- Оливер сказал, что рисунок очень красивый. Он сказал, что моему отцу он понравится даже больше, чем те рисунки, которые сделал он. Я сказал Оливеру, что еще не совсем закончил рисунок, но он забрал его у меня и не захотел возвращать. Он держал его в высоко поднятых руках, я не мог дотянуться. Оливер был высоким, понимаете, мэм. Таким высоким. Я плакал, но он только смеялся. Он сказал, что вставит его в красивую позолоченную рамку и отдаст отцу. Он сказал, что только он знает, какая рамка понравится отцу.
Пораженная тем, как он защищает созданное им уродство, Стелла только спросила:
- Когда же он вернул рисунок назад?
В ответ Тодд нахмурился:
- Он мне его вообще не возвращал. Каждый раз, как я спрашивал Оливера о нем, он говорил, что впереди еще много времени. Но его не было! Я бы выкрал рисунок, но не смог этого сделать.
- Оливер запер его в своей комнате?
- Да. Потом настал день, накануне отъезда отца, а Оливер все еще не хотел отдавать мне рисунок. Я спросил его, и он объяснил, что только что получил для него подходящую рамку, которая понравится отцу, и он сам передаст рисунок отцу с выражением моей любви. Он также сказал, что нарисовал другую картину, намного лучше моей, которую отец по-настоящему полюбит.
Окончательно сбитая с толку, Стелла теперь только слушала его.
- А потом?
- Он позволил мне увидеть его. - Внезапная боль вспыхнула в глазах мальчика. - Это был еще один портрет моей матери. Ужасный портрет. На нем она выглядела как… как… я не могу сказать этого… но Оливер заставил ее выглядеть так, и он хотел сделать так, чтобы отец подумал, будто это нарисовал я!
- Почему ты не разорвал этот рисунок?
- Я не мог. Он держал его высоко… так высоко, что я не мог дотянуться. А потом он унес его в свою комнату.
- Что ты сделал после этого?
- Я не знал, что делать! - вскричал Тодд. - Мой отец возненавидел бы меня… ведь он так любил мою мать!
- Но, Тодд, - взмолилась Стелла, желая верить ему, - ты мог бы сказать отцу, что не рисовал этого портрета.
- Он не поверил бы мне. - Тодд выразительно замотал головой, отрицая такую возможность. - Он не мог идти против Оливера.
- Расскажи мне все до конца. Пожалуйста.
- Оливер сказал, что отдал этот рисунок отцу в тот же вечер. Он смеялся надо мной и называл меня маменькиным сыночком, потому что я плакал. И он спросил меня, чего я боюсь. Я боялся его, я всегда боялся его. Он был такой… плохой.
Стелла пришла в слишком большое смятение, Чтобы слушать дальше. Она быстро достала прекрасный рисунок, держа его обратной стороной вверx. Она снова указала на уродливый портрет:
- Тодд, рисовал ты или не рисовал эту картину?
Слезы выступили на его глазах.
- Неужели я сделал бы это, мэм? Неужели сделал бы? Я любил свою мать!
- Но на ней написано твое имя.
- Оливер подписал ее. Он мог сделать все, что угодно. Он умел подделывать мою подпись. Он был настоящий волшебник!
- А этот?
Стелла подняла прекрасный портрет Харриет Хок, ее руки дрожали. Краски снова вернулись на лицо Тодда, и слезы брызнули из его глаз.
- Да-да… о да, мэм, это мой рисунок. Где вы взяли его?
Он жадно потянулся к нему, и Стелла позволила ему взять рисунок в руки. Он держал его почти благоговейно, его влажные глаза сияли.
- Я взяла его вчера ночью в комнате Оливера, - ответила Стелла, - там, где он был все это время, и ты, должно быть, знал об этом. Почему ты не попросил Гейтса или кого-то другого достать его для тебя? И если ты действительно не рисовал отвратительной картины, почему ты не уничтожил ее давным-давно, прежде чем на нее случайно не наткнулся твой отец и не подумал бы, что все плохое, о чем говорил ему о тебе Оливер, - это правда?
- О, мэм, - захныкал снова Тодд, - я не мог. Я боялся.
- Чего боялся, скажи, ради всего святого?
- Оливера, - простонал Тодд. - Он сказал, что вернется из преисподней, чтобы всегда преследовать меня, если я расскажу хоть одной живой душе о том, что он сделал. Он на самом деле не умер, понимаете. Он все еще в этом доме… он бродит вокруг по ночам…
- Прекрати, - приказала Стелла. - Немедленно. Оливер - не привидение и не станет им никогда. Не придумывай для себя ужасных ночных кошмаров. Оливер оказывал на тебя дурное влияние, Тодд, и…
Тодд не слушал. Отчужденность снова появилась в его глазах. Стелла поняла, что он где-то далеко, на каком-то затерянном острове, где нет никого, кроме него самого и того злого гения, Оливера Хока.
- Он сказал, что я не должен трогать его комнату. Или уничтожать что-нибудь из его вещей. Я должен почитать дерево, на котором вырезано его имя. И не входить в бассейн без его разрешения. Он заставил меня пообещать все это - даже более того. Как раз накануне того дня, когда он умер…
- Тодд, прошу тебя.
Мальчик пугал ее. Его глаза были такими дикими и недетскими.
- …и когда он пошел в бассейн со своим новым изобретением, я последовал за ним. Я спрятался в кипарисах, пока он раздевался. А когда он повернулся спиной, я повредил его изобретение, так что оно не могло правильно работать. Я ненавидел Оливера. Я всегда ненавидел его. За то, что он сделал моим родителям. За то, что он сделал мне. Он украл у меня отца, поэтому отец любил его больше, чем меня! Ты слышишь меня, Оливер! - Тодд вскочил с кресла, закинув назад голову, он кричал в сводчатый потолок. - Я ненавижу тебя!
- Тодд, прошу тебя. - Стелла нежно обняла его, прижав к себе.
Он дрожал, его худенькое тело напряглось от сжигавшей его изнутри лихорадки. Его глаза наполнились слезами, на лице застыло страдание.
- О, мисс Оуэнз! - жалобно закричал он.
- Да, Тодд?
- Он был плохим, таким плохим…
- Я знаю.
- И он всегда причинял людям страдания. Он всегда поступал жестоко. Как в тот раз, когда он подложил шип розы под седло Чарли. Бедная лошадь взбесилась и сломала ногу, отцу пришлось пристрелить старину Чарли, и… я ненавидел его! - Остальное потонуло в потоке слез.
- Тодд, - мягко прошептала Стелла, - послушай меня. Не должно быть никаких ошибок относительно этого события. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что последовал за Оливером, спрятался в кустах и сделал что-то с его изобретением, отчего оно перестало работать?
Тодд поднял к ней залитое слезами лицо. Его рот был открытой раной отчаяния.
- Разве вы не понимаете, мэм? - вскричи он. - Я убил Оливера!
Глава 12
ХРАНИТЕЛЬ БРАТА
Стелла не могла вымолвить ни слова. Честно говоря, ей пришлось отвернуться, изучить заполненные книгами полки, пурпурные занавески, веселый огонь в камине, колесо фургона над головой. Неужели он на самом деле сказал это? Или эти слова - плод ее воображения, они прошелестели в воздухе, промелькнули в атмосфере, словно злой призрак прошлого.
- Тодд, - она произнесла имя почти умоляющим голосом, - ты убил Оливера, своего собственного брата? Этого не может быть!
Его слезы высохли. Он потер лоб, отбросив золотистую прядь, падавшую на глаза.
- Это было ужасное ожидание. Если меня запрут в мрачную темницу, днем я справлюсь с собой. Я умею считать, понимаете. Но по ночам меня мучают кошмары. Такие страшные кошмары.
- Об Оливере?
- Нет, не совсем так. Я знаю, что он - привидение, но я боюсь его только тогда, когда бодрствую. Я не вижу его во сне.
- О чем же тогда кошмары?
- Не о нем. Я вижу во сне, как плачу перед судом и как за мной гонится палач. Как три слепые мышки, о которых мы говорили. Кошмар не о том, что за тобой гонятся. Кошмар в том, что пытаешься убежать, и в том, что люди узнают об этом, - вот чего я боюсь.
Стелла с трудом сдерживала слезы. Бедный измученный ребенок.
- Люди… ты говоришь об отце?
Он кивнул.
- Вы не станете поднимать шум, правда? Когда мы уедем, я имею в виду.
- Конечно нет. - Что она могла сказать ему, что дошло бы до его детского разума?
- Мой отец не захочет поднимать шума. Он джентльмен. Джентльмены именно так и поступают, понимаете?
- Обещаю. Тодд… только твоего признания недостаточно, понимаешь.
Он нахмурился:
- Что вы хотите сказать, мэм?
- Я должна иметь доказательство. Как в детективных романах и триллерах. Полиция не может произвести арест, не имея доказательств. Ты понимаешь это?
Он помедлил.
- Думаю, что да.
- В суде, - продолжала Стелла, - признания людей должны быть подкреплены доказательством. Это называется уликой. То, что подкрепляет правдивость их заявлений.
- Доказательство есть. - Тодд держался решительно.
- Прекрасно. Потому что нельзя ожидать, что судья поверит тебе на слово, будто ты совершил преступление, в равной степени нельзя было бы ожидать, что он поверит на слово человеку, который скажет, что он не совершал этого… понимаешь?
- Есть доказательство, - повторил Тодд. - Но оно в комнате Оливера.
- Изобретение?
- Да. Это забавное сооружение. Как подводная лодка. После несчастного случая они положили ее снова в комнату Оливера.
- Разве не все вещи Оливера были сожжены? - Стелла внимательно наблюдала за ним.
- Наверное, так.
- Тогда изобретение тоже должно было исчезнуть, верно?
- Вероятно, нет.