- Вы правы, тот самый. Хотя иногда старые вещи способны удивить. Во всяком случае, это магия, на которую они больше неспособны, магия, навсегда меняющая действительность. Поэтому такие вещи малый народ считает драгоценными.
- А о чем, по мнению Теда, вы можете мне рассказать?
Он покачал головой.
- Если вы знаете историю этого шеста, то знаете не меньше меня.
- Так что вам сказало прикосновение к нему?
Он рассмеялся.
- Ничего. Моя магия действует только на обычные предметы. Я просто хотел немного подержать посох. - Он помолчал. - Тед вам сказал, что я могу найти сведения о нем? - Он внимательно посмотрел на меня. - И это не имеет никакого отношения к неприятностям его отца? Конечно, нет. - Глаза его улыбались. - Думаю, я точно знаю, что должен узнать для вас. Чего хотел башковитый Тед. Идемте.
Он провел меня в небольшую нишу, где книги стояли в закрытых шкафах.
- Здесь я держу самое ценное - книги с автографами и старинные редкости.
Он вытащил скамью и встал на нее, чтобы открыть самую верхнюю полку, почти пустую, вероятно, потому что до нее трудно добраться.
С этой полки он снял толстую книгу в светлом кожаном переплете с золотым тиснением.
- Наверно, у вас не найдется тысячи четырехсот долларов, чтобы заплатить за это?
Я сглотнула.
- В данный момент нет. Но за несколько дней я могла бы собрать…
Он покачал головой и протянул мне книгу.
- Не надо. Только обращайтесь с ней бережно и не забудьте вернуть, когда закончите. Книга лежит у меня пять или шесть лет. Не думаю, что на следующей неделе на нее вдруг объявится покупатель.
Я взяла книгу осторожно: не привыкла обращаться с книгами, которые стоят дороже моей машины (конечно, я не хочу сказать, что у меня такая уж дорогая машина). На переплете и на корешке золотом вытиснено название "Сделано магией".
- Я одалживаю вам эту книгу, - медленно заговорил он, тщательно подбирая слова, - потому что в ней немного рассказывается о дорожном посохе… - Он помолчал и со значением добавил: - И еще о кой-каких интересных предметах.
Если посох был украден, могли быть украдены и другие вещи. Я крепче сжала книгу.
- Зи мой друг. - Он закрыл книжный шкаф, слез со скамьи и убрал ее на прежнее место. Потом с явной непоследовательностью небрежно добавил: - Вам, конечно, известно, что некоторые темы нам запрещено обсуждать. Но я знаю, что здесь есть история дорожного посоха. Можете начать с нее. Кажется, она в пятой главе.
- Понимаю.
Он оказывал мне помощь, какую мог, не нарушая правила.
Он провел меня через магазин к выходу.
- Поосторожней с этим посохом.
- Я пытаюсь его вернуть, - ответила я.
Он повернулся и отступил на несколько шагов, не отрывая взгляда от посоха.
- Правда? - тут он тихо рассмеялся, покачал головой и снова пошел к выходу. - Иногда эти старые вещи поступают по-своему.
Он открыл передо мной дверь, и я задержалась на пороге. Если бы он не сказал мне, что отчасти принадлежит к малому народу, я бы поблагодарила его. Но признание долга перед иным может иметь неожиданные последствия. Я достала одну из карточек, напечатанных для меня Гэбриэлем.
- Если у вас будут неприятности с машиной, загляните ко мне. Я работаю в основном с немецкими машинами, но обычно могу заставить хорошо мурлыкать и другие.
Он улыбнулся.
- Может быть. Удачи.
Когда я вернулась, Сэмюэля не было, но он оставил записку, что ушел на работу и что еда в холодильнике.
Я открыла холодильники увидела накрытую фольгой стеклянную банку с энчиладами. Я поела, накормила Медею, вымыла руки и с книгой пошла в гостиную.
Я не думала, что найду в ней страницу с текстом "Вот кто убил О'Доннелла", но все бы ничего, не будь каждая страница этого шестисотстраничного тома исписана от руки поблекшими чернилами, мелким почерком. Но, по крайней мере, по-английски.
Полтора часа спустя я вынуждена была остановиться: в глазах плыло.
Я сразу открыла пятую главу и с трудом одолела примерно десять страниц и три истории. Первая как раз о дорожном посохе, чуть подробнее, чем я прочла в Интернете. Там так же подробно описывался посох. Автор явно принадлежал к малому народу, и я впервые читала книгу, написанную с точки зрения иных.
Вся пятая глава посвящалась вещам вроде дорожного посоха, то есть подаркам малого народа. Если О'Доннелл украл посох, он мог украсть и что-нибудь еще. А убийца, возможно, в свою очередь украл эти вещи у него.
Я отнесла книгу в спальню и положила в сейф с оружием. Не лучшее место для хранения, но вероятность, что ее заберет случайный вор, стала чуть меньше.
Потом я мыла посуду и размышляла о книге. Не столько о ее содержании, сколько о том, что мне пытался сказать о ней Тед.
Человек из книжного магазина сказал, что малый народ высоко ценит эти вещи, пусть даже в современном мире они бесполезны.
Это я могла понять. Для малого народа обладать тем, что связано с утраченной магией, означает силу. Сила для малого народа - это безопасность. Если у иных есть перечень таких волшебных вещей, Серые Повелители могли следить за их сохранностью и распределять среди тех, кого выберут. Но малый народ любит тайны. Не могу себе представить, чтобы иные составили список и передавали его друг другу.
Я выросла в Монтане, где старое незарегистрированное ружье ценится гораздо выше нового, происхождение которого можно проследить. Конечно, это не значит, что все владельцы незарегистрированных ружей в Монтане собирались совершать преступления - просто им не нравится, когда федеральное правительство знает о каждом их шаге.
Так что если… если О'Доннелл украл несколько магических предметов и никто не знает, у кого они были или даже что они такое? Потом кто-то из малого народа понял, что украл О'Доннелл. Кто-то с таким же чутьем, как мое, или тот, кто видел охранника, а может, следил за ним до самого дома. Этот иной мог убить О'Доннелла и присвоить украденное им.
Может, убийца специально рассчитал все так, чтобы поймали Зи: он понимал, что Серые Повелители будут довольны, если отделаются одной жертвой.
Найти бы убийцу и украденные им вещи… Тогда я могла бы сделать эти вещи своими заложниками и добиться оправдания и освобождения Зи.
Я понимала, зачем посох малому народу, но зачем он О'Доннеллу? Может быть, он не знал точно, что это такое. Но он должен был что-то знать, иначе зачем взял? Собирался продать назад малому народу? Но вряд ли кто-то давно знакомый с малым народом может надеяться долго прожить, воруя у него.
Конечно, О'Доннелл мертв, верно?
Кто-то постучал в мою дверь - а я не слышала, чтобы кто-нибудь подъехал. Может, кто-то из вервольфов пришел от дома Адама. Я глубоко вдохнула, но дверь помешала учуять какой-нибудь запах.
Я открыла дверь: на пороге стояла доктор Олтман. Ее глаза - собака - исчезла, и на подъездной дороге не было машины. Она сюда прилетела?
- Вы пришли за посохом? - спросила я. - Можете забрать его.
- Могу я войти?
Я мешкала. Я была уверена, что заклятие порога действует только на вампиров, но кто знает…
Она напряженно улыбнулась, сделала шаг вперед и остановилась на коврике.
- Отлично, - сказала я. - Входите.
Взяла старый посох и протянула ей.
- Почему вы это делаете?
Я сознательно истолковала ее вопрос неверно.
- Потому что он мне не принадлежит, да и овец у меня нет, так что он мне не нужен.
Она раздраженно посмотрела на меня.
- Я не про посох. Я хотела спросить: зачем вы суете нос в дела малого народа? Вы подорвали мой авторитет в глазах полиции - а для полиции это в конечном счете может оказаться опасно. Моя работа - охранять безопасность людей. Вы не понимаете, что происходит, и можете причинить столько неприятностей, что сами не справитесь.
Я рассмеялась. Не смогла сдержаться.
- Мы с вами обе знаем, что Зи не убивал О'Доннелла. Я только позволила полиции понять, что в убийстве виновен кто-то другой. Я не бросаю своих друзей на виселице.
- Серые Повелители не позволят вам слишком много узнать о нас.
Агрессивная напряженность ее плеч прошла, женщина расслабилась, уверенно прошагала по гостиной и села в большое мягкое кресло Сэмюэля.
А когда снова заговорила, в ее голосе звучал чуть слышный кельтский акцент.
- Зи упрямый болван, и я тоже его люблю. Больше того, не так уж много осталось тех, над кем не властвует холодное железо, чтобы мы могли его потерять. В любом другом случае я могла бы делать что заблагорассудится и спасла бы его. Но когда вервольфы заявили о себе, они вызвали новую волну страха, и мы не можем допустить, чтобы положение ухудшилось. Быстро раскрытое преступление, закрытое разбирательство, согласие полиции держать в секрете состояние жертвы - все это не вызовет большого шума. Зи это понимает. Если вы знаете столько, сколько полагаете, вы должны знать, что иногда жертва необходима для безопасности всех остальных.
Зи предложил в жертву себя. Он хотел обозлить меня, чтобы я оставила его гнить за решеткой, потому что знал: иначе я никогда не сдамся, никогда не соглашусь, чтобы его принесли в жертву, чего бы это ни стоило малому народу.
- Сегодня я пришла за Зи, - сказала гостья искренне, глядя сквозь меня слепыми глазами. - Не осложняйте его положение. Не допустите, чтобы это стоило жизни и вам.
- Я более или менее знаю, кто вы, Нимейн, - сказала я.
- Тогда вы должны знать, что немногие получают предупреждение, прежде чем я ударю.