На секунду в воздухе возникло призрачное видение - деревья, старик с собакой и мертвое тело в овражке… Видно было как будто сквозь легкую кисею, чуть подсвеченную разноцветными фонарями.
- Мастер, это не простое убийство.
Тринадцатый вымолвил это тихо, но твердо.
По лицу Грандмастера на миг пробежала тень. Он сделал легкое движение рукой, словно разгоняя дым, - и видение исчезло.
- Ты забыл наш закон? Мы не можем вмешиваться в людские дела… Без крайней на то необходимости. Тебе, Тринадцатый, это должно быть известно лучше, чем кому-либо другому.
Голос его звучал мягко и в то же время строго. Тринадцатый опустил голову.
- Знаю, Мастер. Но это… Это как раз такой случай.
- В самом деле? - В глазах Грандмастера на мгновение промелькнула искра интереса. - И почему ты так решил?
- Это человек из моего прошлого. Из той жизни.
Тринадцатый вымолвил это совсем тихо, почти шепотом. Лицо его застыло, словно маска, взгляд стал отсутствующим, устремленным в пустоту, и Грандмастер видел, что в глазах его отражается не тихое пламя свечи, а зловещие багровые отблески совсем другого огня.
Он сам на секунду почувствовал запах дыма от костра, услышал крики несчастных, сжигаемых заживо, и восторженный рев толпы… Как давно это было! Больше четырех веков прошло с тех пор, как в славном городе Шлоттенбурге после страшной засухи устроили жестокую охоту на ведьм. Ярнес Тибад, Тринадцатый страж порога, тоже погиб тогда, и много лет прошло до той поры, когда его душе суждено было возродиться вновь.
- Ты уверен? - тихо спросил Грандмастер.
Тринадцатый кивнул:
- Да. Это было перед тем, как я… умер.
Его руки повисли вдоль тела, словно плети. В свете свечей лицо казалось изможденным - провалы глаз, впалые щеки, бледная кожа… Но Грандмастер знал, какая сила таится в этом чахлом с виду теле. Мало кому из наследников Древней Крови, чудом сохранившейся еще с тех времен, когда ангелы прельстились красотой дочерей человеческих, удалось выжить и осознать себя во враждебном мире, где каждого, кто не похож на других, всегда стремятся укротить, обезличить… А не получится - убить.
А вот Тринадцатый смог совершить невероятное. Он вернулся от самых ворот смерти, сумел найти свой путь и занять уготованное ему место в Круге.
Но сейчас он выглядел совершенно растерянным и беспомощным, сбитым с толку.
- Я уверен, что знаю его. Знаю… Но не помню.
- И ты не можешь его увидеть? - Грандмастер удивленно поднял брови.
Для мага найти любого из живущих, увидеть, чем он занимается, даже проникнуть в его мысли - задача вовсе не сложная, стоит только сосредоточиться на несколько мгновений и произнести про себя короткое заклинание. Но Тринадцатый отрицательно покачал головой:
- Нет. Он безумен. Более того - он знает, кем был раньше! Его душа заблудилась между миром живых и мертвых, и теперь он опасен, как бешеный зверь.
Тринадцатый вскочил и принялся расхаживать по комнате, меряя пространство большими шагами. Казалось, ему тесно здесь. Он морщил лоб, нелепо взмахивал руками, становясь похожим на большую птицу, которая пытается взлететь - и не может.
- Его надо остановить, остановить непременно!
Пламя тонких восковых свечей, вставленных в массивные канделябры, чуть дрогнуло. Словно та сила и страсть, с которой были сказаны эти слова, всколыхнула их, подобно нежданному порыву ветра.
- Успокойся и сядь. От тебя в глазах мелькает.
Тринадцатый покорно опустился на свое место. Он помолчал недолго и добавил с невеселой усмешкой:
- Мастер… Позволь мне. Я ведь тоже когда-то был сумасшедшим!
На мгновение его глаза стали пустыми и совершенно прозрачными, ледяными от ужаса… Эх, Тринадцатый! Досталось же ему. Десять лет, проведенные в скорбном доме, где влачат свое жалкое существование те, кого принято считать неизлечимыми душевнобольными, не прошли для него даром. Только чудом он избежал гибели и даже теперь еще не совсем свыкся со своим положением.
Грандмастер задумался. Если где-то рядом бродит неприкаянная душа, воплотившаяся в убийцу, и Тринадцатый чувствует особую связь с ним, такое действительно нельзя оставлять без внимания! Кто знает, чем это может обернуться? Хрупкое равновесие между добром и злом и так слишком часто нарушалось в пользу последнего…
Из-под груды бумаг на столе Грандмастер извлек пожелтевшую таблицу с изображением небесных светил, испещренную его собственными пометками, и долго изучал ее, бормоча себе под нос что-то вроде:
- Сатурн в Весах, тригон Марс - Юпитер… Ах, какой неудачный узел! Созвездие Змеелова в оппозиции к Альдебарану…
Тринадцатый терпеливо ждал. Наконец Гранд-мастер отложил свои вычисления и снова обратился к нему:
- Будь по-твоему. Когда Луна обернется темной стороной, убийца получит то, что заслужил.
- Мастер, ждать нельзя! Та девушка в парке - она ведь уже не первая. А потом… Будут и другие. Он спешит, и я должен опередить его!
Грандмастер нахмурился:
- Все в свой черед. К тому же завтра праздник Ламмас, и я не хотел бы омрачать его.
- Но…
- Снова повторяется старая история? Жалость застилает твой разум. Один раз ты уже умер из-за этого, помнишь? И жертва твоя была напрасна… Думаешь, за полтысячелетия что-то изменилось?
- Нет.
- Разве люди стали умнее или добрее друг к другу?
- Нет.
- Тогда зачем ты снова…
Но Тринадцатый перебил его. Грандмастер хотел было возмутиться этой дерзостью, но в голосе ученика звучала такая мольба, что он отвел взгляд.
- Прошу тебя! Я знаю, кто погибнет следующим, и хочу предотвратить новое убийство. Дай мне этот шанс!
Грандмастер с сомнением покачал головой.
- Ну хорошо. Если это так важно для тебя - можешь попытаться. Но - предупредить, только предупредить!
Он встал, давая понять, что аудиенция окончена.
- Мастер, благодарю тебя! - Тринадцатый почтительно склонился перед ним. - Этого будет вполне достаточно!
Его лицо осветила радостная и благодарная улыбка. Он поспешно вышел, словно боясь, что Грандмастер передумает.
Снова оставшись в одиночестве, он взял в руки хрустальный шар. Тысячи граней отражали пламя свечей, отблески играли как живые, переливаясь всеми цветами радуги. Откуда-то издалека донеслась нежная мелодия, и женский голос тихо, одним дыханием напевал:
Земля - наша плоть,
Вода - наша кровь,
Все, что умрет,
Родится вновь…
Если бы Грандмастер хоть на миг сомневался, что Ярнес Тибад, Тринадцатый страж порога, вернулся в теле Сергея Белова, родившегося более чем через четыреста лет после его смерти, эти сомнения сейчас рассеялись бы окончательно. Тот тоже слишком жалел людей - даже когда они были вовсе не достойны этой жалости. Из-за того и погиб… Он сам отдал себя в руки священной инквизиции, пытаясь остановить безумие охоты на ведьм, и умер под пытками. Само существование ковена оказалось тогда под угрозой, и всем им пришлось бежать под покровом ночи, бросив обжитые места…
А костры продолжали пылать. Почти двести лет миновало до тех пор, пока люди не избавились от панического ужаса перед колдовством. Маятник качнулся в другую сторону, религию потеснила наука, человек возомнил себя хозяином земли, способным поставить себе на службу все тайны материи…
И все-таки рано или поздно каждый спрашивает себя: кто я? Откуда? Зачем пришел в этот мир и куда иду? Что будет там, после смерти, за темной завесой, куда никому не дано заглянуть?
Грандмастер долго вглядывался в прозрачную глубину кристалла, словно хотел увидеть там ответ на вечные вопросы. Все люди бессмертны, но не все знают об этом. Одни верят до сих пор в ад и рай, другие полагают, что после смерти наступает небытие, а кто-то и вовсе не думает об этом, полагая, что нужно взять от жизни все, что возможно, а что там дальше - не важно.
Но каждому суждено умирать, сбрасывая тело, как изношенное платье, и рождаться вновь, чтобы, снова приходя в этот мир, узнавать под новой личиной тех, кого любил когда-то, расплачиваться за прошлые грехи, искать свое предназначение…
Почти никому из живущих не дано знать, кем он был раньше, - может быть, и к счастью. Когда-то древние греки верили, что милосердные боги погружают души умерших в Реку Забвения, чтобы при новом рождении освободить их от воспоминаний о прошлых жизнях, чтобы ни боль, ни чувство вины не омрачали их существование в следующем воплощении.
Остаются только сны и видения наяву, мечты и беспричинные страхи, влечение к давно забытому времени или месту и странное, будоражащее душу чувство дежавю, но мало кто знает, что все это лишь отблески прошлой жизни. Человек не всегда понимает, почему он поступает именно так, а не иначе, но очень часто необъяснимые вроде бы поступки продиктованы стремлением сделать все, что не успел прежде.
И пусть Тринадцатый - не совсем человек, но и с ним происходит то же самое. Сейчас, как и в прошлой жизни, сердце его разрывается от жалости и душа бьется в отчаянной попытке остановить, вразумить, спасти…
Все повторяется.
Василий Гаршев шел по Страстному бульвару. Иногда он любил пройтись просто так, без определенной цели. Особенно в такие дни, как сегодня…