, после того как увидела озадаченное выражение его лица. Девочка быстро натянула куртку, присела, набрала обеими руками земли и швырнула ее в лицо Эццо. Он зажмурился и стал отплевываться. В этот момент Катерина схватила его карманный фонарик. Освещая себе дорогу трофеем, она побежала прочь от Эццо, выкрикивавшего ей вслед оскорбления. Она просто бежала и бежала вперед, и постепенно его голос становился тише. При этом Катерина думала о том, какой смущенный вид у него был, когда она упомянула о матери. Слезы текли у нее по щекам.
58
Сан-Вито
Пауль чувствовал себя неуютно в одежде, которую Людовико Анфузо одолжил ему, пока не высохнут его собственные вещи. Рукава свитера заканчивались чуть ниже локтей, а брюки выглядели на Пауле как бриджи. Анфузо тем временем сварил овощной суп. Они хотели накормить Фраттари, но тот уже заснул.
– Нужно дать ему немного отдохнуть, – предложил Анфузо. – Силы ему еще пригодятся. Давайте поедим, а вы пока расскажете все, что мне следует знать.
Пауль начал рассказ со своих снов и сообщил бывшему иезуиту все, что произошло за последние несколько дней. Он только опустил несколько деталей, таких как тяжелая болезнь генерала ордена. Также он поведал Анфузо о том, о чем, собственно, должен был молчать, поскольку сказать об этом можно было только преподобному генералу. Но Паулю нужно было кому-нибудь довериться, и он решил открыться гостеприимному хозяину. Кроме того, Анфузо, благодаря своему опыту в делах, которые обычные люди назвали бы сверхъестественными, возможно, был тем самым человеком, который сумеет помочь ему. Поэтому Пауль рассказал ему также о настоящей могиле Петра и о том, что Финчер говорил о Ренато Сорелли и о нем самом. Анфузо терпеливо слушал и только время от времени задавал уточняющие вопросы. К своему удивлению, Пауль понял, что ни один эпизод из его рассказа не вызвал изумления у собеседника.
Когда он поделился своим наблюдением с Анфузо, тот улыбнулся.
– Если бы вы видели и слышали все то, что видел и слышал я, вас тоже было бы нелегко удивить, синьор Кадрель.
– Но разве вы не понимаете? Если Финчер прав по всем пунктам, то я – кто-то вроде сына дьявола.
Анфузо наклонил тарелку и вылил остатки супа в ложку.
– Успокойтесь. Это древнее существо, якобы скрытое под настоящей могилой Петра, – вовсе не обязательно тот самый сатана. Демонов на свете много. Уж я-то знаю, о чем говорю.
– Но и тогда я все равно одержимый, разве нет?
Анфузо с наслаждением доел последнюю ложку супа, закрыв глаза от удовольствия.
– Даже если повар – я сам, я не могу не похвалить суп. В такую скверную погоду у него вкус лучше, чем у самого дорогого и изысканного блюда. – Он вновь открыл глаза и посмотрел на Пауля. – Я уже довольно давно наблюдаю за вами, но не вижу никаких признаков демонической одержимости, синьор Кадрель. Единственное, чем вы, во всяком случае, кажетесь мне одержимым, так это – вполне понятным страхом и стремлением узнать правду. Вы – человек из плоти и крови, вы можете плакать, и смеяться, и получать травмы. – И он указал на пластырь на затылке Пауля. – Было очень больно, верно?
– Еще как. И вчера, когда Фраттари швырнул меня через всю палату головой о стену, и во второй раз. Но ведь моя способность ощущать боль – еще не доказательство, синьор Анфузо! Разве Фраттари не будет испытывать такую же боль?
Анфузо вертел в пальцах пустую суповую ложку.
– Возможно. А возможно, и нет. Это зависит от демона, который овладел им.
– Вы считаете его одержимым?
– После всего, что вы мне рассказали, я уверен в этом. Впрочем, через полчаса мы будем знать это наверняка.
Когда Пауль и Людовико Анфузо вошли в комнату для гостей, чтобы подготовить Фраттари к "ритуалу", как выразился Анфузо, писатель не спал. Он спокойно лежал на кровати и смотрел на них, широко открыв глаза. Паулю показалось, что в его взгляде сквозит страх. Подозревал ли Фраттари, что ему предстоит пережить? Боялся ли он завладевшего им демона? Анфузо склонился над ним.
– Вы меня понимаете, синьор Фраттари?
Глаза писателя еще сильнее расширились, но это оказалось его единственной реакцией. И она не изменилась, когда Анфузо еще два раза обратился к нему.