Так бывает - все плохие вещи, что иногда все же случаются, должны происходить не с тобой. С ним, с ней, да с кем угодно… вот только когда плохое касается тебя самого - это всегда неожиданно. Словно удар под дых, от которого останавливается дыхание, и по щекам текут слезы боли.
И даже то, что случилось, кажется произошедшим с кем-то другим. Возможно, это способ сберечь нервы? Защитная реакция организма, предохранительный клапан, спасающий готовый вскипеть разум.
Ведь было что-то там, в дремучем детстве. То, чему не подобрать название, и от чего хочется отгородиться толстым одеялом отчуждения. Накрыться с головой и вслушиваться в собственные ощущения:
Неровности матраса… и где-то под рукой пятна зеленки и чего-то еще…
Простыня, мокрая от пота, смятая судорожными движениями пальцев, что вцепились в нее, словно это поможет перенести страх…
Подушка, она еще хранит форму головы, отчего похожа на раздавленную черепаху…
И, конечно же, одеяло. Спасительное одеяло, под которым можно схорониться от всех ужасов, что поджидают снаружи.
Стандартный набор всякого уважающего себя труса. Неспособного взглянуть в глаза своим кошмарам. Хотя каждый ли из нас готов похвалиться смелостью? Особенно тогда, когда два огненных пятнышка начали путь, передвигаясь рывками, слабо отражаясь от полированной поверхности шкафа. И тихий скрип дверцы того же самого шкафа, в котором никого и ничего нет, и быть не может - не заставляет ли он обречено замереть, в ожидании худшего?
Сергей не считал себя героем.
Впрочем…
Чтобы там не таилось в давно ушедших днях и ночах - пускай оно держится от него подальше. Или нет… - Сергей готов взглянуть в лицо тому, кто осмелился стать на пути. Это его дом, его жизнь, и что бы ни скрывалось в затертых лакунах воспоминаний - что же, пускай, объявится, если не трусит.
Он не из тех, кто дрожит коленками, взывая к небесам - о, вовсе нет! Он идет по жизни, не опуская глаз, и то, что до поры до времени поджидает его в старом омшанике, лишь тому подтверждение. А пока что…
(Тсс…)
Его память похожа на старую затертую пленку, с засвеченными кадрами, но что-то подсказывало Сергею, что придет время взглянуть на них внимательнее, и быть может тогда он сумеет рассмотреть, что же там, под тонким слоем черной эмульсии, и стоит ли оно того, чтобы переживать сейчас, этой ночью, когда за окнами осень, а в кухне холодно и сыро от того, что он так и не удосужился починить обогреватель, и кто знает, не повод ли это заняться настоящим делом - в самом деле, сколько можно просыпаться среди ночи от холода, пытаясь натянуть на замерзшие ноги толстое пуховое одеяло.
- Я спать! - объявил он, поднялся из-за стола и неторопливо проследовал к выходу.
Надежда не ответила, провожая мужа взглядом. Что-то случилось сейчас, что-то нехорошее, и… давнее. Как будто привет из прошлого…
Осенний сон или явь - быть может, она сейчас спит, а над головой покачиваются на поверхности остывающей воды, пушистые, белые хлопья мыльной пены…
Опустив взгляд, она заметила на полу странный комочек. Надя подобрала его и осторожно, стараясь не повредить, развернула. В руках у нее оказалась смятый кружочек фольги.
Надежда покрутила его так и сяк, пока, наконец, не сообразила что это такое. В детстве ей частенько приходилось выбрасывать похожие кружки - ими раньше закрывали бутылки с молоком…
Она осталась сидеть, вслушиваясь в монотонную песню уходящей осени - за окнами опять пошел дождь, и если выключить свет, можно увидеть как по черным стеклам окон сбегают вниз серебристые дорожки слез умирающей природы.
Осень уходила, и Надежда провожала ее без всякого сожаления.
Осень утраченных надежд и разбитых иллюзий - уходи прочь, растворяйся в дождливых сумерках. Покойся с миром золотая красавица. И пускай снежные метели придут на смену мертвому спокойствию засохших листьев, что укрыли желтым ковром остывающую землю.
Аминь детка…
Часть 2. Сказки снежной зимы
1. Декабрь
Декабрь порадовал жуткими холодами и толстым слоем снега. Сергей с удовольствием потянулся и открыл глаза. Настоящая зима - за окном огромные сугробы, а в комнате тепло и уютно. Под тяжелым пуховым одеялом сладко посапывает супруга, укутавшись, словно бабочка в кокон, в библиотеке гудит обогреватель, а внизу на кухне, уже заждался старинный, пузатый чайник с отлетевшей эмалью, и дребезжащей крышкой.
Сергей прогрохотал по ступенькам, наполняясь кипучей энергией. Вскипятил чай, приготовил бутерброды с ветчиной, вернулся с подносом в спальню и растолкал полусонную жену.
- Вставай, лежебока - проспишь второе пришествие…
Надя недовольно засопела, пытаясь завернуться плотнее в толстое одеяло. Но Сергей не собирался сдаваться так легко. С горем пополам, он водрузил поднос на кровать, лишь чудом ухитрившись не разлить чай.
- Завтрак в постель подан, мадам! - Торжественно произнес он, и попытался изобразить некое подобие поклона, но в результате чуть не опрокинул завтрак на проснувшуюся супругу.
Надежда с тоской смотрела на аппетитные бутерброды, глотая слюну:
- Мне только чай, если можно…
Сергей не возражал. Без зазрения совести он умял обе порции, и умчался переодеваться.
Надежда проводила мужа взглядом и нехотя выбралась из постели. В последние дни она чувствовала странную опустошенность. Словно огромный невидимый паук вцепился в нее, высасывая силы, оставляя сморщенную, дряблую оболочку, лишенную желаний и чувств.
Спустилась в ванную, привычно рассматривая трещинки на холодном кафеле. Внизу было холодно. Она умылась, пытаясь придти в себя, вытащила весы, и обречено встала босыми ногами на рифленую поверхность. Вот он момент истины - бесстрастный советник расскажет, чего стоит никчемное, среднестатистическое тело…
Сергей вышел на улицу, щурясь от яркого света - снег блестел на солнце мириадами сверкающих искр. Он протопал до сарая, и с трудом открыл озябшими пальцами покрытую инеем дверь.
- Брр…, ну и холодина!
Лопаты стояли у стены. Сергей вытащил самую огромную - огромный квадрат фанеры, к которому было приделано деревянное же древко. То, что нужно!
Сперва он расчистил тропинку к сараю, затем раскидал снег возле дома, оставляя проход от дверей до калитки. Сугробы стали еще выше, из-за снега, который Сергей, подкидывал вверх, словно снегоуборочная машина, наслаждаясь самим процессом, радуясь, как ребенок первому снегу, трескучему морозу и яркому, зимнему солнцу.
Сергей вспомнил, как маленьким ребенком любил строить снежные замки. Глубокий лаз в сугробе, в который можно залезть полностью, и сидеть, представляя себя хозяином ледяного царства…
Вставшая перед глазами картина, оказалась такой четкой, что Сергей замер от неожиданности. Это было так странно - обычно все попытки поковыряться в прошлом, заканчивались неудачей. Его память больше всего напоминала сито, и песчинки дней проходили сквозь него, отсеиваясь мусором прожитых минут. Лишь самые крупные песчинки оставались внутри, вот только извлекать их, было пустой тратой времени. Сколько Сергей не перебирал их, пытаясь разобраться в самом себе - каждый раз оказывался в дураках. Там, в закоулках памяти не было ничего такого, ради чего стоило бы терзаться сомнениями, пребывая в неясной тревоге.
Темнота умела хранить тайны, но сейчас краешек темной простыни чуть сдвинулся, и под ним оказался сверкающий кусочек головоломки. Если собрать их все до единого - можно обрести неземной покой, вот только вряд ли у него получиться сделать это.
Сергей нетерпеливо мотнул головой, и вонзил лопату в белоснежную плоть сугроба. Если не отвлекаться на разные глупости, по вполне можно управиться за четверть часа…
Внизу, в холодной ванной, Надежда смотрела, как стрелка весов вынесла свой неутешительный приговор.
(Семьдесят восемь с половиной - детка, ты делаешь успехи! Еще немного, и наберешь заветный центнер - проклятая толстуха!)
Надя закрыла руками уши, чувствуя, что еще немного, и закричит, разобьет тишину дома.
- Не плакать, только не плакать. Все что угодно, - кричи, детка, ругайся, разбей, эти чертовы весы, но только не плачь. Потому что они только и ждут твоих слез (и дом, и зеркало, и стены, и даже старое пианино наверху - вещи, которым не хватает чувств, страхов, и, конечно же…. слез), не дай им победить себя, держись…
Гораздо проще делать вид, что ничего не происходит. Ведь даже самые точные весы иногда могут ошибаться, не так ли? Да и что такого страшного в лишнем килограмме? Ну, пару часов работы, да оставшийся не съеденным завтрак, и все в порядке.
Детка, забудь про эти глупости.
В конце концов, кто виноват в том, что старые, дряхлые весы так вопиюще лгут? Только они сами!
К черту.
Тем более у тебя сегодня (впрочем, как и вчера, а может быть даже, как и всегда) много работы.
Нужно закончить с залой, и приводить в порядок библиотеку. И тогда останутся только веранда, прихожая, и можно будет спускаться вниз, - вот уж где масса развлечений для опытной хозяйки. Вековая пыль и тараканы ждут, когда королева пыли Надежда опустит свой взор на это царство грязи и тьмы.
Надя вздохнула. Кого ты пытаешься обмануть, дуреха - разве что саму себя! Засунула весы за стиральную машину (огромный допотопный бак, снабженный активатором, работающим от разбитого, шумного электрического двигателя, со смешной рукояткой, приводящей в действие два желтоватых от старости валика для отжима постиранного белья), и вышла из ванной с холодной решимостью не обращать внимания на разные несущественные мелочи, которые только отвлекают от работы…