- Я хотел сказать, что знаю обо всем случившемся в моем прошлом и о том, почему ты пытался скрыть это от меня, - сказал я. - Послушай, я очень сожалею о тех словах, которые говорил тебе прежде. Теперь я понимаю, ты действительно старался поступать как настоящий друг.
Стефоми продолжал молча внимательно смотреть на меня и, как я понял, не вполне верил мне. Наверное, он усмотрел в моих словах попытку обманным путем заставить его рассказать о моем прошлом.
- Я знаю о Ники и Люке, - сказал я, чтобы убедить его, что говорю правду, и перебросил ему сумку. - Тут ты найдешь все. Мне известно, что деньги я получил в наследство от моей последней остававшейся в живых родственницы. Я знаю про свою жену и про сына. Была автокатастрофа. Здесь никого нет, потому что никого не осталось. Все, кого я любил, мертвы.
Я сел на диван, а Стефоми в это время просматривал бумаги из моей сумки.
- Все это очень печально, - сказал он, завершив просмотр. - А как ты нашел эти бумаги?
Я рассказал про ключ от банковской ячейки. Кроме свидетельств о рождении, браке и смерти, там находился конверт, заполненный письмами от агентств и издательств с отказами опубликовать книгу, которую я обнаружил в письменном столе, а также другие мои книги. Оказывается, я действительно был писателем или, по крайней мере, потенциальным писателем.
- Жаль, что тебе довелось вот так узнать про все это, - повторил Стефоми со вздохом.
- Мне грустно, что никто не появится здесь, - сказал я. - Но теперь, по крайней мере, я не буду никого понапрасну ждать. Теперь я знаю наверняка. И я могу… я могу выбросить весь этот корм для рыбок. И могу начать строить новую жизнь. Может, когда-нибудь я снова женюсь. Но невозможно печалиться о людях, которых совершенно не знаешь. Мне нужно, чтобы ты сделал их реальными для меня, Стефоми.
Он сразу помрачнел:
- Я не уверен, что сумею.
- Ну пожалуйста! Сообщи мне хоть что-нибудь. Я не могу сказать последнее прости людям, которых не знаю.
- Я ведь странник, Габриель. А женат ты был всего несколько лет. По правде говоря, я никогда не общался с твоей семьей подолгу. Все, что я о ней знаю, основано на твоих же рассказах.
- Но что-то ты можешь вспомнить, - продолжал я умолять его. - Опиши хотя бы одну-две их характерные черты, и мне будет этого достаточно.
- Хорошо… Ники была преподавателем религиоведения. Вы встретились на лекции по этому предмету. Кстати, ту лекцию читал я. Она была темной блондинкой, такие же волосы были и у твоего сына Люка. Однажды ты сказал мне, что она любит гулять под дождем и что ее любимый напиток - яблочный мартини. Что еще?.. Разумеется, она была христианкой. По-моему, ты говорил, что она умеет играть на фортепиано… Прости, Габриель, но я не могу вспомнить чего-нибудь еще, ведь я встречался с ней всего несколько раз. Люка я видел еще меньше, но помню, как ты возмущался, когда в прошлом году в рождественском представлении ему предложили роль козленка. Ты же считал, что он должен выступать в звездной роли Иосифа. А еще, насколько я помню, он отказывался есть спагетти, если только они не были от Постмен Пэт. Ну как, этого достаточно, Габриель?
- Думаю, что да. Спасибо тебе.
- Это проблема, связанная с постоянными странствиями, - ты никогда не бываешь осведомлен о жизни своих друзей настолько, насколько тебе хотелось бы.
- Как произошла авария? - спросил я.
- Этого я не могу тебе сказать, - ответил Стефоми. - Ты был не в состоянии разговаривать со мной на эту тему.
- Но ты же должен хоть что-то знать об этом! - настаивал я. - Это было дорожно-транспортное происшествие?
- Да, несомненно, это была авария на дороге, - резким тоном подтвердил Стефоми.
- За рулем был я?
Стефоми замялся.
- О боже! Я вел машину, да?
- Послушай, все было не так, как ты думаешь. Твоей вины в этом нет. Какой-то тип въехал прямо в тебя. Они гнали с большой скоростью. В этой ситуации никто ничего не мог сделать. Дороги были обледенелыми.
- Однако, похоже, ты знаешь про тот случай немало, если учесть, что я на эту тему с тобой не разговаривал, - продолжал я наседать на него. - Так не выдумываешь ли ты все это, чтобы успокоить меня, а?
- Нет! Я говорю тебе правду.
- Но откуда ты это знаешь, если я тебе ничего не рассказывал?
Стефоми вздохнул:
- Я был у тебя несколько недель спустя, когда приехала полиция, и я все узнал от них.
- А почему приезжала полиция? По-моему, ты говорил, что это была автокатастрофа?
- Да, Габриель, так оно и было, - подтвердил Стефоми. - Но полиция должна расследовать подобные случаи.
- А что я сделал с тем водителем? - спросил я.
- Что ты имеешь в виду?
- Я убил его? Я заставил его поплатиться за это?
- Нет, - спокойно ответил Стефоми. - Ты вряд ли сидел бы сейчас здесь, если бы сделал это, ведь так? Хотя я признаю, что какое-то время меня тревожило, что случившееся может надоумить тебя на нечто подобное. Боль будет всегда, Габриель. Избавиться от нее невозможно, если только не стать монахом или отшельником.
- Ты был на их похоронах?
- Конечно. Остальные члены твоей семьи тоже пришли, чтобы поддержать тебя, но ты… э-э-э… был, понимаешь ли, не совсем здоров, так что мне даже пришлось заменить тебя у гроба во время траурной церемонии.
При этих его словах мне, конечно же, стало стыдно, но в то же время я понял, что мне необыкновенно повезло в жизни иметь рядом такого человека, как Задкиил Стефоми, и почувствовал к нему благодарность, какую никогда не смог бы выразить словами.
- Спасибо тебе, - прочувствованно произнес я, надеясь, что он услышит в моих словах, как велико для меня значение его дружбы. - Я очень сожалею о том, как поступал в отношении тебя прежде, Стефоми, когда ты не хотел говорить мне о том, что произошло…
- Пожалуйста, Габриель, не надо извиняться, - прервал меня Стефоми. - Я уверен, на моем месте ты вел бы себя точно так же.
Теперь, когда мне известна правда, я чувствую себя опустошенным. Выжженным внутри. Но в то же время я чувствую себя лучше, чем чувствовал с тех самых пор, когда все это началось. Это очень мучительно - примиряться с подобной правдой. Но теперь наконец я знаю, а знать - это уже облегчение, это как взрывать скалу, зная, что ты не будешь стоять на ней. Тем более с таким верным другом, как Стефоми. Ники и Люк ушли из жизни. И я ничего не могу сделать, чтобы их вернуть. Теперь, когда я знаю про них, я могу двигаться дальше. И мне больше не нужно бояться самого себя. Во мне нет ничего зловещего. Я писатель, занимающийся наукой… вот и все. Теперь я знаю, кто я такой, как и почему оказался в своем нынешнем положении, и могу свободно продолжать свою жизнь.
11 октября
О боже! Я смотрю на то, что написал вчера. Если бы все было так просто! Когда накануне вечером я ложился спать, то чувствовал себя умиротворенным. Мысли о моей жене и сыне навевали печаль, но я решил проститься с ними и начать все снова. А сейчас мрачные предчувствия словно обволокли меня зловещим покровом, который я не в силах с себя сбросить.
Сон минувшей ночью был беспокойным и тревожным. Мне снилось, будто Кейси рожает ребенка на покрытой снегом верхней площадке колокольни базилики Святого Стефана. Она была одна и очень боялась, но рядом оказался я, помогал ей, подбадривал и охранял ее. Когда новорожденный появился на свет - крошечный хорошенький мальчик, - я отвернулся, чтобы взять белое одеяло и завернуть в него малыша. Но когда повернулся назад, младенец превратился в змееподобного черного демона, липкого от крови; его крошечные крылышки, как у летучей мыши, то разворачивались, то складывались, в то время как он, угрожая своими когтями, шипел, плевался и щерил на меня длинные острые зубы. Я вскрикнул, и вдруг у меня в руке оказался кинжал, и мне стало ясно, что надо делать дальше. Моя юная соседка завопила от ужаса, когда я вонзил этот кинжал в ее младенца, оказавшегося порождением Ада, и белое одеяло покрылось густой и липкой черной кровью.
Я посмотрел наверх, судорожно глотнул воздуху и увидел огненного человека, который стоял там, пристально глядя вниз. Вокруг него, как обычно, трепетали оранжевые языки пламени - мерцающий красноватый свет осужденных. Пронзительный взгляд его синих глаз был устремлен на рыдающую мать, на лежащие на полу искромсанные останки новорожденного демона и на меня, склонившегося над ними с кинжалом в руке, с лезвия которого все еще стекали капли густой черной крови этого дьяволенка.
- Добро пожаловать обратно в девятый круг, Габриель, - отчетливо произнес огненный человек, глядя на меня с явным одобрением.