В комнате стало по-домашнему уютно, чисто, на подоконниках разместились фиалки – Иринка от своей мамы принесла. Беленькие вязаные салфеточки красовались на столе, серванте и комоде, куда она переставила кристалл, положила свои косметические принадлежности и стеклянные бусы под "янтарь". Словом, живи и радуйся! О такой стремительной удаче простой советский человек и мечтать не мог.
Ирина приготовила поздний завтрак, было почти двенадцать часов дня. Она аккуратно накрыла чистую скатерть клеёнкой, купленной на днях в ближайшем хозяйственном магазине. Дмитрий наворачивал яичницу вприкуску с хлебом, вдруг он вспомнил:
– Ирин, а чего-то я никого из своих друзей школьных не встречал. Понятно, что у меня и времени особо не было… Но всё-таки, ты не знаешь, что с нами стало?
Ирина немного замялась.
– Димуль, так почти никто и не вернулся. Их же в сорок первом на фронт призвали, сам, знаешь, какая мясорубка была, все погибли. Я только Генку Переверзнева видела на костылях, без ноги он вернулся. Помнишь Валю Синицыну?
– Конечно, из соседнего двора, голубоглазая такая.
– Так вот, и она не вернулась, радисткой была…
"Да, вовремя я в начале войны в учебку попал", – подумал Дмитрий.
В коридоре раздался шорох, открыли входную дверь, кто-то прошёл в соседнюю комнату Лидии Петровны.
– Мама! Маа!!!! – Заорал Дмитрий как чумной. Он кинул вилку в тарелку с недоеденной яичницей и бросился в соседнюю комнату. Ирина благоразумно решила остаться за столом – пусть мать и сын побудут вдвоём, им есть о чём поговорить и о чём поплакать.
* * *
Прошло два года. Ирина Малышева работала в Моспроекте в отделе проектирования зданий и сооружений, была на хорошем счету и вызывала откровенную зависть женщин-коллег своими нарядами, на которые муж денег не жалел. Дмитрий делал стремительную карьеру на своём Кожевническом телефонном узле связи. К тому времени он уже стал бригадиром и руководил техниками.
Про бывшего бригадира поговаривали, что его забрали в НКВД за антисоветскую пропаганду, а это серьёзное обвинение, с тех пор его никто не видел ни на работе, ни дома. После того как это место занял Малышев, он строго-настрого запретил своим подчинённым рассказывать анекдоты, хоть про американцев, хоть про японцев. Дисциплина у него в бригаде была железная: работали чётко, на малейшие нарушения Дмитрий писал докладные начальству с просьбой уволить провинившегося по статье. Кадровик, оформлявший Малышева на работу, отслеживал все его должностные перемещения, фиксируя в личном деле. Он был доволен, что не ошибся в своём выборе два года назад.
Но Дмитрий не собирался останавливаться на достигнутом. Он метил в кресло заместителя директора по техническим вопросам. Через некоторое с Кирсановым Андреем Павловичем, занимавшим эту должность, случился удар. Поговаривали, что он получил письмо доброжелателя, в котором сообщалось о поведении его молодой жены.
Кирсанов души в ней не чаял, ему было уже за сорок, а ей около тридцати лет. Она щедро тратила деньги мужа на наряды и развлечения, а в последнее время завела любовника.
И вот в одно мгновенье всё закончилось, Кирсанов всё узнал и умер от инфаркта прямо за письменным столом, читая письмо доброжелателя. Милиция пыталась разобраться: кто и зачем написал послание? Но когда выяснилось, что все факты, изложенные в письме, полностью имеют подтверждение, прекратили расследование.
Вскоре бригадир и коммунист Дмитрий Малышев приказом директора был назначен на должность его заместителя по техническим вопросам с соответствующим должностным окладом и предоставлением служебной квартиры.
Молодая чета Малышевых переехала в новый дом на Даниловской набережной с видом на Москву-реку. Квартира располагалась на втором этаже пятиэтажного дома, в подъезде восседал важный вахтёр с сознанием собственного достоинства и всеобъемлющей важности.
Вещи перевезли на одной машине. Разгрузили быстро и когда всё расставили, то двухкомнатная квартира с большой кухней оказалась почти пустой. Старая мебель из коммуналки смотрелась убого и не вписывалась под роскошные цветастые обои комнат. Ирина посмотрела на весь этот квартирный простор и ещё раз убедилась, как она не ошиблась с выбором мужа.
– Димуль, вот бы кухню югославскую с буфетом и гарнитур столовый румынский. Я у Алины из Моспроекта видела, когда в гостях была. Такая красота! У неё не дом, а прямо трёхкомнатный дворец с импортной мебелью.
– Ничего, обставимся. Хочешь югославскую кухню – будет! И ещё лучше, чем у твоей Алины.
Не далеко от дома Дмитрий заметил мебельный магазинчик и решил его навестить на днях, узнать что чего и почём. На следующий день вечером, после работы, Дмитрий зашёл в магазин "повадить жалом". Он увидел приличный кухонный гарнитур, выставленный на витрине, рядом с ценником красовалась надпись "в продаже нет". Дмитрий подошёл к дежурному администратору и поинтересовался:
– Девушка, я бы хотел приобрести кухонный гарнитур наподобие того, который у вас представлен на витрине.
Администратор посмотрела на Дмитрия тухлым взглядом.
– Все хотят гарнитур… Это югославский гарнитур, только по "спецоткрыткам", распределяется на производстве. Если на производстве вам дадут открытку, милости просим за покупкой.
Дмитрий понял, что мебели не видать как "своих ушей" – у них на телефонном узле подобные спецоткрытки не распространялись.
– Девушка, подскажите мне имя, отчество вашего директора? – настойчиво потребовал он начальственным тоном.
– Зачем это вам? – удивилась та.
– Вдруг мы знакомы, – улыбнулся Дмитрий как можно шире и подумал: "Ну, получишь ты у меня, пигалица!"
– Директора зовут Пётр Игнатьевич Дроздовский.
Дмитрий откланялся и вышел из магазина. На следующий день он предпринял вторую попытку и подошёл всё к той же администраторше.
– Рад приветствовать вас, барышня. Я хотел бы поинтересоваться как ваши финансовые дела. Видимо, после моего вчерашнего визита, примерно в 19.30, перед закрытием магазина, они и у вашего директора улучшились, примерно даже могу сказать насколько и какими купюрами, – сказал Дмитрий голосом героя-любовника.
Девица подпрыгнула на стуле, побелела как мел и, заикаясь, начала:
– Е-если вы не уйдёте, я вызову м-милицию.
– Да, да. Я этого и хочу. Вызовите, пожалуйста, тогда и вас и вашего Дроздовского лет так на пятнадцать запрут в местах не столь отдалённых.
Она поняла, что положение безвыходное и пошла к директору. Тот примчался сам через минуту:
– Товарищ, прошу вас ко мне в кабинет!
Дмитрий смерил взглядом администраторшу, та от перепуга выглядела как "бледная поганка", и с гордым видом прошествовал в директорский кабинет.
Через два дня в новую квартиру Малышевых привезли югославскую кухню с буфетом, жилой гарнитур с креслами, диваном, продолговатым овальным обеденным столом и шестью стульями. Ирина была в восторге. Теперь в Моспроекте все от зависти треснут, это уж точно!
Глава 3
Рим, XV век
Июньская жара разморила Ваноццу, она сидела в саду в тени винограда. Рядом с ней бегали маленькие сыновья. Сиор Дела Кроче как всегда отбыл по торговым делам, и верная жена пребывала в сладостной истоме, предвкушая очередную ночь с Родриго.
К дому mercate подъехала карета, и женщине она показалась знакомой. Из неё вышел человек в чёрном камзоле.
"О, нет! Неужели, этот самый богатый бездельник!?" – обомлела мадонна, ожог под грудью начал пульсировать.
Элегантный мужчина проследовал во двор и направился под тенистые лозы винограда прямо к Ваноцци. Женщина растерялась и поднялась с плетёного кресла.
– Что вам угодно, сиор? – сдержанно спросила она.
– Насколько я помню, дорогая La bella, некоторое время назад мы заключили с вами сделку. Или мне напомнить о её содержании? – незнакомец поиграл рубиновым перстнем на указательном пальце левой руки.
Нестерпимая боль пронзила Ваноццу: она прижала руки у груди.
– Перестаньте, – умоляла она, задыхаясь, – я всё прекрасно помню.
– Что ж! Тогда приступим к делу. Вы желали бросить недостойное ремесло, найти мужа и богатого любовника. Не так ли?
Женщина кивнула.
– Я исполнил часть своего договора: теперь дело за вами, – незнакомец пристально смотрел на женщину.
– Что я должна делать, сиор? – выдавила она с трудом.
– Зовите меня Асмодео, дорогая La bella. Вы предадите своему возлюбленному Родриго Борджиа вот это, – он извлёк из складок камзола небольшой флакон зеленого цвета, в котором обычно римлянки хранили духи. – В нём канторелла – яд, от которого нет противоядия. Скажите, что ваша семья владела тайной яда, и вы знаете его состав. Конечно, вы никогда не познаете тайну кантореллы, по мере необходимости я буду вас снабжать флаконами. При помощи кантореллы вы сможете удержать Борджиа около себя и помочь ему достичь заветной цели – стать понтификом.